— да так как дурного никому не делала, не стали ей осиновый кол в грудь забивать, похоронили по-людски. Схоронили, да и забыли. Но минуло время — и принялись дети по ночам плакать.
Ведунья вызвалась разобраться, но нужна была баба местная. Все, само собой, отнекивались — кому охота дело с ведьмой иметь, да к тому же еще и с мертвой? Все же нашлась одна баба посмелее других. Ведунья ей и говорит: «Что бы ни случилось — сиди тихо, и не вздумай вылезти!»
Баба только кивала — зуб на зуб от страха не попадал. А как солнце за овид ушло, забрались в угол избы, за печку, свечу погасили и затаились.
За окном ветер скулил, где-то на краю села выл пес. А так тихо было — слышно, как мышь скребет за стенкой. К полуночи за окном послышался хлопот крыльев, и в ночном воздухе пронеслась летучая мышь. Затем рама оконная заскрипела. Баба, что с ведуньей была, аж побелела вся. Окно отворилось, и влезла в него высокая тощая баба с черными, как смоль, волосами. Прокралась к колыбели и склонилась над младенцем — баба местная аж рот зажала, чтобы не завизжать. То Ночница была — злой дух. Ночница обнажила старую, сморщенную грудь и дала ее младенцу. Тот начал плакать, потому как молоко у Ночницы — что полынь горькая. А ей то и не надобно было — Ночница питается плачем детей. Когда она плачем наелась, ушла также через окно.
На утро Ведунья с бабой местной, от страха поседевшей, из-за печки выбрались. Поняла Ведунья, что дело плохо! Еще бы ночь — и забрала Ночница младенца, а вместо него подложила бы чурку деревянную заколдованную, так, что даже мать родная и не узнала бы даже.
«Плетите, — говорит Ведунья бабам, — куватки деткам своим.»
Бабы сплели куваток — тряпичных куколок из еловых ветвей и тряпок. Тут каждому ясно, что ель злой дух на себя забирает. Сплели, да развесили над колыбельками.
Ночью опять Ночница приходила, да вместо дитя малого куватку грудью кормить пыталась. Ничего у нее, конечно не получилось.
А на утро Ведунья отрезала по пряди волос у детей и бросила в котел, а кипятком этим обрызгала все окна, и все кончилось.
* * *
— Это похоже на интегнет-мем пго Ктулху, — прогнусавил Виталик, допивая энергетик и ставя на стол пустую банку.
После посещения музея Анна поняла, что ей необходимо высказаться. Невозможно таскать в себе все эти истории про мертвых младенцев, игры-убийцы и тысячеглавых монстров на дне Ладоги. Резнов отсыпался после смены, Света работала — вела частную практику. Оставался только Виталик, который неожиданно с готовностью откликнулся на предложение посидеть в кафе за чашкой кофе, которому он предпочитал энергетик (да еще и за счет Анны).
Смолина расплатилась и они вышли в холодный день.
— Да уж, веселое дельцо, — довольно сказал Виталик. Анна взглянула на него, и поняла, что парень не шутит — ему действительно весело.
— Для тебя это детективное расследование, как в кино? Типа, приключение?
— А для тебя нет?
— Идиот, у меня дочь в опасности! Люди гибнут! — зашипела Анна и схватила его за грудки. — Ты понимаешь это или нет?
— Чего кгичать-то? — Виталик пытался вырваться. — Ты сама чушь какую-то несешь про Ктулху!
Смолина отпустила его ворот и хмуро посмотрела на парня.
— В этой истории слишком много непонятного, и мне нужно отделить правду от вымысла. В одном ты прав: если откинуть бредовые легенды, из всего, что сказала хранительница, полезного мало.
— Не вижу вообще ничего полезного, — буркнул Виталик. — То, что название фигмы пегеводится как «Кгай света» — ничего не дает. Типа, они находятся где-то непонятно где, да еще их охганяет какой-то Ктулху… В любом случае — это какой-то бгед.
Анна понимала, что он прав. Проблема была в том, что несмотря на этот бред умирали люди.
Виталик замер напротив киоска «Союзпечать» и порылся в карманах.
— У тебя есть мелочь?
— Что, таинственному хакеру из даркнета мало платят? — усмехнулась Анна.
— Нетсталкегу, — поправил ее Виталик. Смолина высыпала горсть мелочи в протянутую ладонь.
— Дайте «Спид Инфо», — сказал Виталик в окошко. Пожилая женщина неодобрительно взглянула на него поверх очков и выдала газету с обнаженной девушкой на обложке. Анна поморщилась
— Это тебе зачем? Тебе что, тринадцать лет?
Виталик покраснел.
— Двадцать пять…
Анна недоверчиво посмотрела на субтильного парня. Больше семнадцати не дашь, но она поняла — Виталик не врет.
— Можешь найти информацию о фирме?
— Я же нашел, — удивился Виталик.
— Этого мало. Нужны фото, видео, интервью, статьи. Все, что угодно.
— Может поищу, — лениво протянул Виталик. — Но позже. Чегез недельку.
— Какую, к черту, недельку? — взвилась Анна. — Информация нужна сейчас! Ты помнишь про дату в игре? Меньше месяца осталось до…
— До чего? — в упор спросил Виталик.
— Я не знаю, — призналась Анна.
— Да это все бгед, — повторил Виталик. — Это просто игга.
— Сожженные в лесу мать с дочкой — тоже игра? — рассвирепела Смолина. — Ты сидишь за своим компом, дрочишь на голых девок, и даже не задумываешься о том, что происходит в мире! Ты такой же, как большинство — обычный потребитель!
— Ты забыла — я из дагкнета, — тихо сказал Виталик. — Я знаю, что пгоисходит.
— Тогда ты ещё хуже, — выпалила Анна ему в лицо. — Знаешь, как называется тот, кто в курсе преступления, но никак ему не мешает? Ты даже не свидетель — ты соучастник!
Они стояли посреди улицы. Мимо проходили десятки прохожих, которые даже не подозревали, что над их городом нависла угроза. Но Анна знала. А теперь знал и Виталик. Но он даже не взглянул на Смолину.
— Я бы помог… Но сейчас у меня много дгугих дел.
— Каких? Дрочить на голых девок в дешевых журналах?
— Они по кгайней меге не истегят по любому поводу, — язвительно заметил Виталик.
— Знаешь, реальные отношения несколько отличается от порно!
— Да?.. — на автомате спросил Виталик, и
