– Спокойной ночи.
В этом был зловещий намек. Это прозвучало скорее как «прощай», а не как «спокойной ночи».
– Ты не собираешься зайти до работы, чтобы увидеть меня?
Он повернулся и взглянул на нее. На его лице застыло выражение, которое невозможно было прочитать.
– Я завтра не работаю.
– Тогда, может быть, я увижу тебя после встречи с падре Грегорио? Это то, что я собираюсь сделать завтра в первую очередь. А потом я пойду домой, чтобы все доделать.
– Я найду тебя, – сказал он.
– Рамон, – продолжала она, боясь отпустить его в таком состоянии, – мне кажется, ты не особенно доволен нашим домом. Он тебе не понравился?
– Приношу глубокие извинения, – вежливо ответил он. – Ты проделала потрясающую работу. Он отлично подходит мне.
Хотя он не сделал ударения на слове «мне», Кэти отметила, что он не использовал слова «нам». Она не знала, что сказать, когда он находился в таком сдержанно-учтивом состоянии.
Она открыла дверь:
– Тогда спокойной ночи.
Рамон смотрел на закрывшуюся за ней дверь, пока горечь и боль не стали невыносимыми.
Он в течение нескольких часов бродил, размышляя о двух прошедших днях. Два дня он ждал, когда она скажет, что любит его. Он поддразнивал ее, хохотал вместе с ней и заставлял стонать от желания в своих объятиях, но даже в наиболее страстные моменты она не отвечала на его признания. Она целовала или улыбалась, успокаивая его как малыша, но так и не произнесла этих слов.
Луна была высоко в небе, когда Рамон вернулся в свою комнату в доме Рафаэля. Он просил ее о честности, и она была честной. Она отказывалась говорить о чувствах, которых не испытывала. Все очень просто.
Боже мой! Как она может не любить его, когда он любит ее так сильно!
Перед ним заплясал образ Кэти: Кэти легкой грациозной походкой спешит на холм навстречу ему, и ветерок треплет ее великолепные волосы; Кэти смотрит на него, и ее глубокие голубые глаза искрятся от смеха или темнеют от огорчения, потому что он выглядит усталым.
Рамон закрыл глаза, пытаясь отсрочить момент, когда ему придется принять решение, но это не помогло. Решение уже было принято. Он собирается отправить ее домой. Он отправит ее домой завтра. Нет, не завтра, послезавтра. Он удержит ее рядом с собой еще на один день и еще на одну ночь. Только на одну. Еще один день он будет смотреть, как она ходит по дому, населяя для него комнаты своими образами… И потом без конца вспоминать ее, когда ее уже здесь не будет. Еще на одну ночь, чтобы заняться с ней любовью в спальне, которую она украсила для него, чтобы приникнуть к ней своим изголодавшимся телом и раствориться… Он заполнит эту ночь всеми утонченными удовольствиями, которые мужчина может дать женщине, заставит ее стонать от наслаждения, плакать от восторга и будет доводить ее снова и снова до трепетного экстаза.
Еще один день и еще одна ночь, чтобы накопить воспоминаний, которые, возможно, принесут ему больше мучений, чем радости. Но это уже не будет иметь значения. Потому что у него будут они – воспоминания.
А потом он отправит ее домой. Она наконец-то успокоится, теперь он понимал это. Он всегда знал об этом. Хотя она ответила согласием, но внутренне она никогда не хотела стать его женой. Если бы она хотела, она не сделала бы свой будущий дом красивым холостяцким пристанищем, в котором нет даже ее тени.
Глава 18
Когда на следующий день экономка провела Кэти в кабинет, падре Грегорио приветствовал ее с вежливой сдержанностью. Он подождал, пока она сядет, а затем занял место за столом.
Кэти насторожило его спокойствие.
– Рамон сказал, что вы считаете, что мне не хватает кротости, послушания и уважения к власти.
– Да, я это сказал. – Он откинулся в кресле. – Вы не согласны?
Кэти медленно повела головой, и улыбка коснулась ее губ.
– Не совсем. Фактически я сочла это за комплимент. – Так как выражение его лица не изменилось, она, поколебавшись, добавила: – Очевидно, вы так не считаете. Вы сказали Рамону, что это является причиной, по которой вы не хотите венчать нас.
– Вы предпочитаете, чтобы я сказал ему, что причина заключается в том, что женщина, которую он любит, не отвечает ему взаимностью?
Длинные ухоженные ногти Кэти впились в ладони.
– Я не говорила…
– Сеньорита Конелли! – прервал он ее сдержанным тоном. – Мы не будем терять время, вальсируя друг с другом по кругу, потому что, двигаясь по кругу, никуда не придешь. Вы искали способ избежать этого брака, и я даю вам его.
Кэти была поражена:
– Как вы могли произнести такие слова?
