Маршалл поглядел на кабриолет.
– Вы купили эту машину у полковника Ли, верно?
– Да уж, конечно, черт возьми, я ее не украл!
– Колеса я балансировал на прошлой неделе. Но, возможно, требуется регулировка подвески.
– Послушайте, мне пора в участок. У меня нет времени спорить. Просто снимите передние колеса и на этот раз проведите балансировку как следует.
– Я с самого первого раза провел балансировку как следует. Одновременно с расточкой цилиндров. Но они никогда не будут бегать так, как новые. Но, если хотите, пригоните машину утром, и я проверю подвеску передней оси. Потому что с этой машиной я провожусь до вечера.
Санни вспыхнул.
– А чья это мышеловка на колесах?
– Смитти. – Смитти был хозяином бакалейной лавки в Брэйтауне.
– Так позвоните этому Смитти и скажите, что вы должны заняться автомобилем сотрудника полиции Баттса. А завтра пусть приезжает он.
– У меня пока еще нет телефона. Его проведут только на будущей неделе. А у Смитти мама заболела в Атланте, и он должен ехать туда сегодня вечером, чтобы привезти ее домой. А с вашей машиной ничего особенного не случится, если вы поездите на ней сегодня, и если вы приедете завтра, я сделаю все, что только можно. Даже вот как. Я заберу ее прямо у полицейского участка и приведу в порядок, а к обеду пригоню, если, конечно, не обнаружу ничего серьезного и мне не придется заказывать запчасти. – Маршалл понимал, что Санни звереет, а ему не нужны были проблемы с полицейским в форме и при оружии, поэтому он старался говорить максимально спокойно и размеренно, чувствуя, однако, что постепенно и сам заводится.
– Знаете, – заявил Санни, – я полагал, что погляжу, что вы умеете делать, и, быть может, поручу вам профилактику и текущий ремонт своей машины, но впредь буду умнее. Лучше я просто обращусь к Микки Шелтону, где мне, я уверен, сделают все, как надо. – После этого Санни повернулся и пошел к машине.
Теперь брать себя в руки приходилось Маршаллу.
– Что ж, я благодарен вам за то, что вы обратились ко мне, и мне очень бы хотелось починить эту машину прямо при вас, но я не могу нарушить обещания, данного другому клиенту. И еще вы, наверное знаете, что с этим кабриолетом работал я и никто лучше меня, наверное, не сможет содержать его в порядке.
Санни подошел к машине, раскрыл дверцу и обернулся в сторону Маршалла.
– Говно ты сраное. Через месяц ты все равно будешь мести полы и подкручивать гайки на трубопроводах у Микки Шелтона. Как только мне в голову могло прийти обратиться к ниггеру! – Он хлопнул дверцей, завел машину, задним ходом выехал на шоссе и бешено рванул с места. Запахло паленой резиной.
Маршалл стоял у дверей мастерской, стиснув зубы и глядя вслед обозленному полицейскому. Его жена Энни вышла из крохотного офиса, выгороженного в конце гаража, где она занималась учетом заказов и бухгалтерией.
– Не надо было доводить этого человека, Маршалл. Ты же знаешь, что про него рассказывают. Он может доставить нам немало неприятностей.
– Послушай, девочка, с этим белым парнем я был предельно вежлив. Ты слышала весь наш разговор.
– Ты же умеешь правильно разговаривать с белыми. А так, как ты разговаривал с ним, говорят только с цветными.
– Девочка, я же теперь бизнесмен. Я больше ни перед кем не должен разыгрывать Дядю Тома. Он ничего не сможет нам сделать. Не беспокойся. – Но он знал, что она все равно будет беспокоиться.
Когда Санни вернулся в участок, он все еще злился. Он еще покажет этому ниггеру! В один прекрасный субботний вечерок он очутится у него в тюрьме, и уж тут-то он ему покажет!
Глава 7
В один из вечеров в первых числах августа в Делано одновременно состоялись два собрания. Цели их были абсолютно несхожи.
В квартире над гаражом доктора Фрэнка Мадтера сын его, доктор Том Мадтер, принимал группу гостей. В нее входили Билли Ли, новый владелец и редактор газеты «Делано Мессенджер» Боб Блэнкеншип, владелец радиомагазина Эллис Вудолл и новый баптистский проповедник Брукс Питерс. Все они были молодые и все побывали на войне, за исключением Питерса, которого не пропустила медкомиссия из-за малого веса.
Эти люди встречались не впервые. С момента возвращения с войны они вынашивали планы политически утвердить свое поколение в Делано и во всех трех графствах. В течение более, чем четырех лет, каждый практически здоровый мужчина в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти лет отсутствовал, что помешало естественному ходу смены поколения у кормила власти. Теперь же, в канун первых с момента окончания войны выборов в масштабе штата, они усердно трудились, чтобы наверстать потерянные годы. Вдобавок, усилия их наталкивались на сопротивление власть имущих, укрепивших свои позиции за время их отсутствия.
