— Нет! Не буду смотреть… А если она там уже детей творит? Потом скажет, что я подсматривал…
Юный бог мановением руки разметал все тучи, а потом среди ясного неба проскользнула молния и громыхнул гром. На поверхности земной тверди люди, глядя в небеса, шептали: “Хранители гневаются”, а Деб зло осматривал свои владения:
— Я тоже свободная личность! Не хочу, чтобы это напоминание о ней… стояло тут!
Клубы магии наполнили чертоги хранителя, создавая фантастическую обстановку. Когда лесовик закончил, то оказалось, что он сидит на мягком диване посредине светлой комнаты с огромными окнами, на которых колышутся невесомые занавески. Деб, развалившись, уставился в никуда и проворчал:
— И не нужны мне никакие помощники! Никого не хочу ни видеть, ни слышать! Особенно ее…
Сказать-то сказал, но почему вдруг все вокруг окрасилось в ядовито-зеленый, как ряска на трясине? Почему душу скрутило невыносимой болью? И почему в его памяти всплыла полыхнувшая, там, на берегу, объединенная аура Лиграна и Бины?
Ирина после разговора с незнакомкой еще какое-то время посидела, глядя на спокойное течение реки, а потом не спеша направилась в детинец. Разговор, в принципе, ни о чем и завораживающее движение воды привели ее душу, мысли и чувства в относительный порядок.
Да, она сама еще не понимает, что творится с ее сердечком, и почему оно то парит, а то убегает в пятки ее душа… Видимо, акклиматизация, вот и скачут эмоции, как на американских горках… Ведь не на юг приехала, а в другой мир…
Ну, не понял упрямый леший, что она не собирается прямо сейчас замуж, и детей от первого встречного ей не надо. Она хочет взаимной любви и понимания! Уюта в большой и дружной семье. И чтобы муж был на “одной волне” с ней…
Она сама в прошлой жизни замкнулась, отказалась от такого счастья. Допустила такую же ошибку, как и лесовик. Но на Деба почему-то за это обиделась. Решила, что не допустит для него такой промашки.
Девушка с удивлением отметила, что взорвалась и наговорила лишнего из-за пустяка, из-за недопонимания Хранителем простых истин, что люди впитывали с молоком матери.
Хотя, как она может позволить или не позволить совершать ошибки кому-то другому? Кем она себя возомнила? Каждый сам должен наступить на собственные грабли, чтобы получить ими по лбу, а иначе он не осознает, что сделал что-то не так.
Ира шла по лесу, что жил своей жизнью, и в первый раз спокойно рассматривала мир, в который попала. Все похоже и одновременно не похоже на Землю. Вон на ветке дерева, что так напоминает дуб, сидит зверек с повадками белки и вгрызается в шишку, что точь-в-точь кедровая, но на дубах кедровые шишки не растут, а чуть выше грызуна их гроздь.
Значит, стихи, что она однажды читала: “Листья дубовые падают с ясеня…”, — попаданца. Ну и что, что человек там нецензурно свое изумление описал? Можно же понять творческую личность, если у нее не остается слов, или нет?
Или вон женщина, что не так давно угостила ее яблоком, аккуратно срывает длинные стебли травы, которая выглядит как осока, но насколько Ира помнит ботанику Земли, это растение любит влажную почву и должно жаться к водоемам, а здесь сухая яркая поляна.
Махнув рукой новой знакомой незнакомке, у которой даже не удосужилась спросить имя, Ира прогнала поднимавшееся в душе недовольство собой и немного ускорила шаг. Правда, вновь погрузившись в думы, опять поплелась еле-еле.
Со своей странной истерикой она испортила праздник Лиграну с Биной…
А ведь как красиво получилось там на излучине. В тот миг, когда они втроем заорали при виде паука в руках Деба, знахарка пришла в сознание и, прикрыв уши, простонала:
— Не знаю, что сейчас с вами делают, но я очень хочу стать вариаци, чтобы, обернувшись кошкой, всех вас покусать!
Лигран, дав по уху Иссилу и цыкнув на Иру со старой травницей, склонился к Бине:
— А меня? Тоже?