– Потому что это правда. Я почувствовал это с нашей первой встречи. Когда я спросил вас, как долго вы знакомы с Рамоном, вы сказали мне «всего две недели». Вы нарочно позволили мне думать, что вы из того сорта женщин, которые часто посещают cantina в надежде познакомиться с мужчиной, мужчиной, которому вы позволяете публично ласкать вас на стоянке. Но вы совсем не такая, и мы оба это отлично знаем.
Он повелительно поднял руку, приказывая Кэти молчать.
– Слишком поздно. Есть другие причины, по которым я считаю, что поступаю правильно. Я сказал вам, что, если вы просто скажете мне, что вы любите Рамона, мы покончим со всеми формальностями. Если бы вы действительно хотели стать его женой, вы сказали бы мне эти слова, чтобы я согласился на церемонию. Когда я сказал вам, что принимаю ваши заверения, что вы собираетесь стать Рамону хорошей женой, ваше лицо побелело как полотно. Десять секунд спустя вы вскочили и обвинили меня, что я вынуждаю вас обещать уважать его власть и слушаться его.
Взгляд Кэти опустился на колени. Она терла руки, как будто они замерзли.
– Неужели я ничего не смогу сделать, чтобы убедить вас, что вы не правы?
– В действительности вы и не хотите доказать мне ошибочность моих слов, senorita. В душе вы желаете избежать этого брака. – Он снял очки и утомленно потер кончик носа. – Возможно, вы боитесь обязательств, которые вас свяжут. Я не знаю. Но что я действительно знаю, так это то, что, когда Рамон поймет, что вы можете отдать ему только тело, но не сердце, он не будет удовлетворен. Ни один мужчина, обладающий гордостью, не позволит себе продолжать глубоко заботиться о той, кто не заботится о нем. Любовь Рамона к вам ослабнет, как только он убедится в этом. И тогда он сам убьет ее в себе. Когда это произойдет, он должен быть свободен, чтобы найти другую и жениться на ней. Понимая это, я не могу связать его с вами на всю его оставшуюся жизнь неразрывными узами священного брака.
К концу его речи глаза Кэти заблестели от слез, которые она не хотела показывать, а в горле застрял ком.
– Для вас обоих будет лучше, если вы немедленно вернетесь в Штаты. Если вам не хватит мужества и достоинства, чтобы сделать это, живите с ним в грехе или сочетайтесь гражданским браком. Я не смогу остановить вас. Я даю вам возможность избежать этого и ожидаю, что вы освободите Рамона и не свяжете его с собой узами церкви.
Кэти, задыхаясь, встала:
– И это ваше окончательное решение?
Казалось, что падре Грегорио понадобилась вечность, чтобы встать.
– Если для вас необходимо, чтобы фраза прозвучала таким образом, – да, это мое окончательное решение. Я оставляю за вами право сказать о нем Рамону.
В его голубых глазах загорелся добрый огонек.
– Не чувствуйте себя виноватой за то, что не можете полюбить его, senorita. Рамон из тех мужчин, которые нравятся женщинам. В прошлом многие любили его, многие полюбят его и в будущем и будут более чем страстно желать стать его женой.
Кэти гордо выпрямилась, но ее глаза были полны слез.
– Я не чувствую себя виноватой, я… в ярости!
Повернувшись на каблуках, она направилась к двери.
Голос падре Грегорио прозвучал невероятно печально:
– Senorita!
Кэти отвернулась, не желая, чтобы он обрадовался, увидев ее рыдающей.
– Да?
– Да благословит вас Господь.
У Кэти в горле застряли слезы, не давая ей ответить. Она выбежала вон.
Кэти подъехала к дому, ослепленная слезами. Падре Грегорио был прав. Она искала способ избежать, нет, не избежать, а потянуть время.
– Будь ты проклят, Дэвид! – яростно прошептала она.
В том, что ее жизнь превратилась в такую путаницу, была его вина. Даже мертвый он преследовал, преследовал ее. Если бы не он! Если бы не эта боязнь повторной ошибки!
Однажды она уже была замужем, и ее собственная интуиция предупреждала ее, что муж не тот, за кого себя выдает. Она так и не смогла отделаться от этого ощущения.
Она остановилась перед маленьким домом из сказки, вошла внутрь, успокоенная тем, что Рамона там не было. Она не хотела объяснять ему свое состояние. Как она сможет? Как она сможет сказать: «В тебе есть что-то такое, что пугает меня, Рамон»?
Кэти прошла в кухню и насыпала кофе в новый кофейник с ситечком, который она недавно купила. Когда кофе был готов, она наполнила чашку и отнесла ее на кухонный стол. Обвив пальцами горячую чашку, она посмотрела на холмы за окнами. Их вид успокаивал ее, наполненную противоречивыми чувствами.
