Грейнджер переводит взгляд с него на меня.
— Это… Сиенна.
Отец вежливо улыбается и протягивает руку, но я не могу не заметить настороженность в его взгляде, скользящем по моим влажным волосам и насквозь мокрой одежде.
— Сиенна, простите, что спрашиваю, но почему вы вся мокрая?
По какой-то причине мне не хочется ему лгать.
— Потому что я сюда приплыла.
Он кивает, как будто это самый нормальный ответ, какой только можно представить.
— Мы уже встречались раньше? Мне кажется, я вас где-то видел.
— Вы меня не узнаёте? — спрашиваю я. Как он мог забыть девушку, которая якобы вызвалась добровольцем на стирание памяти? — Вы не помните, как вживили чип у меня на затылке?
Он несколько раз моргает и медленно кивает.
— Точно. Теперь вспоминаю, — он переводит взгляд на Грейнджера и обратно на меня. — Но вы исчезли до того, как операция была завершена.
— Я не исчезла. Меня спасли. Меня привели сюда против моей воли.
На его лице отражается растерянность.
— Мне сказали, ты сама вызвалась. Если бы я знал…
— Хотите сказать, что сотни людей в лаборатории этажом ниже тоже все добровольцы? Или их притащили сюда против их воли?
Он отводит взгляд в угол комнаты, куда-то к потолку. Я решаю проследить за его взглядом. Камера. Интересно, как скоро сюда заявятся силовики.
Он прочищает горло.
— Зачем вы здесь?
— Я ищу своего друга. Его зовут Зейн Райдер. Я должна знать, привозили ли его сюда.
Отец трёт подбородок.
— Нет, я бы знал. Я хорошо знаком с Райдерами, особенно с его старшим братом, Стилом.
— Вы знаете Стила?
— Я работаю на него.
Что-то сдавливает мне горло. Внезапно я понимаю, что не могу дышать. Если он работает на Стила, то, возможно, помнит, как работал на Харлоу. И если он помнит, как работал на Харлоу, то, вероятно, помнит хотя бы частично свою прежнюю жизнь. С нами. Когда мне вживили чип, я всё ещё помнила некоторые вещи, в моей голове всплывали картинки. Что, если…
Я делаю пару шагов к нему.
— Вы знаете, кто я?
Он качает головой, внимательно глядя на меня.
— Кажется, мы только что это выяснили. Вы Сиенна.
— Да. Моё полное имя — Сиенна Престон, — я выжимаю край своей мокрой майки. — Ничего не напоминает?
— Нет, а должно?
Я закрываю глаза, не зная, что делать. Сказать ему правду, рискуя напугать его до смерти? Я должна попытаться.
Открыв глаза, я говорю:
— Да, потому что я твоя дочь.
Мой отец быстро оказывается рядом с кнопкой на стене.
— Я вызываю охрану, — произносит он сквозь стиснутые зубы.
Грейнджер пристально смотрит на меня, словно пытаясь разгадать загадку. Я чувствую, что допустила ошибку. Я уже потеряла папу однажды, я не смогу пережить это снова.
— Стой! — кричу в отчаянии. — Дай мне всё объяснить!
Он останавливается, едва касаясь кнопки вызова. Я расцениваю это как шанс и начинаю быстро говорить:
— У тебя же тоже есть шрам? Ты не заметил? Они вживили чип тебе, чтобы изменить воспоминания. В Легасе у тебя была жена и две дочери, я и Эмили. Ей сейчас пять, у неё милые светлые кудряшки. Ты готовил нам шоколадное печенье и танцевал по дому вместе с мамой, — слёзы текут по моим щекам. — Мы вместе смотрели на звёзды, помнишь? Ты рассказывал мне о созвездиях и легендах, связанных с ними. Пожалуйста, — всхлипываю я. — Мне нужно, чтобы ты вспомнил.
Фотографии на моём линке. Они могли бы подтвердить мои слова, но сам линк сейчас где-то на дне океана.
Отец не сводит с меня глаз. Я вытираю слёзы, пытаясь взять себя в руки, и слежу за его рукой на кнопке вызова. Он вздыхает и отворачивается. Я понимаю, что уже слишком поздно.
— Тебе нужна помощь, — говорит он, нажимая на кнопку. Тут же раздаётся сигнал тревоги.
Я срываюсь с места и выбегаю за дверь, Грейнджер зовёт вслед:
— Сиенна!
Когда я уже пробегаю полкоридора, Грейнджер ловит меня.
— Сиенна, стой.
