Уголки его глаз поползли вверх, образовав лучики морщин, белые зубы обнажились, а на правой щеке появилась трогательная ямочка. В глазах собеседника, к изумлению Инны, блеснул интеллект, в котором она прежде этому развязному типу напрочь отказывала.
— Наверное, вы и сами в Интернете о Покровском все уже прочитали, — пристально взглянул он на Инну, — или в прессе. Так что кое-какое впечатление имеете. И похоже, не испугались, раз к его матушке регулярно наведываетесь. О покойных либо хорошо, либо ничего, и все-таки… Не хочется с вами лукавить, потому что вы мне нравитесь. Очень скользкий тип был этот Никита Покровский, мир его праху. Да и матушка его тоже не промах, хотя дама весьма солидного возраста. Ходят слухи, что все предметы искусства и антиквариата, что хранятся в их квартире, ее покойный сын раздобыл… ну, как бы точнее выразиться — не очень честным путем.
— В смысле? — не поняла Инна.
— Ну, в том смысле, что скупал краденное у петербургских музеев. И выгодно перепродавал. Еще он выкупал раритеты задешево у тех, кто очень нуждался в деньгах. Частенько даже шел на шантаж и явный обман коренных питерских алкашей, у которых в коммуналках и на чердаках с давних пор хранились антикварные вещи и старые холсты. Ну и еще он славился тем, что не знал ни в чем преград, потому что тратил изрядные средства на подкуп чиновников всех мастей и рангов.
— А можно поконкретнее? — попросила Инна. — О чем-то подобном я догадывалась, но все это были просто мои домыслы, ничем не подкрепленные.
— Что ж, могу и конкретнее. Только для этого вам придется все-таки присесть за мой столик.
Инна плюхнулась напротив Владимира, хотя еще пять минут назад собиралась удрать из кафешки. А теперь она уселась за столик, заказала чашку кофе с булочкой и уставилась на собеседника с нескрываемым интересом.
— Ни Полина Андреевна, ни ее муж, ни, стало быть, их сын Никита не имели никаких дворянских корней. Тем более древних. Это и понятно: после восемнадцатого года в Питере почти не осталось настоящих дворян. Сами знаете: кто побогаче и со связями — эмигрировали. Большинство потом в нищете доживали свой век за границей. Остальным повезло меньше: кто-то умер от голода, кого-то шлепнули прямо в подворотне дома или в подвалах ЧК, кого-то лишили всех привилегий, и они старались все забыть, чтобы выжить. Меняли биографию, друзей, осваивали рабочие профессии, учились обходиться без прислуги. Социально чуждые элементы в те годы получали такой паек, что прожить на него было почти невозможно. Немногие сумели вписаться в новую жизнь. А потом… Потом прошло несколько десятилетий, мы победили в войне, умер Сталин, и пролетарские предки — красные командиры и наркомы, словом, советская элита — потихоньку вышли из моды. Люди принялись искать иных пращуров: княгинь прабабушек и графьев прадедушек. Вот и Полина Андреевна ради сына рьяно взялась создавать семейную легенду. А когда Никита Покровский вошел в зрелый возраст, он захотел получить более весомые доказательства своего дворянского происхождения. Проще говоря — собственной элитарной исключительности. Ну, многие «семейные реликвии» Полина Андреевна к тому времени в доме уже завела: старинный фарфор, столовое серебро… Появилась и прислуга. Не хватало только портретов вельможных предков и произведений искусства прежних эпох, чудом уцелевших от «красной чумы» Вот тут-то Никита Покровский и принял у маменьки эстафету семейного мифотворчества. Он потихоньку, по крупицам, принялся собирать материальные свидетельства своей «голубой крови», в чем, говорят, весьма преуспел.
— А вы-то откуда все это знаете? Целую лекцию мне прочли, — поразилась Инна.
— Оттуда, откуда и вы, Инна Павловна, — из Интернета, — пожал плечами Владимир.
— Странно. Я там таких сведений не нашла. А почему вы вдруг тоже заинтересовались Покровским?
— Я в последнее время частенько ездил по делам в Питер, вот и пропитался местными сенсациями. Кстати, а вам, Инна Павловна, скоро домой — в Москву?
— Пока не решила, — честно призналась Инна.
— А то давайте и обратно рванем в одном купе. Я, знаете, мадам, уже как-то привык в вашей компании по дороге Москва — Петербург рассекать. Не каждая дама так лихо на верхнюю полку запрыгивает, уступая кавалеру нижнюю. Подумайте. Могу ваш обратный билет обменять, чтобы вместе ехать. Ну как, согласны?
— Спасибо, — холодно поблагодарила Инна. — Пить с вами в купе водку я не собираюсь.
— Ну, теперь вы будете припоминать мне тот аперитив до гробовой доски, — проворчал Владимир, опять нервно поправляя галстук.
— Вы уверены, что мы с вами будем общаться столь долго — до гроба? — изумилась Инна.
— А как же иначе? — в свою очередь удивился Володя. — Если вы в чужом городе попадаетесь мне на каждом шагу, то в Москве и подавно мы будем то и дело стукаться локтями. Проходу от вас не будет, Инна Павловна!
— Вы слишком самоуверенны, — оборвала его Инна и спохватилась: — Ну ладно, мне пора. Надо навестить вышеупомянутую старушку, чтобы покончить наконец с делом, ради которого я приехала в Питер.
— Пообещайте мне быть благоразумной! — вдруг тихо попросил Володя и посмотрел на нее внимательными глазами, в которых не было и тени улыбки. — Не забывайте: Красная Шапочка тоже однажды навещала бабушку…
— Помню-помню, чем закончился этот леденящий душу триллер, — невольно улыбнулась Инна. — Кто-то мне уже его сегодня пересказывал, но уверяю вас, у Красной Шапочки тоже есть зубы. Я недавно навещала стоматолога.
И, не позволив ему расплатиться за кофе, она быстренько подозвала официанта и выскочила на улицу.
А теперь Инна свернула на Мойку и медленно, словно через силу, шла к дому старухи. Брела и удивлялась самой себе. Ей вдруг захотелось повернуть обратно. Чтобы поболтать с этим странным человеком еще несколько минут. После очередной встречи с грубовато-незатейливым командированным, выходцем из совершенно другого мира, на душе неожиданно сделалось спокойно и даже весело. Инна вдруг сравнила его с Ромкой и почувствовала себя так, словно после опасной бури страстей океан жизни вынес ее на спокойный солнечный остров. В его тихой гавани не бушевали ветры, под ногами наконец появилась твердая почва, даже погода на этом островке надежды с каждым днем становилась все лучше. Впервые за последние дни Инна внезапно почувствовала себя защищенной.
«Нет, наверное, эта легкость на душе оттого, что я решилась поставить точку в истории с Полиной Андреевной, — подумала Инна. — Словно гора с плеч свалилась».
Она подошла к знакомому дому и набрала код квартиры. Длинные гудки в домофоне слегка озадачили ее. Странно, Полина Андреевна должна быть дома. И не только она. Хозяйка вообще редко куда выходит, а тем более отпускает прислугу и охрану. Нет, что-то тут не так, еще полчаса назад все окна ее квартиры светились. Хорошо. И что теперь? Не уходить же из-за недоразумения…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
