Некоторое число принцесс и принцев, обитающих тут же, в отличие от слепых бесполых солдат и рабочих имеют глаза, половые признаки и маленькие выросты по бокам, из которых к сезону дождей вдруг вырастают крылья, и это значит, что пора им замок покинуть. Полетав в любовном возбуждении на просторе, принцесса с каким-нибудь принцем углубляется в землю, сбрасывает крылья и, отложив первые пять-шесть яичек, становится королевой.
Термитов на земле более двух с половиной тысяч видов. Обитают они повсеместно, исключая лишь Антарктиду. Но больше всего их в тропиках. Глиняные, обычно красного цвета, строенья являются характерной частью пейзажа в Африке. Гепарды на термитники залезают высмотреть антилопу, пастухи – проследить стадо. Но многие из термитов обходятся без высоких построек, живут в земле, в стволах погибших деревьев. Их мягкое, полупрозрачное тельце не может вынести солнца, поэтому термиты строят для своих путешествий за кормом подземные хода и тоннели.
У термитов немало врагов. Есть животные, специализированные питаться исключительно этими насекомыми. Муравьед, например. У него нет зубов (еда-то мягкая!). Зато он имеет вытянутое, как палка, рыло и длинный липкий язык. Мощными когтями муравьед разламывает крепость термитов и запускает в нее язык. И всякая хищная мелкота норовит забраться в термитник, но каждая его щелка огрызается мощной защитой солдат.
Сами термиты питаются исключительно умершей древесиной и разной растительной ветошью, содержащей целлюлозу. Переварить эту мало для кого привлекательную еду термитам помогают микробы, живущие в их организме. И этот пищеварительный процесс сходен с пищевареньем коров, способных при нужде сжевать позеленевшую от мхов соломенную крышу. Что коровы при таком пищеварении выделяют газ метан, известно давно. Предположили, что и термиты его должны выделять. Проверили. Подтвердилось! Подсчитано даже, сколько метана выделяют все термиты Земли, усугубляя парниковый эффект, о котором в последние годы говорят с нарастающим беспокойством.
Что касается жвачной жизни маленьких жителей нашей планеты, то миллионнолетняя их история узаконила место под солнцем – они помогают Природе утилизировать умершую растительность. И это несомненно благо. Другое дело, если, объявившись возле жилья человека, термиты незаметно сжирают крыльцо, ступени к двери, рамы, стропила крыши. Это явление уже нежелательное. Только в США термиты ежегодно приносят ущерб почти в миллиард долларов. К счастью, лишь десятая часть всех видов термитов способна к разрушениям, неприемлемым для людей.
• Фото автора. 18 – 25 августа 1995 г.
Большой любитель поспать
Окно в природу
В нем есть что-то от человека. Выразительная мордочка похожа на спокойную, рассудительную, слегка настороженную физиономию толстяка. Одолевающих комаров он смахивает лапкой, морщит нос, щурится от яркого горного солнца и вдруг издает пронзительный свист, от которого соплеменники его должны сломя голову кинуться в норы.
Одежка его добротная, желто-оранжевая спереди и буровато-коричневая сзади. Темное пятно на голове похоже на шапочку. Шеи нет. Тучное, с виду неповоротливое тело заостряется головой. На всякий шорох толчками он поворачивает голову, пристально смотрит, стараясь определить: опасно или не очень? Будь он свободным, возможно, забрался бы на валун – все как следует оглядеть. В этой позе он похож на дозорного в теплом зимнем тулупе до пят, из-под которого торчит черный короткий хвостик. При опасности хвостик дергается синхронно свисту. Это тоже знак соплеменникам: я убегаю, и вы спасайтесь!
Правда похож на дозорного?
Симпатичен до того, что не хочется с ним расставаться. Степных его сородичей зовут байбаками, южных горных собратьев – тарбаганами. Его, живущего на Камчатке, тоже иногда зовут тарбаганом, но ученые говорят: нет, это сурок черношапочный.
Когда, отбиваясь от комаров, знакомый наш щерит рот, видно два выразительных белых зуба-резца, приспособленных сечь траву и коренья, верхушки невысоких кустов. Одному из нас, водворявшему зверя в клетку, он пустил кровь. Но вообще-то сурки спокойны, покладисты, прирученные с малого возраста, они привязываются к хозяину и, подобно медведям, способны выделывать всякие потешающие людей штучки. В средневековой Европе на ярмарках обязательно были бродячие люди с сурками. Бетховен это запечатлел: «И мой сурок со мной…»
Повсюду сурков извели, где пахотой, где охотой. Несчастье симпатичного грызуна в том, что все в нем ценно – и прочная теплая шуба, и жир, и вкусное мясо.
Черношапочного сурка на Камчатке хранили малодоступные пространства. В прошлом веке ученые численность его определяли словом «обычен», а люди, способные восторгаться, писали: «Их видимо-невидимо!»
Сегодня это все позади. Дань многочисленным врагам своим – лисицам, волкам, медведям, рысям, орлам, соболям – сурки платили всегда. Но это не подрывало их численность. На убыль плодовитые самки отвечали богатой прибылью – у каждой до семи сурчат ежегодно. И был в этом «дебете-кредите» важный момент. Сурки оседлы, живут колониями. Территория может прокормить лишь ограниченное число едоков. Убыль излишков даже необходима. Она поддерживает в зверьках хорошую форму. Бдителен, быстроног, осторожен – спасешься. Беспечен, неповоротлив – отправляйся на обед хищникам. Из них у каждого свои приемы ловли сурков. Орел видит их с высоты и, выбрав позицию, метеором падает из-за вершины горы на жертву. А иногда, опустившись вблизи от норы на землю, орел часами сидит неподвижно, дожидаясь момента, когда сурок решится покинуть нору. Волки, рыси и лисы скрадывают пасущихся травоедов. С добычей бывают они далеко не всегда. Сурки постоянно настороже. Но, кроме того, где-нибудь на возвышенности, на горке утрамбованной земли или на камне столбиком стоит сурок-дозорный. Его дело – опасность не проморгать. Чуть что заметил – пронзительный свист, и вся колония, а в ней может быть до двух сотен зверьков, в мгновение ока скроется в норах.
Медведю подобраться к суркам незамеченным невозможно. Он действует по-медвежьи – раскапывает их норы. Работа не из простых – норы, глубиною до полутора метров, с ходами горизонтальными, располагаются в каменистых местах. Но, принимаясь за дело, медведь знает: награда будет значительной – взрослый сурок весит до пяти килограммов. С отчаянной смелостью охотится на сурков соболь. Он в нору ныряет, и там под землей – или пан, или пропал! У сурка ведь тоже есть зубы, и выступает он не в легком весе, как соболь, – в тяжелом, да еще и стены в доме сурку помогают.
А вот против кого бессилен сурок – человек! Вооруженный винтовкой, капканом, хитростью и вездесущим теперь вертолетом, человек изводит сурчиные городки-государства вчистую. Места былого обитания похожи на кладбища. Сотни лет могло благоденствовать сурчиное государство. Но попалось оно на глаза оленеводам, геологам, вулканологам, и все приходит к концу очень быстро. И никто не придет сюда снова – сурки живут обособленно, с одного урочища на горе в другое попасть им трудно, иногда невозможно.
Но есть еще на Камчатке и процветающие сурчиные поселенья. Селятся грызуны в горных зонах выше границы кустарников – в каменных россыпях и шлаковых вулканических выбросах. Условие непременное – хороший обзор жизненного пространства без кустов, по которым к ним можно было бы подобраться. При этом сурки готовы мириться со скудностью травяного покрова, главное – безопасность!
Живут сурки семьями, в которых верховодит матерый самец. От норы во все стороны идут утрамбованные тропинки, по которым семейство ходит кормиться иногда за сто и даже за двести метров. При опасности до главной норы можно и не успеть, на этот случай в разных местах вырыты норы-убежища. У каждой семьи есть площадка, где можно погреться на солнце, есть наблюдательный камень для часового, отхожее место, где чистоплотные звери справляют большую нужду. Наполнив канавку пометом, сурки ее засыпают и роют другую.
Вопрос территории в сурчиной колонии очень острый. Границы метят мочой, потираньем о камень щеки. Нарушителя территории жестоко вздрючат. Но вообще сурчиный народец миролюбив – ходят семьями в гости, устраивают борьбу, носятся вперегонки, ищут блох друг у друга. Всех объединяет бдительность, свистнул один – непременно все засвистели и, подай бог ноги, скрываются в норах.
Летом жизнь в колонии бьет ключом. Но коротко лето в камчатских горах. В сентябре сурчиное государство уже покрывается снегом. К этому времени грызунам надо так располнеть, столько накопить жиру, чтобы, заснув, проснуться уже весною. Последние две недели зверьки не кормятся, только пьют воду. С холодами они становятся все более вялыми, носят в зимовальную камеру под землей сухую траву, теребят ее лапками, чтобы была помягче. В конце сентября, забив накрепко нору землей и камнями вперемешку с травой, сурчиная семья вповалку, тесно прижавшись друг к другу, засыпает.