Выздоравливавшая девушка мягко погладила его по щеке и улыбнулась:
— Нет! Тебе бы я мурчала, чтоб ты не ярился, и кусочки вкусные подкладывала. А то вон как осунулся — одни глаза горят. И, кажется, жар у тебя. Ты не заболел часом? Ничего не болит?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это у нее еще бред от паучьего яда не прошел, — проворчала старуха-целительница и погрозила клюкой деревенским парням, что пытались подобраться поближе. — Вот я вам! Негоже подслушивать, что несут болящие.
Знахарка с удивлением посмотрела на ветку терна у себя над головой, а потом, оглянувшись, поняла, что она лежит на земле. Но ее изумление достигло пика, когда она услышала ответ этого странного мужчины, рядом с которым совершенно не знала, как себя вести. Рядом с которым ее охватывало волнение, а сердечко замирало в груди:
— Болит! Еще как болит! — при этих словах знахарка подскочила и начала стягивать со здоровяка рубаху, чтобы осмотреть его:
— Где? Что?
Все же и бой в воде, и битва на суше могли покалечить Лиграна, а легче всего исцелить, пока раны свежие. Но кузнец поймал ее руки и, заглянув в глаза, прижал к своей груди:
— Сердце! Занозой ты там у меня засела.
Все вариаци встали вокруг пары полукругом, словно отгораживая их от всего мира, чтобы никто не смел помешать им выяснить отношения. Травница так вообще демонстративно наблюдала, как понуро бредут ее пронырливые соседи обратно к деревне. А рыжеволосая красавица покраснела и, потупившись, прошептала:
— Ну, коли я причина, то мне и лечить. Правда, методов исцеления всего два…
— И какие они? — поинтересовался внезапно охрипший кузнец.
— Первый: вырвать занозу — удалить ее! — прошептала Бина и попыталась освободить руки из крепкого захвата.
Куда там! Теперь жених обе ее ладошки сграбастал одной своей лапищей, но все так же прижимал их к груди, и она слышала, как частит его сердце, как нервно он глотает воздух.
Девушка вздрогнула, когда его крепкие пальцы осторожно обхватили ее подбородок и мягко направили вверх голову, чтобы заглянуть в ее глаза:
— Меня это не устраивает! Придется вырывать с мясом и кровью. Сердце может не выдержать! Есть другая возможность?
— Оставить занозу на месте, — решительно глянула знахарка в омут его глаз и задохнулась от нежности, что увидела там. — Но тогда придется жить с ней всю жизнь. А это бывает колко!
— Я окружу свою занозу такой заботой и лаской, — наклонившись, прошептал ей на ушко Лигран, — что ей не захочется меня ни колоть, ни ранить! А если по какой-то причине ей покажется, что я заслужил боль, и она решит меня уколоть, то клянусь перед лицом своих собратьев, соклановцев, случайного свидетеля, который знает меня очень долгое время, — указал он глазами на спину старушки, — что постараюсь либо объяснить поступок, который повлек наказание, либо искупить вину так, как решит наш Отец — Хранитель Леса. Главное, чтобы ты была рядом. Согласна?
Ира видела, как жених и невеста смотрят друг другу в глаза. Слышала каждое их слово. И ей казалось, что она находится в храме, где молодые приносят клятвы перед Богом и людьми. Ну и что, что вместо алтаря пышный терновник. Но ведь Деб присутствует? Значит, спокойно можно признать мир его Храмом. Землянка покосилась на лесовика и увидела, как он сам во все глаза рассматривает шепчущуюся парочку. Но отвлеклась она ненадолго, потому что Бина ответила:
— Согласна!
От радости, что окатила тело попаданки жгучей волной адреналина, и мурашек ее душа развернулась, на глаза навернулись слезы, а локоть непроизвольно ткнул Деба под ребро:
— Принимай быстрее клятвы! Отныне они муж и жена!
И Хранитель практически в трансе повторил за ней:
— Клятвы приняты! Вы муж и жена!
Его благословение сорвалось яркой лентой, окутало молодоженов и вспыхнуло вокруг них ярким, радужным пузырем! Дружный вздох всех без исключения свидетелей таинства был настолько слаженным, что дотошные деревенские парни оглянулись, а увидев светопреставление, с криками кинулись к жрецу.
Бина, не обратив на них внимания, с легким испугом глянула на Хранителя Леса и с ее уст сорвалось:
