– Тихо, Эвклид! Я помогу. Тебе нужно поберечь руку, – услышала она свой голос словно со стороны. Ее пальцы коснулись его груди, и она поразилась тому, какая горячая у него кожа.
Эвклид перехватил ее запястье и сжал. И отпустил не сразу.
Он держал ее недолго – секунду или две, и Элли смотрела на его длинные пальцы и чувствовала мозоли на его ладони. Покалывающая, жаркая волна пробежала от ее запястья до локтя, и дальше – в самое сердце. Элли посмотрела Эвклиду в лицо; их глаза встретились, и она моментально вспыхнула под его взглядом.
Но этот момент длился лишь миг; Эвклид разжал пальцы.
– Я принесла обезболивающее от доктора Гризвольда, – выдавила она.
– Мне не нужно. Я в порядке. А ты не пострадала? – он глянул на нее встревоженно.
– Что со мной сделается! – Элли небрежно махнула рукой и улыбнулась.
Капитан покачнулся, сел на кровать и едва заметно поморщился: нет, вовсе он не был в порядке. Элли надо было уходить, но она опустилась на стул напротив.
– Тебе бы отдохнуть, – сказала она обеспокоенно. – Ведь «Горгона» теперь в безопасности?
– Да. Сейчас на мостике Пулкинс. Но меня могут вызвать в любую минуту.
– Они справятся без тебя!
– Элли, ты не послушалась приказа и спасла «Горгону», – сказал он серьезно. – Зачем ты это сделала? Зачем пошла на галерею, рискуя жизнью? – капитан задал эти вопросы очень властно, как будто ему ужасно важно было знать ответ.
– Потому что я могла, а другие нет. Потому что люди были в опасности. Потому что я умею ходить по канату. Потому что приказы иногда нужно нарушать.
– Если бы я был на галерее, запретил бы тебе. Пулкинс позвал меня слишком поздно.
– Хорошо, что тебя там не было.
– Возможно.
Элли затаила дыхание. В глазах Эвклида светился мягкий юмор, уголки губ дрогнули. Это сбивало с толку. Она думала, он будет ругать ее за самодеятельность!
– Ты не обиделся на меня за то, что я не послушалась твоего приказа?
– Конечно, обиделся, – ответил он очень сурово.– Все капитаны обижаются, когда их не слушаются. Мы даже плачем по ночам в подушку, когда такое случается.
Элли неуверенно улыбнулась. Он шутил, определенно шутил! Во всем остальном, что касалось Ларсена, она вовсе не была уверена.
Знала лишь, что мужчина, который сидит напротив и смотрит на нее странным взглядом, вовсе не такой, каким показывает себя миру. И ей ужасно хотелось узнать все его мысли и маленькие секреты, все его страхи и мечты. И посмотреть на себя его глазами.
* * *
Она огляделась, вспоминая, как пряталась в этой самой каюте в первый день путешествия.
Теперь каюта выглядит обжитой. На плечиках висит капитанская форма, на столе фуражка придавливает пачку бумаг и карт. У стены тубус с телескопом.
Ни фотографий, ни безделушек в каюте не нашлось. Но кое-какие выводы о хозяине каюты – и судна – Элли все же сделала.
Порядок тут идеальный. Все на своем месте, каждая вещь аккуратно сложена. Это временное жилье серьезного, вдумчивого человека. Но человека, который умеет мечтать. Об этом говорят астрономические атласы на полке и стопка карандашных набросков на прикроватном столике.
Элли скосила глаза, пытаясь рассмотреть верхний рисунок. Женская фигура стоит, оперевшись на поручень галереи, поза смелая и беззаботная. Фигура была определенно знакомой. Ее Элли видела каждый день утром в зеркале.
От этого открытия ее охватила такая бурная радость, что она чуть не рассмеялась вслух.
Ларсен пошевелился. Он потер шею, оттянул бинт и поморщился.
– Тебе больно? – встревожилась Элли.
– Слишком плотная повязка. Натирает, – Эвклид попытался левой рукой распустить узел, но у него ничего не вышло. Элли пересела к нему на койку и стала помогать. Она спустила рубашку на плечо и сосредоточенно возилась с завязками, но чувствовала, что Эвклид смотрит на нее. От близости его сильного, горячего тела у нее кружилась голова, и путались мысли.
