– Значит, она...
– Да ничего это еще не значит, – сказал Лаврик уныло. – Не стоит и гадать. Еще не факт, что она работает на «триады» или континентальных китайцев. То же и Тайбэя касается. Мрак и туман... У нее может быть своя сольная партия, о которой Хоп Синг и понятия не имеет. Вполне возможно. Опять-таки ц е п о ч к а. Дедушка троюродного племянника двоюродной сестры младшего брата тещи зятя попросил твоего антиквара приютить девочку и помочь по-родственному... И все. Включилась с и с т е м а. Мы с тобой – люди взрослые, девятый хрен без соли доедаем. Если уж Герберт решил ставить на тебя, значит, ты б л и ж е, чем кто-либо другой. И плевать, что ты – по другому ведомству. Повторяю, приказ и личные указания... Сколько у тебя времени?
Мазур посмотрел на часы:
– Часа два. Пьер будет ждать в два, а этот американский козел – в три...
– Отлично. Времени масса. Герберт тебя постарается подстраховать, но ты все равно не расслабляйся.
– Расслабишься тут, – сказал Мазур. – Когда на хвосте еще и янки.
– А что тебе янки? Работай на них добросовестно, коли уж вербанули, а то они точно на тебя ФБР натравят и фиг вернешься в родные Штаты... А если без шуток – нужно из кожи вон вылезти. Дела заворачиваются паршивые...
Он извлек из-под бумаг на столе большую газетную вырезку, протянул Мазуру. Статья была на местном языке, и Мазур с ней не рассчитывал справиться – но она была проиллюстрирована большим снимком искусственного спутника с разлапистыми солнечными батареями и хитрыми антеннами...
– Мать твою, – сказал Мазур. – Это что – падкая на сенсации буржуазная пресса уже...
– Ага, – отозвался Лаврик с застывшим лицом. – На снимке, правда, не наш подглядчик, а штатовский «Бессос», но сути это не меняет. Пресса уже несколько дней вовсю клевещет – мол, где-то в этих краях шлепнулся спускаемый аппарат русского спутника... Иные, особенно антисоветски настроенные средства массовой информации, набрались даже наглости утверждать, будто спутник этот был шпионский... Ну, случается. При современных средствах космической разведки шила в мешке не утаишь, сход капсулы с орбиты многие могли отследить. И отследили ведь, декаденты... Вот, посмотри снимочек. Тебе этот кораблик должен быть знаком...
– Ну еще бы, – сказал Мазур. – Б а з о в о е имечко – «Магнолия», порт приписки – Саванна. Аналог нашей лоханки. Кораблик «тюленей». Между прочим, я его собственными глазами видел пару дней назад возле того островка, где мы подняли парашют со дна. Он, конечно, именовался по-другому, «Медузой», и на корме болталась сингапурская тряпка, но я-то его моментально узнал...
– Значит, и они уже здесь, – не удивившись, кивнул Лаврик. – Что ж тебе е щ е объяснять? Верхи рвут и мечут... Конечно, ты не квалифицированный нелегал, но за отсутствием таковых... На Ахатинских островах как-то справился.
– Там против меня играл народ похлипче, – сказал Мазур. – Но я понимаю – куда денешься...
– Попала собака в колесо – пищи, да бежи... – с видом самого искреннего сочувствия закончил Лаврик его нехитрую мысль. – А приказ для солдата... Ну, ты знаешь. Давай-ка в темпе пройдемся по кое-каким непроясненным деталюшкам...
– Погоди, – сказал Мазур. – Нужно же разобраться, что стряслось с моей пушкой. Не зря эта лапочка ее ночью куда-то утаскивала...
Он достал из внутреннего кармана хорошо смазанный «Веблей». Честно говоря, у него еще в городе мелькнула догадка – как у всякого, кто неплохо разбирается в оружии. Оставалась только одна возможность, и как раз на это времени бы хватило...
– Ничего, если у тебя в каюте бабахнет? – с кривой улыбочкой спросил Мазур.
– Переживем...
Мазур встал, подошел к аккуратно прибранной постели, рывком выдернул подушку, упер в нее дуло револьвера и решительно нажал на спуск. Барабан исправно провернулся, боек ударил по капсюлю... но выстрела не последовало. Уже окончательно уверившись, Мазур порядка ради давил и давил на спуск. С тем же эффектом. «Веблей» работал исправно, вот только выстрелить никак не получалось...
Он откинул ствол с барабаном, внимательно осмотрел донца гильз. Аккуратненькие светлые капсюли выглядели целехонькими, на них не было ни малейшей царапинки, не говоря уж о вмятинах. Ни на одном.
– Вот так, – сказал он негромко. – Простенько и со вкусом...
– Боек, – утвердительно кивнул Лаврик, заглядывавший через его плечо.
