У детей перехватило дух.
– В городе ко мне приблизился всадник из офицеров и указал мне, где разместить солдат. На первых порах трудности неизбежны: в числе офицеров не было, за исключением меня, чистого перед законом человека. На Стену ссылали убийц, воров, богохульников. Солдаты не уступали офицерам. А еще здесь согнали народы и племена со всей империи. Что ни отряд – со своим языком и своими богами. Но мне повезло. Первый человек, с которым я повстречался на Стене, стал моим верным другом. Пертинакс возглавлял когорту Августа Победителя, и я еще не встречал такого честного человека.
– Что же он забыл на Стене? – поспешила задать вопрос Юна. – Ведь, по твоим словам, туда можно было попасть лишь за серьезную провинность.
– Случилось так, что после смерти отца Пертинакса родной дядя, богач из Галлии, попытался прибрать к рукам имущество вдовы. Пертинаксу стало это известно, и дядя обманом услал его на Стену, где тот до нашего с ним знакомства и прослужил два года. Пертинаксу я обязан своим искусством охотиться с вереском.
– С вереском? – не понял Дан.
– Это значит отправиться с одним из пиктов на охоту в их владения. Стоит повесить на видном месте веточку вереска, и ты на правах гостя можешь ничего не бояться. Одиночки обречены погибнуть: быть убитыми или утонувшими в болотах. Лишь пиктам известны проходы через темные необозримые болота. Мы завели дружбу со старым Алло. Этот седовласый и одноглазый пикт поставлял нам коней. С таким товарищем мы и вовсе пали в глазах римских офицеров, но мы не променяли бы охоту на все их развлечения, вместе взятые.
Стояла ранняя осень, когда мы втроем, не считая собак, пошли на волка. Получив десятидневный отпуск, мы углубились во владения пиктов до мест, где не ступала нога римлянина. Мы подстрелили волчицу и собирались позавтракать, когда ко мне обратился Алло: «Став Капитаном Стены, сынок, ты здесь больше не появишься!» Я расхохотался ему в лицо: «Я раньше умру, чем дослужусь до Капитана». – «Так нечего и время терять, – посоветовал Алло, – разъезжайтесь по домам оба. Я добра вам желаю». – «Не нам отсюда уезжать, – пустился в объяснения я. – Я в опале у своего императора, а Пертинаксу дома дядя не обрадуется». – «О дяде я не осведомлен, – согласился Алло, – а твоя беда, Парнезий, заключается как раз в благосклонности твоего императора». – «О Рим! – возопил Пертинакс. – Не читаешь ли ты мысли Максимуса, табунщик?»
Внезапно на горизонте появился громадный волк. Собаки кинулись за ним, и мы так увлеклись погоней, что опомнились лишь у моря, заметив на песке сорок семь кораблей. Они приплыли с Севера, куда не распространялась власть Рима. На палубе роились люди, и солнечные лучи отражались от их крылатых шлемов, нахлобученных на рыжие головы. До нас долетала молва о Крылатых Шлемах (так называли норманнов пикты), но увидеть своими глазами…
«Уходим! Немедля! – закричал Алло. – Мой вереск не остановит их! Мы все умрем!» Мы резко развернулись и проскакали без передышки до утренней зари, пока не достигли знакомых Алло мест. «Вчера мы наткнулись на лагерь купцов», – подытожил Алло. Пертинакс улыбнулся: «А вот еще один купеческий лагерь». Он смотрел в сторону вьющихся над холмом далеких облачков дыма – типичных сигналов пиктов. Одно облачко – перерыв, два – перерыв: влажную шкуру то натягивали над огнем, то откладывали в сторону. «Нет, – покачал головой Алло. – Это знак для нас. Ваша судьба предопределена. За мной».
Во владениях пиктов надо слепо следовать за своим проводником. Сигнальный дымок долетал с восточного берега. Туда причалила небольшая галера. У подножия холма я заметил пони, которого держал под уздцы охотник с хлыстом – сам Максимус, император Британии! Максимус смерил меня взглядом. «Мне пришлось, – начал Максимус, – сократить количество британских гарнизонов ради усиления войск в Галлии. Сейчас я пришел, чтобы забрать часть войск со Стены. Ходят слухи, Парнезий, что ты любимец пиктов». «Один из двух офицеров, понимающих нас». – И Алло разразился длинной тирадой о наших с Пертинаксом добродетелях. «Довольно, – прервал его Максимус. – Мне ясно, что Алло думает о вас. А что вы сами скажете о пиктах?» Мы с Пертинаксом поделились всем, что нам было известно: пикты не причинят вреда, если войти в их положение. Мы же сжигаем их вереск… Максимус спросил: «Как мне сохранить мир на Севере, пока я буду занят завоевыванием Галлии?» «Предоставить пиктов им самим, – сказал я. – А вместо выжигания вереска периодически выдавать им зерно». «И пусть пикты сами делят зерно, без участия наших проворовавшихся интендантов», – предложил Пертинакс. «Хорошо бы открыть для них двери больницы на случай травмы», – подбросил идею я. «Думаю, они предпочтут смерть визиту в нашу больницу», – возразил Максимус. «Это не так, стоит только привлечь к делу Парнезия, – пояснил Алло. «Алло, нам с офицерами нужно поговорить с глазу на глаз», – попытался отделаться от него Максимус. «Вот еще! – пробурчал Алло. – Мой народ оказался меж двух огней, и я обязан знать цели одного из них. Юноши открыли тебе глаза, но мне известно больше. Моя проблема – пришельцы с Севера». «И моя, – присоединился Максимус. – Я здесь из-за них».