– Какие у тебя ловкие пальцы, – сказал Эвклид хрипловатым голосом. – Все, что ты делаешь, у тебя получается хорошо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я старательная! – улыбнулась Элли и подняла голову.
– И очень красивая.
Он коснулся пальцами ее щеки и обвел контур лица. Элли замерла, затаив дыхание. Он смотрел на нее серьезно, а его светлые глаза потемнели и стали цветом, как грозовое небо.
– И храбрая. Ты не боишься ничего на свете, не так ли?
– Я боюсь множества вещей, – голос у Элли куда-то пропал, и ее ответ прозвучал едва слышно.
– Например? – продолжал допытываться Ларсен; его пальцы обхватили ее подбородок.
– Грозы, – выпалила Элли, не думая, что говорит. В голове билась одна мысль: «Да поцелуй меня уже!»
Ответ Ларсена так удивил, что его рука упала. Элли чуть не застонала от разочарования.
– Грозы? Ты боишься грозы? Не закрытых помещений, а грозы?
– Закрытых помещений тоже, – сердито ответила Элли. – А гроза – это реальная опасность.
– И ты вышла на галерею в грозу и танцевала на перилах среди молний.
– Да? – растерялась Элли. – Точно. Была гроза. Но сегодня я почему-то не боялась. Ну, разве что в самом начале немножко. Честно говоря, твой гнев страшил меня куда больше.
– Поразительно, – сказал Эвклид сурово, обхватил ее здоровой рукой за затылок и поцеловал в губы.
Первый поцелуй был легким, дразнящим. Но за ним тут же последовал второй, и уже без шуток. Второй поцелуй был властным, откровенным и решительным – как и все, что делал капитан.
Капитан не просил – он требовал, и отказа он бы не потерпел.
Элли приоткрыла губы; хоть она и хотела поцелуя, он застал ее врасплох, и она запаниковала на один короткий момент. Ее руки лежали на его груди, и когда поцелуй стал глубже, сжала пальцы, сминая ткань его рубашки. А потом обняла Эвклида за шею и ответила так пылко, что ее сердце опалил огонь. Ей казалось, она плавится от его прикосновений.
Она осторожно исследовала очертания его рта, и обнаружила, что его губы имеют идеальную форму, один уголок чуть выше другого. Но они были жесткими, шероховатыми, с обветренной кожей – губы настоящего мужчины, героя, покорителя неба.
Это невыносимо! Он не спешит, его рука медленно ласкает ее шею и спину, спускается ниже – его сердце громко стучит, но он владеет ситуацией, не она! А ей хотелось раствориться в Эвклиде, стать с ним одним целым. Оказывается, любовь – мучительное чувство!
Элли казалось, что она вот-вот упадет в обморок, но при этом она никогда не чувствовала себя настолько живой и настоящей.
Она задыхалась и не соображала, что делает и где находится. Крепко сжала его плечи, но его твердое тело едва заметно вздрогнуло, и капитан коротко втянул воздух сквозь зубы.
Элли моментально отшатнулась, как ошпаренная.
– Прости! Я сделала тебе больно. Твое плечо!
Вместо ответа он притянул ее к себе и снова поцеловал, но теперь поцелуй был нежным.
Он отпустил ее и погладил ее щеку.
– Это ты меня прости. Надо признать, я все же не в лучшей форме.
– Ложись.
Элли заставила его опуститься на подушки. Эвклид со вздохом повиновался, и она поняла, как смертельно он устал, хоть и скрывает слабость изо всех сил.
– Не уходи, – Эвклид взял ее за руку.
– Мне не хочется уходить.
Она осторожно легла рядом с ним, обняла его, положила голову на здоровое плечо. Эвклид подвинулся, давая устроиться поудобнее. Перед глазами оказалась его щека и подбородок, и Элли изучала его черты, замирая от восхищения.
Тихо гудели моторы, но ветер стих; «Горгона» шла плавно, небо очистилось, в иллюминатор светил желтый круг луны.
Элли было хорошо. Но и немного тревожно. Ее возбуждение еще не улеглось – да и как тут успокоишься, когда рядом с тобой лежит самый прекрасный и грозный мужчина на земле!
* * *
Эвклид повернулся, и теперь тоже всматривался в ее лицо.
– Ты изумительная девушка, Элли, – сказал он негромко. – Ты так прекрасна, что похожа на куклу.
