не возиться с собакой. Аня ждет ребенка, какая собака? Как можно беременеть от любовника? Ну ладно этот ее Толик – дебил дебилом, но Аня ведь могла использовать контрацептивы, хоть какой-то здравый смысл проявить? Доступны ведь все средства. И главное, чего он не мог понять, – почему Аня считала и продолжает считать его чудовищем, монстром. Жестоким, беспощадным, с которым ее не связывает ни одно теплое воспоминание. Которого она ненавидит всей душой. Антон спрашивал, почему они не смогли договориться? Хороший вопрос. Георгий просто не знал, как договариваться. Не мог предсказать Анину реакцию. То ли начнет кричать, то ли плакать, то ли биться в истерике и обвинять его в каких-то совсем страшных вещах, которых никогда не случалось.
Вбила себе в голову любовницу. Речь шла о Ларисе, Лоре. Они с Георгием действительно были давними знакомыми, работали бок о бок. Когда Георгий организовал собственную фирму, позвал Лору, она согласилась. Лора очень ему нравилась, и как женщина, и как сотрудник. Но у нее действительно все было хорошо – муж, двое сыновей. Георгию даже в голову не приходило перейти черту. Да, Лора, в отличие от Ани, знала, что он потерял родителей, рос в детском доме, всего добился сам, вытащил себя буквально за шкирку. Она поздравляла его с днями рождения детей, не только с его собственным. Лора была смешливой и легкой. То, чего Георгию не хватало в Ане. С Лорой все казалось естественно, просто, само собой – говорить, пить вино, обсуждать детей, семейные проблемы. Они были друзьями, коллегами и да, близкими людьми. Лора могла рассказать Георгию про проблемы со старшим сыном, пожаловаться на плохое самочувствие. В чем-то Аня была права – они с Лорой больше чем коллеги – приятели, которые знают друг друга много лет. Но не любовники. Когда Аня нашла Лору в соцсетях и написала ей письмо с обвинениями, Георгию стало невыносимо стыдно за жену. Лора сказала – ничего страшного, она все понимает. Но он видел, что ей неприятно.
– Прости, я не знаю, что с этим делать, – признался он.
– Никто не знает, когда такое случается, – ответила Лора. – Держись.
– Я пытался объяснить, но она не верит.
– И не поверит, – пожала плечами Лора. – Даже если я поклянусь своими детьми. Всегда проще обвинить другого. Грехи других искать приятнее, чем копаться в своих.
Аня обвиняла его с такой уверенностью, что Георгий сомневался – может, действительно все так? Может, именно таким он и был с женой? Во время последнего их разговора Аня кричала, что детей не хотела, Георгий ее насиловал всю их совместную жизнь, она ни разу не получила ни малейшего удовольствия, чувствовала себя использованной и грязной. И обе беременности нежеланные. И ее бы воля, она сделала аборты.
– Так почему не сделала? – спросил Георгий, который думал, что сейчас у него случится инфаркт – настолько сильно болело и жгло в груди. Разрывало изнутри на кусочки. – Ты ведь могла. Я бы и не узнал.
Да, это был запрещенный прием. Аня предпочитала считать себя жертвой, безвольной, находящейся под полным контролем мужа-насильника.
– Ненавижу тебя, – процедила она.
– Только я не знаю, за что именно, – ответил Георгий. – Тебя никто не заставлял выходить за меня замуж, жить со мной, рожать детей. Никто. Сейчас ты свободна, но все равно во всем винишь меня. Даже в том, что твой любовник не хочет видеть ни тебя, ни вашего ребенка. Я переведу тебе на карту деньги – на Юлькину секцию, на одежду. И на роды тоже. Купи коляску, кроватку, все, что нужно. Постарайся распорядиться средствами разумно.
– Мне не нужны твои подачки, – огрызнулась Аня.
– Рожать ты где собираешься? Под кустом? Или под окнами своего Толика? – зло спросил, не сдержавшись, Георгий. Он тоже имел право на эмоции, в конце концов. И его выдержке и хладнокровию мог прийти конец.
– Не твое дело, где захочу, там и рожу. – Аню уже трясло.
– Не думаешь о себе, подумай о Юльке. Ей нужна мать в здравом рассудке. Она ждет рождения брата или сестры. Сходи с ней по магазинам. Пусть выберет погремушки, одежду. Для нее это важно, – продолжал убеждать жену Георгий.
– С чего ты вдруг стал таким заботливым папашей? Задумался о чувствах собственной дочери? Что-то раньше они тебя не волновали, – в запале огрызнулась Аня.
– Всегда волновали, только ты этого не замечала.
– Ой, ну да. Опять я плохая, ты прекрасный! Как всегда. Придумай что-нибудь новенькое! – заорала Аня.
Антон
На майские праздники Антон уезжал в олимпиадную школу. Сам попросил отца туда его отправить. Тот не возражал, даже обрадовался. Антон увлекся программированием, инженерной графикой. Отец больше не требовал от него спортивных достижений и позволил заниматься тем, что сын хотел больше всего – учиться, узнавать новое, общаться со сверстниками, объединенными общим интересом. Милан уехал на спортивные сборы, Настя с родителями – путешествовать по Золотому кольцу. Когда они вернулись в школу, их загрузили контрольными, проверочными, бесконечными тестами. Даже поговорить не оставалось ни времени, ни сил. У Милана шли соревнования – надо было подтверждать разряд. Настя предпочитала общаться с подругами или рисовать в блокноте, с которым не расставалась. Антон же переписывался с новыми друзьями и думал, как уговорить отца отправить его в ту же олимпиадную школу на летних каникулах. А еще гадал, как попросить новый, более мощный компьютер, который ему требовался для учебы. Прошли еще две недели после праздников, когда Антон зашел в младшую школу. Не потому что хотел, а потому что чувствовал себя обязанным и виноватым. Совсем забыл про Юльку. Он ей писал иногда. Она отвечала не сразу и очень коротко. «Как дела?» – «Нормально». Юлька больше ему не звонила. Он объяснял это тем, что у нее тоже полно забот, уроков, репетиторов. Но тут случилась отмена биологии, замены не нашлось, и Антон решил забежать в младшую школу – как раз заканчивался пятый урок.
– Здрасте, дядь Коль, пустите, пожалуйста, – поздоровался он с охранником.
– О, Антоха, сто лет тебя не видел. Ты как? Вы там живы вообще? Говорят, вас совсем замучили тестами. В наше время такого не было. Мы хоть с девочками гулять да хулиганить успевали. А вы только эти тесты и видите, – как всегда, радостно встретил его дядя Коля.
– Да, замучили совсем, – кивнул Антон.
– Ты к Юльке? Так ее нет. После майских не появлялась, – пожал плечами дядя Коля.
– Как это – не появлялась? – не понял Антон. – Заболела?
– Да нет. Мама приходила к завучу,
