Пообедали в прибрежном бистро рядом с Роганским молом. Посоревновались умением орудовать столовыми приборами. Основательно нагрузился сытными блюдами и сочно-сладкими десертами. А затем мы подались в Йозефов квартал, где неподалеку от Староновой синагоги байк остановился среди «стада» из двух десятков чопперов. На вывеске над полуподвалом прочитал — «Байкерский клуб Горные тролли». «Так-так. И куда пивасик в меня будет заливаться»? — спросил себя. А Жанна оповестила, что «сюда мы заскочим на минутку». Потопал за Жанной, которая уже скрылась в заведении. Зашёл и попал в сухой полутёмный прямоугольник, который делился на зоны — для гостей и постоянных клиентов. Оглядел гостевую четвертину. Над четырьмя столиками висел на цепях бело-зелёный мопед «Карпаты». «Оу. Как мой первый моторный друг»! — восхитился. И ощутил на себе взгляды, с неприкрытой враждебностью и вызовом. Пялились девять морд. Четвёрка темнокожих крепких парней в форме немецких штурмовиков без знаков отличия. Четвёрка белобрысых задохликов в пустынном камуфляже морской пехоты США. И лысый гуттаперчевый некто в чёрных очках на пол-лица и серебристом одеянии, похожий на лёгкий космоскафандр. Я обвёл взглядом столики «космос штурмовой пехоты» и мирно поправил кобуру с «Глоком». Тут же глазки «девятки» забегали замешательством и мордочки уткнулись в своё пиво. «Слабаки-то». И подался дальше. Над ВИП-подиумом висело сразу два чоппера-монстра. Стояло десяток дубовых столов, за которыми сидело восемнадцать классических байкеров; которые шумели, галдели и азартно смотрели на большой «плазме» бокс между молодым Кассиусом Клеем и… Майклом Тайсоном. Удивлялся недолго. Просто в руках двух «кожаных затылков», разглядел два беспроводных игровых контроллера. «PlayStation, однако! Какой только?» И подошёл к крепкой по виду стойке бара. Барменом тут служил индеец с ником на бейджике — Вождь. Сухопарый, носатый, в облике просматривался Гойко Митич. Вождь в замшевой безрукавке отвлёкся от разговора с фрекен де Эппле.
— Хау. Господин майор, я рад приветствовать вас в своём клубе, — произнёс деревянно туш. — Можно я передам привет от вас майору Цисаржу? Я кивнул согласием. Вождь полез под стойку, доставать трёхлитровую пластиковую бутыль с холодным тёмным пивом. «Это он нам на посошок вручает»? Хозяин бара утвердил бутыль на стойке. И появилась фигуристая официантка-блондинка в венгерском национальном мини-костюме. «О, секси». Блонда сверкала улыбкой и неприступностью. Как бы.
— Bonanita, hogy keszeg, pliz, — молвил Вождь. «Бонанита? Анита Блонд»? — я засомневался. Бонанита крутнулась и притаранила жирного цимлянского леща. И фуфырь с пивом, и лещ уложились в большой жёлтый пакет с зелёной надписью: «Покупочка. Приятно экономить». — За счёт заведения. Хау, — произнёс расставание Вождь. Взял подарки, стряхнул прилепившуюся чешуйку с левого запястья, Бонанита горестно вздохнула. «И чому это»? Чмоки-чмоки от Жанны. Поблагодарил и пошагал к выходу, рассматривая, только, хороший дизайн оформления стен а ля конец 20 века. «Из лихих девяностых их сюда перекинуло» — как кто-то подсказал догадку.
В Ростов мы доехали за десять минут. Слободу Славянскую объехали по объездной дороге. Дальше байк Жанна гнала так, что я думал, будто бы за нами гонится ГАИ. Прижимаясь, к упругому на ощупь девичьему телу, я много чего наговорил. Жанна смеялась и выжимала из байка весь его потенциал. Во дворе азартной мотогонщицы, внучка французских эмигрантов, забрав у меня шлем, побежала переодеваться. «Опять?» Походил по двору, размял ноги и стёр с машины две надписи, сделанные мелом — «Не мой меня, я не чешусь» и почти сакральное — «А ты не лох?» Хмыкнул. Со второго этажа услышал детское хихиканье, и вернулась… Коко Шанель. На фрекен де Эппле были: костюм в золотистых тонах, шляпка, перчатки, и сумочка с туфельками. «Мы поедем в „Сталинград“», — заподозрил, и наговорил комплиментов. («Сталинград» — это новый модный ресторан на Левбердоне). Но мы поехали на Ростовский ипподром. «Бега-с были ноне-с». И в джипе «аристократия» изучала, помалкивая, ставки на скачки. Доехали и смешались с перевозбуждённой публикой.
Скачки я не очень любил, а вот Жанна азартно болела, наблюдая за их ходом. Болеть ей помогал мой червонец, вброшенный Жанной в кабинку букмекера. Сидеть среди свиста и гама смог только два забега. Но не заскучал и не сбежал. Это потому что к нам подошли Семён Михайлович Будённый и Веня Чесноков. «Ба, блеск».
