Этого слишком много. И недостаточно одновременно.
— Скажи это.
Я сжимаю челюсти.
— Я не могу. — Мой голос дрогнул на полуслове.
Его выражение лица меняется на что-то огненное.
— Тогда я просто буду трахать тебя, пока ты не сможешь.
Он вытаскивает член до самого кончика, а затем снова входит в меня.
Жаждущие губы находят мои, страстно целуя меня. Отчаянные руки хватают меня за бедра, пальцы впиваются в кожу, пока он прижимает меня к стене.
Длинные, глубокие толчки снова и снова, его тело знает, как довести меня до грани. Доводя меня до бездумного отчаяния. Но не давая мне того, чего я хочу. То, что мне нужно.
— Пожалуйста, Зи... — хнычу я.
— Ты хочешь кончить?
— Да, — выдыхаю я.
Входит и выходит. Без устали трахает меня. Он слегка наклоняет бедра, и... Боже мой...
— Вот так, — стону я. — Пожалуйста, не останавливайся.
Его зубы впиваются в мою шею.
— Никогда.
Его рот возвращается к моему, и я целую его, отчаянно посасывая его язык. Его толчки становятся быстрее, и я знаю, что он так же близок, как и я.
— Скажи мне, что ты моя, — рычит он мне в губы.
Срочность в его голосе ослабляет мои стены.
— Я твоя.
Он издает стон сладкого облегчения. Я чувствую его в каждой части своего тела.
— Я люблю тебя, — говорит он между поцелуями. — Так чертовски сильно. Я так скучал по тебе.
И это то, что отправляет меня за край. Мышцы напрягаются, тело сводит спазмами, разум немеет, я кончаю на члене Зевса, вызывая его оргазм.
Бедра подрагивают под моими, приглушенные проклятия и стоны эхом звучат у меня во рту. Он долго и сильно кончает в меня.
Потом мы просто переводим дыхание, медленно возвращаясь к реальности.
В реальность, где мы просто два человека, которые когда-то были вместе.
И которые только что занимались сексом у стены его прихожей.
Господи.
Мы занимались сексом.
И это было потрясающе, и я наслаждалась этим. Больше, чем просто наслаждалась. Я любила это.
И... я хочу сделать это снова.
Нет. Ни за что, Кам. Этот парень сделал тебе так больно, как никто и никогда раньше.
И Джиджи - ты должна думать о ней.
При одном только упоминании о ее имени все причины, по которым я не хотела делать этого с ним, все причины, которые я предпочитала игнорировать, кричали мне в ответ. И, наконец, это вбивает в меня здравый смысл, в котором я так нуждалась десять минут назад.
— Черт, — шепчу я.
Он, должно быть, услышал это по тону моего голоса, потому что обеспокоенные голубые глаза поднимаются на меня.
— Кам?
— Это была ошибка. — Я опускаю ноги и толкаю его, чтобы он отпустил меня.
Он выскальзывает из меня. И я ненавижу пустоту, которую он оставляет после себя.
Слезы начинают жечь мои глаза из ниоткуда. Не желая, чтобы он увидел их, я быстро обхожу его стороной и начинаю поправлять одежду. Прикрываю грудь и опускаю юбку на место.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я слышу шорох его одежды, когда он накрывает меня сзади.
Я вижу, что мои порванные трусики лежат на полу.
Видеть их там, выброшенными и использованными, напоминает мне о том, как Зевс однажды заставил меня чувствовать себя подобным образом.
И это заставляет меня чувствовать себя слабой и невероятно злой на себя. И на него.
Я чувствую теплую струйку на внутренней стороне бедра.
Моему недоразвитому мозгу требуется несколько секунд, чтобы понять, что это такое.
Затем...
Черт.
— Мы не использовали презерватив, — выпаливаю я, поворачиваясь к нему.
В его глазах мелькает удивление. Либо он тоже не понял, либо не ожидал, что я так отреагирую.
— Если ты беспокоишься о беременности...
— Нет, — огрызнулась я. — Я принимаю таблетки. Вообще-то, я принимала таблетки, когда в последний раз забеременела от тебя, и тогда мы тоже не пользовались презервативами, так что, возможно, мне стоит беспокоиться.
Блядь. Блядь. Блядь!
— Я не беспокоюсь.
Это заставляет меня сделать паузу.
Он делает шаг вперед, ближе ко мне. Выражение его лица смягчается. Глаза теплеют. Но все, что чувствую я, это холод.
— Я не могу придумать, чего бы я хотел больше, чем иметь еще одного ребенка с тобой. За исключением, может быть, того, чтобы ты и Джиджи переехали жить ко мне, чтобы мы могли наконец стать семьей.
— Нет. — Я отступаю назад, натыкаясь на стену. — Ни за что, Зевс. — Я качаю головой, пока моя спина скользит по стене, одна рука ползет к двери. — Не смей этого делать.
— Что делать? — Он преследует меня глазами и телом. — Говорить тебе, что я люблю тебя? Что я хочу, чтобы мои девочки жили со мной? Что я хочу свою семью? Неужели это так чертовски плохо, Голубка?
— Этому не бывать. — Я обхватываю пальцами ручку двери, сжимая ее. — Это была ошибка. Этого не должно было случиться. Это больше не повторится.
Меня сотрясает дрожь изнутри. Слабость и страх, и он это знает.
Если Зевс в чем-то и хорош, так это в том, чтобы вынюхивать слабости у своих противников.
А от меня сейчас воняет.
Он делает шаг ближе.
— Я хочу, чтобы ты была в моей постели каждую ночь, Голубка. Чтобы мой член был глубоко внутри тебя, чтобы я занимался с тобой любовью. — Еще шаг. И еще один, пока он не прижимается ко мне. — Я хочу еще детей от тебя. Я хочу видеть, как ты носишь моего ребенка под сердцем. Я хочу, чтобы мое кольцо было на твоем пальце.
Я зажмуриваю глаза от всех его слов. Слов, которые отчаянно хотела услышать от него пять лет назад.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но сейчас уже слишком поздно. Слишком многое произошло. Я больше не та девушка. И мне нужно думать о Джиджи.
Если бы мы с Зевсом снова сошлись и ничего не вышло, это причинило бы боль не только мне. Это причинит боль и Джиджи.