В рамках этой группы, из числа поддерживаемых ими кандидатов один лишь Билли Ли мог надеяться на успех на выборах, и это превращало его в неофициального лидера. Теперь он призывал их к порядку:
– О'кей, мужики, давайте послушаем, что у нас тут происходит.
Вмешался Боб Блэнкеншип:
– А, может, с вас и начнем, а вы нам расскажете, как обстоят дела с гонкой в сенат?
– Ну, мистер Холмс полагает, что у нас все о'кей. Уорд парень, что надо, но за пределами графства Тэлбот его не знает никто, да еще его тянет на дно то, что ему дали категорию полностью непригодного к воинской службе. Конечно, в Тэлботе он может нас сильно потеснить, но Харрис и Меривезер будут наши без особых хлопот. Одному Богу известно, скольким мужчинам, женщинам и мулам я жал лапы в трех наших графствах, по крайней мере, дважды! Счастье, что нам не надо думать о республиканцах; предварительные выборы – вещь достаточно тяжкая, чтобы после еще думать о сражении во время самих выборов. Боб, вы тут человек самый объективный. Как обстоят дела с кандидатами на другие посты?
Блэнкеншип, низкорослый, грузный мужчина сорока с небольшим лет, шесть месяцев назад выкупил газету у Хармона Эмерсона и быстро прижился в городе.
– Мне представляется, что одно место в городском совете, безусловно, наше, а если как следует постараться, то и второе. Полагаю, что Том в лучшем положении, чем Эллис, поскольку все знают его папашу. Думаю, что мы не ошибемся, если в течение оставшихся пяти недель сосредоточим все усилия на поддержке Эллиса. Надо как следует поработать с ребятами из «Американского легиона». Они могут переломить ситуацию в нашу пользу.
– Меня это устраивает, – заявил Том.
– А как насчет места шерифа? – Вызов Скитеру Уиллису бросил Джеймс Монтгомери, ветеран из Гринвилла, административного центра графства.
И опять заговорил Боб Блэнкеншип.
– По-моему, так на так. Джеймсу голоса ветеранов гарантированы, но у Скитера в графстве масса друзей.
– И, думаю, масса врагов, – вмещался Билли. – Многие подозревают, что в его карманы попадают деньги от бутлеггеров, и всем известно, как он в войну торговал товарами «черного рынка».
Тут в разговор вступил Том Мадтер:
– Вот-вот, а многие этот товар у него покупали, покупали те самые вещи, которые нигде больше не могли достать. И были ему за это благодарны.
Блэнкеншип задумался.
– Вы знаете, я понял, что почти не писал на тему происходившего в тылу во время войны. Может быть, хорошая, сильная передовая по поводу «черного рынка», само собой, без упоминания имен, пробудит кое у кого чувство вины и заставит отдать голоса ветеранам.
Тут в первый раз заговорил Брукс Питерс.
– Поскольку я знаком с тем, как в людях пробуждается чувство вины по поводу собственных грехов, полагаю, что в этом направлении стоит работать. И не одну передовицу надо писать, а целую серию. И тогда покаяние у избирательных урн в будущем месяце станет массовым. Кстати, в последнее воскресенье перед предварительными выборами я собираюсь как можно весомее обрисовать наш долг благодарности ветеранам в очередной моей проповеди. И поскольку у меня у самого категория «Ф-4» это не сочтут самовосхвалением. – Питерс очень болезненно переживал, что не смог надеть форму.
В беседу вновь вступил Билли.
– Брукс, идея сама по себе хорошая, но следует проявлять осторожность. Вы – первый проповедник Первой баптистской церкви моложе сорока, и смею вас заверить, что на заседании церковного совета, где нами принималось решение, призвать ли вас к служению, те, что постарше, рычали, не стесняясь. На них можно давить лишь до определенного предела, а то они бросятся на вас, как собаки на енота.
– Билли, по этому поводу я уже принял решение еще тогда, когда впервые был призван к служению. Я решил, что буду делать свое дело именно так, как сочту нужным, и возьму на себя все последствия своих действий и решений. Если помните, именно это я пообещал, выступая на церковном совете. Вы же при этом присутствовали. Так вот, полагаю, я убедил их в том, что никаких расхождений теологического характера у нас нет, однако, я заявил совету, что в своей повседневной церковной деятельности не рассчитываю на чрезмерную опеку, то есть, с радостью выслушаю советы, но буду решать самостоятельно, принять ли их, и что буду читать проповеди, следуя велению собственной совести и руководствуясь собственным пониманием того, каковы на данный момент духовные потребности конгрегации. – Он отодвинул стул и улыбнулся. – А в данный момент, как я понимаю, духовные потребности конгрегации заключаются в том, что ей требуется помощь ветеранов в осуществлении деятельности в сфере управления как в самом городе, так и в графстве в целом, и именно это я им и собираюсь сообщить.