Мазур внимательнейшим образом осмотрел боек, ощупал подушечкой пальца. Вроде бы – ни малейших заусенцев, и невооруженным глазом не рассмотреть следов от напильника. И тем не менее с его оружием несомненно проделали этот простейший фокус – ведь тесть говорил, снаряжая его в плаванье, что проверял пушку перед тем, как в очередной раз смазать и заховать до лучших времен. Всего-то подпилить боек на полтора-два миллиметра – и по капсюлю он уже не ударит, выстрела не получится...
Работа проделана с чисто китайским прилежанием – нет даже крохотной царапинки...
– Похоже, меня уже приговорили, а? – спросил он с наигранной бодростью.
– Ну зачем же так мрачно? – пожал плечами Лаврик. – Девушка попросту решила подстраховаться от возможных неожиданностей – молодая еще, пугливая... Любому на ее месте спокойнее будет, если у тебя в кармане окажется бесполезный кусок железа...
– Зато у янкеса в кармане непременно будет отличная пушечка.
Лаврик фыркнул:
– Ну и что, ты ее при нужде отобрать не сумеешь? Сиротка наша беззащитная...
– Ладно, – сказал Мазур. – Смех смехом, а если кто-то меня все же проследил?
– Здесь опять-таки возможны варианты, – серьезно сказал Лаврик. – Если наше корыто не засвечено, нет ничего удивительного в том, что Гаваец навестил каких-то своих приятелей. Ты еще отсюда выйдешь в их обществе, пойдете куда-нибудь по пузырю выжрать... А если... Ну, приказ есть приказ. Постарайся, ежели что, все-таки остаться в живых. И более того – нужно не просто выжить, а еще и выиграть... Давай-ка прокачаем детали...
Глава восьмая
Изумрудная гавань
Как и всякий раз за эти два дня, Мазур не особенно и старался запоминать дорогу – окраинные переулочки, по которым кружил старый фордик, как он ни напрягал внимание, выглядели совершенно одинаковыми: кварталы старых кирпичных домов голландской постройки, кварталы крохотных одноэтажных домиков, если и не трущоб, то близко к тому, одинаковые вывески с иероглифами, лотки бродячих торговцев и бродячих кулинаров, прохожие... С грехом пополам еще можно было ориентироваться по солнцу, прикидывая направление, – но вернуться самому в любое из этих мест было бы нереально. Он так и не мог определить: то ли Мэй Лань опасается слежки и потому петляет, как может, то ли хочет запутать его персонально. Быть может, все вместе...
Второй день целеустремленного рысканья по городу – главным образом китайские кварталы и окраины, хотя порой они забирались и в близкие к центру районы. И каждый раз все выглядело одинаково – Мэй Лань заходила с ним то в задрипанный отельчик, то в магазинчики, торговавшие самым неожиданным товаром, от детских игрушек до даров моря, то попросту подходила к праздно вроде бы торчавшим на улице аборигенам. Разговоры главным образом шли на китайском – то есть это Мазур так думал, но с тем же успехом это могло оказаться иное экзотическое наречие. И повсюду повторялся один и тот же заигранный прием: девушка старательно изображала, будто она всего лишь проводник у этого большеносого, который ей как раз и платит за то, чтобы через нее объясняться со здешними жителями. Будто это он кого-то усердно ищет. Она с в е т и л а Мазура так, что, пожалуй, если так пойдет и дальше, вскоре полгорода будет узнавать его в лицо: ну как же, тот самый швыряющий направо и налево бабки европеец, целеустремленно мотающийся по самым подозрительным уголкам мегаполиса…
За ними вроде бы не следили – равным образом, Мазур ни разу так и не усмотрел за спиной тех, кто, по заверениям Лаврика, должен был его подстраховывать. Что могло свидетельствовать как об отсутствии и слежки, и подстраховки, так и о высоком профессионализме таковых, а потому Мазур избегал на этот счет окончательных суждений. Он попросту положился на судьбу – пусть все, согласно приказу, идет, как идет, никогда так не было, чтобы никак не было...
– Что ты так косишься? – поинтересовалась Мэй Лань, ловко свернув почти на полном ходу в узенький извилистый переулочек. Из-под колес с возмущенным воплем едва успел выпрыгнуть поддавший абориген, но девушка и ухом не повела.
– Возбуждает, знаешь ли, – признался Мазур.
Если вчера она выступала в прежнем образе скромной студенточки – джинсы, скромная блузка, минимум косметики, то сегодня с утра щеголяла в облике натуральной портовой шлюхи: куцее платьишко с огромным вырезом, добрых полкило косметики на физиономии, даже походка стала расхлябанно-вертлявой, а манеры – вульгарнейшими. Впрочем, учитывая специфику кварталов, по которым они сегодня крутились, этот маскарад никого не мог удивить или встревожить. Как раз наоборот: подозрения здесь вызвала бы скромная студентка в старомодной блузочке и с виолончелью в футляре...