Я останавливаюсь и разворачиваюсь к нему лицом, глядя через его плечо.
— Я верю тебе, — говорит он. — То есть, вижу ваше сходство, особенно форма носа и губ. И теперь всё обретает смысл…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что обретает смысл? — я слышу приближающиеся шаги.
— Ты должна кое-что знать, — он неловко переминается с ноги на ногу. — На том поезде не только ты соврала.
Сирена воет над головой. Но мой голос звучит ровно:
— Грейнджер, ты вообще о чём?
— Я солгал о том, почему смотрел на тебя, — он мотает головой, не в силах подобрать слова. — Нет у меня никакой сестры. Когда твой отец пришёл ко мне в универ, чтобы взять к себе в лабораторию, у него была одна просьба. Ну, точнее две. Он хотел, чтобы я присматривал за тобой, твоей мамой и твоей сестрой, но требовал с меня обещание, что я никогда не буду рассказывать ему о вас, что вообще не стану упоминать при нём ваши имена. Он сказал, что вы его родственницы, что твоя мама недавно овдовела, что он много лет назад рассорился с роднёй и с тех пор не общается. Даже после того, как он сменил имя и заставил всех поверить, что он мёртв, он хотел, чтобы за твоей семьёй присматривали, чтобы вы были в порядке.
Я отхожу от него на шаг, пытаясь уложить его слова в своей голове.
— Я был в Легасе, — продолжает он, — чтобы проведать вас. Я наблюдал за вашим домом пару дней, но никто из вас так и не пришёл. А затем я увидел тебя на вокзале. Я был, мягко говоря, удивлён этой случайной встрече.
— Ты… ты был у моего дома?
Он кивает.
— Всего три раза. Я планировал приезжать раз в пару месяцев, но иногда у меня накапливались дела, и я не мог уехать из Рубекса.
— Значит, мой отец знал, что вскоре он якобы умрёт и сменит имя, и попросил тебя проверять, как мы?
— Похоже, что так.
Мысли кружат в голове, пытаясь найти в этом хоть какую-то логику. Всё это время Грейнджер был мне как старший брат. Он присматривал за мной, может, даже защищал нас.
Но если отец договорился с Рэдклиффом, чтобы инсценировать свою смерть, сменить имя и устроить на работу в ВИГ, то почему Рэдклифф попытался уничтожить мою семью несколько недель назад? После того, как он поймал меня с украденным компьютерным чипом, почему он сделал всё, чтобы сломать мне жизнь?
Ему нужен был Трей. А я стала просто средством достижения цели.
Шаги приближаются, голоса доносятся из-за угла.
— Послушай, Грейнджер, мне нужно кое-что тебе сказать. Кое-что очень важное.
— Что?
— Я этого не делала, — я начинаю отходить назад, повторяя: — Просто запомни: я этого не делала.
После этих слов я разворачиваюсь и бегу по коридору. Я уже почти добираюсь до лестницы, сворачивая за угол, как вдруг врезаюсь в кого-то.
Я смотрю вверх, прямо в глаза цвета океана, и пошатываюсь. Трей хватает меня за плечи, помогая удержать равновесие.
— Это из-за тебя, да? — резко произносит он. — Тревога поднялась из-за тебя.
Я пытаюсь пройти мимо него, но он не отпускает.
— Что ты здесь делаешь? Ты что, не знаешь, что все силовики в Рубексе разыскивают тебя?
— А ты что, не знаешь, что на нижнем этаже лежат сотни людей? — язвительно отвечаю я.
— О чём, чёрт возьми, ты говоришь? — судя по взгляду, он правда даже не подозревает.
Но вместо ответа я раскидываю руки в стороны.
— Ну вот, я здесь. Почему ты ещё не зовёшь силовиков? Почему не сообщаешь им, где я? Ты же у нас такой хороший стукач. Может, мне стоит подождать здесь, пока они не придут с наручниками.
Взгляд Трея становится жёстким.
— Это ты решила убить Джорджа Рэдклиффа.
— Я не убивала его, — выплёвываю я. — Это сделал снайпер.
— Пока ты стояла рядом с ним? Как удобно.
В горле застревает ком, хотя я думала, что сумела подавить эту боль в груди.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нет, не удобно. Это было ужасно. Та маленькая девочка теперь получила психологическую травму на всю оставшуюся жизнь, — я толкаю дверь, ведущую на лестницу, и бегу от него.
— Сиенна, подожди, — я не обращаю на него внимания. Я слышу, как он бежит по лестнице за мной, и пытаюсь бежать быстрее.