«Давным-давно, – начал Алло, – Крылатые Шлемы искусили нас речами: «Рим у края бездны! Так столкните его!» Мы пошли на вас и потерпели поражение. Тогда мы бросили Крылатым Шлемам: «Лгуны! Воскресите воинов, убитых Римом, и верните доверие к себе». С поникшими головами они убрались восвояси, чтобы вернуться снова и повторить, что Рим у края бездны. К ним опять начинают прислушиваться». – «Обеспечь мне трехлетнее перемирие на Стене! – вскричал Максимус. – И я разберусь с этими воронами!» «Я не могу требовать от своего племени пропускать мимо ушей призывы Крылатых Шлемов голодной зимой. Молодежь только и говорит: «Рим не в силах ни сражаться, ни править.
Он уводит солдат из Британии. Крылатые Шлемы помогут прорвать Стену, если провести их секретными тропами через болота». Допустить такое! – Алло зашипел, как змея. – Я унесу тайны моего народа в могилу. Парнезий прав. Предоставьте нас, пиктов, нам самим. Если Парнезий и Пертинакс примут на себя командование Стеной, я сдержу своих ребят. Первый год – обещаю, второй – придется призвать все свое красноречие, третий – приложу максимум усилий. Но если по истечении этого срока ты, Максимус, не продемонстрируешь могущество Рима, Крылатые Шлемы уничтожат и вас, и нас». «По рукам! – сказал Максимус, но ему также пришлось пообещать разобраться с дядей Пертинакса. Потом мы направились к Стене принимать командование».
Парнезий умолк. Пэк намекнул детям, что их заждались дома.
3. Крылатые Шлемы
На следующий день Парнезий застал детей сидящими на поваленном дубе.
– Ты подкрался совсем бесшумно, – прошептала Юна. – А где Пэк?
– Мы с Фавном обсуждали, нужно ли вам слушать мою историю до конца или нет, – сказал Парнезий.
– По-моему, расскажи он все, многое укроется от вашего понимания, – эта реплика принадлежала Пэку, выскочившему из-за бревна.
– Я действительно далека от понимания, – призналась Юна, – но до чего здорово слушать про народ пиктов.
– А я одного в толк не возьму, – поделился Дан. – Откуда у Максимуса вообще сведения о пиктах, если он находился в Галлии?
– Назвался императором – знай все и про всех, – объяснил Парнезий. – Так сказал сам император, когда закончились игры.
– Какие игры? – поинтересовался Дан.
Парнезий выбросил вперед сжатую в кулак руку с большим пальцем, оттопыренным книзу.
– Гладиаторские! – выпалил он. – В честь императора два дня подряд шли гладиаторские бои. Максимус рисковал, будто бы сам выступал на арене. Когда его носилки продвигались в толпе, их сопровождал недоброжелательный гул: солдаты выкрикивали о повышении жалованья и переводе со Стены, иные отпускали шуточки.
– То есть его не любили? – уточнил Дан.
– Любили? Как звери своего укротителя. Стоило ему дать волю страху, и на Стене провозгласили бы нового императора, не так ли, Фавн?
– На этот риск идут все, кто жаждет власти, – подтвердил Пэк.
– Максимус выдержал это испытание, и вечером мы уже сидели над списками легионеров и припасов на Стене. У меня учащался пульс, когда Максимус отбирал для отправки в Галлию наши самые дисциплинированные отряды. «Каким количеством катапульт вы располагаете?» Максимус потянулся за новым листом, но Пертинакс накрыл его ладонью. «Не забывайся, Цезарь, – молвил он. – Ты берешь или людей, или машины. И то и другое мы не уступим». Так мы отстояли катапульты и лишились половины солдат. Когда он отложил списки, от наших легионов осталось одно название! «Аве, Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя! – с кривой усмешкой произнес Пертинакс слова гладиаторов. – Обопрись враг о Стену сейчас, и она рухнет». «Мне нужно три года, – парировал Максимус, – и под ваше начало на Стене поступит двадцать тысяч солдат».