— О, рад встречи, господа, — обрадовано произнес и представил Жанну. Потом мы поболтали с товарищами. Дальше Жанна получила свой выигрыш, что то шепнула Будённому, и мы поехали… на футбол. Там поболели за ФК «Ростов», и вернулись, вдвоём, пить пиво в беседке-гараже. Мисс опять убежала переодеваться, а я поразмыслил на тему: «Не барышня, а чёрт в юбке. То она — байкерша, то она — фанатка лошадей, то по футболу сохнет». Барышня, переодетая в спортивный костюм, принесла посуду и сыр. Этот спортивный костюм меня окончательно сбил с панталыку. Я реально не знал, что и думать о «новой подружке». В процессе застолья моё замешательство ещё больше усилилось. «Ии, тайны-с меня ждут-с», — заинтриговался. Правда это произошло после половины бутыли с пивом и почти съеденного леща.
— Господин майор, меня правильно называл, — обронила начало тайны Жанна, — Пани, фрекен, мадмуазель… так ко мне обращались граждане Польши, Швеции и остальных… «Она ещё и путешествовать обожает». — Э, мсье Борн, после окончания Таганрогской женской гимназии я стала странствовать по мирам… Я чуть не поперхнулся куском леща.
— Наверное, вам, Жанна Эдмондовна, родственница магический артефакт пожаловала? — куртуазно спросил, после обдумывания. Жанна кивнула. «Получилось как-то так».
— Да, пан майор, вот как-то так получилось, — ответила моим мыслям странница. — На моё семнадцатилетние, бабушка подарила старинное колечко с секретом. Жанна протянула правую руку, и я увидел эту самую прелесть — серебряное сдвоенное кольцо с вязью и стрелочкой. А хозяйка «прэлести» продолжила: — При полнолунье, если его повернуть по стрелке, открывается портал в другой мир. Он такой зелёный (это про портал). И я его первый раз открыла нечаянно. «За нечаянно — бьют отчаянно», — подумал. — В начале я попала в Мюнхен 30 июня 1934 года. Было жутко, но я сумела приспособиться. А дальше я очутилась в Стокгольм 23 августа 1973 года, в банке «Kreditbanken». Два месяца потом со мной работали психологи. Это там. А затем была Польша. Я туда угодила 1 июля 1980 года. И жила там два года. А последний раз я была на планете Плюк-6, в магической её части. Королевство Дориан. Про эту бусорную планету Жанна мне долго рассказывала. Слушал, как зачарованный. Драконы, заколдованные принцессы и всё остальное… А затем, как ученица магички средней руки, показала фокус-покус. Взяла и превратила тёмное пиво в светлое и холодное. Пиво я попробовал, допил и отогнал от себя пятиногого паучка. «Митрофанушка» магии вздохнула. «Эко сколько у неё адреналина сегодня было. Устала, пожалуй, до чёртиков», — порассуждал.
— Спасибо, господин Борн. Вы умеете слушать, — тоном гимназистки молвила Жанна. — Пойдёмте ко мне в квартиру, вам, хи-хи, в дамскую комнату надо. «Да. И ещё как надо».
На третий этаж, Жанна вела меня, как Золушка в начале карьеры. Была, ну очень скромной. «Такие „принцессы“ нам не надобны». Потом, сделав своё дело, удивлялся, как сумели в старинное здание запихнуть однокомнатную квартирку К-29 из панельного дома советской эпохи. А, ответственная квартиросъёмщица в это время весело болтала с кем-то по мобильнику. «Да я в пролёте!» И точно, пани де Эппле, с извинениями, выставила меня за дверь. Сел в машину и выезжая, увидал ландо с Будённым. «Вон оно как».
Уже дома, перенёс видеоряд о поездке в Новую Прагу на флешку. Гонки на байке мне пришлись по нраву. И снился мне, полночи, пятиногий нейтральный паучок в каске Адриана, да на «Харлее».
Глава 35
Всё-таки хорошо, что катер я приобрел. Дома спать было невозможно. Соседи стройку затеяли со всенощной. Мои новые соседи. Старые дорого продали свои участки и разъехались кто куда. А новые стали строить коттеджи в стиле а ля шале, модерн и хай-тек. Да и остальные жители станицы не ротозейничали, строились. Первопроходцы — офицеры Ястребова, свои дома достроили к концу сентября и занялись поиском хозяек имений. Выбор невест был широкий. Кастинг — тотальный. Основные кадры можно было зреть в ночном клубе, всевозможных ресторанчиках, кафе, библиотеке и на пляжах. Был ещё объезд других поселений, городов и стран. Но, чаще офицеры выбирали казачек.
— Они, знаете ли, домовитее и покладистее, господа, — оправдывались офицеры.
А стройка шла до нового года без выходных и даже ночью. Станица стала стремительно расти вверх. Цены на частные участки взлетели. Шатров цены на камень и цемент удерживал демократические. Ол Дорг от него не отставал. Его изделия расхватывали как свежеиспечённые чебуреки. Стало не хватать строителей, водителей и разнорабочих. Кто-то из помощников атамана привёз полтысячи военнопленных из народа шанб. Выбирал помощник строителей и не прогадал. Эти труженики, за два месяца преуспели так, что Шатров дал им, с согласия донской власти, амнистию. Неприхотливые и, как гутарили казаки, трёхжильные шанб построили полсотни разных зданий и сооружений в станице. А после амнистии, для себя, выстроили целый посёлок. Заняли они две самых дальних улицы станицы, два месяца работы и больше двухсот домов готово. Дома были однотипные, на четыре комнаты, кухня под навесом. Но не одного похожего фасада и входной двери. Обжили брошенное казаками место. Построились, завели себе особливую одежду и купили чехословацкие велосипеды. И тоже повели поиск невест. Посёлок стали называть Шанхаем. И том Шанхае прописался Фима Файбишович. Он язык шанб осваивал, и словарь с азбукой им изобретал.
