– О чем же тогда долго думать, мистер Сайрес? – сказал Пенкроф. – Готовьте чертежи, и рабочие тотчас же примутся за дело. Я думаю, что Айртон будет нам хорошим помощником.
На общем совете колонисты единогласно одобрили проект инженера. И в самом деле, ничего лучше нельзя было придумать.
Сайрес Смит немедленно принялся за чертежи судна и изготовление лекал для плотников. Его товарищи в это время рубили и доставляли деревья на место строительства. Подходящий материал выбрать было нетрудно, леса Дальнего Запада дали лучшие сорта дуба и ильма. Для перевозки леса нужна была дорога, и колонисты решили воспользоваться просекой, проложенной во время последней экспедиции через лес к мысу Аллигатора; ее немного расширили, расчистили, и получилась довольно хорошая, хотя и извилистая дорога, которую назвали дорогой Дальнего Запада. Срубленные для расчистки дороги деревья тоже привезли как строительный материал на верфь, к Гротам.
Закончив доставку леса, колонисты сразу же принялись распиливать деревья на бруски и доски, а затем сушить их, потому что в сыром виде дерево использовать нельзя. Плотники усердно пилили и строгали весь апрель, в течение которого хорошая погода несколько раз сменялась сильными бурями, довольно обычными для дней осеннего равноденствия. Юп добровольно стал усердным помощником колонистов. Он то ловко взбирался на дерево, чтобы обвязать его верхушку концом веревки, то таскал на своих могучих плечах стволы и брусья.
Весь срубленный и распиленный лесоматериал сложили на хранение и сушку в большом дощатом сарае, построенном около Гротов, и здесь оставили в ожидании, когда его можно будет использовать.
Апрель в этом году отличался очень хорошей погодой, как это, впрочем, довольно часто бывает в октябре месяце в Северном полушарии. Поэтому, закончив с рубкой леса, колонисты продолжили обычные земледельческие работы, и вскоре на плато Дальнего Вида не осталось никаких следов недавнего разгрома. Они успели даже заново построить мельницу и восстановить сгоревшие и разрушенные надворные постройки. Рядом с птичьим двором появились новые конюшни и сараи, размеры которых посчитали нужным увеличить, потому что их население значительно возросло. В конюшне, например, вместо двух стояло уже пять онагги, из них четверо, взрослые, сильные, отлично выезженные, прекрасно ходили как в упряжке, так и под седлом, а пятый только недавно появился на свет. К орудиям для обработки земли добавился еще небольшой плуг, и онагги очень быстро привыкли возить его по полю не хуже настоящих волов из Йоркшира или из Кентукки. Колонисты распределили между собой работу, и никто из них ни одного дня не сидел без дела. Каким завидным здоровьем обладали эти труженики, как весело они проводили вечера, собираясь после трудового дня в Гранитном дворце, какие планы на будущее они строили!..
Конечно, Айртон жил точно такой же жизнью, как и остальные колонисты, и больше уже не выражал желания переселиться в кораль. Несмотря на это, он постоянно имел печальный, задумчивый вид и почти не разговаривал, когда они собирались поболтать вечером перед сном. Но это был образцовый работник, умный, сильный, ловкий, всегда умевший найти выход в случае какого-нибудь затруднения. Его товарищи не только любили, но и уважали его, и он это знал.
Кораль тоже не был забыт. Каждые два дня кто-нибудь из колонистов или в повозке, или верхом отправлялся туда, чтобы дать корм муфлонам и козам и привести оттуда молоко, о чем всегда напоминал Наб. Эти поездки служили также поводом поохотиться. Поэтому Герберт и Гедеон Спилет вместе с Топом чаще своих товарищей путешествовали по дороге в кораль, и благодаря их прекрасным ружьям к столу всегда подавалась в изобилии какая-нибудь дичь: морские свинки, агути, кенгуру, пекари, дикие свиньи, потомки свиней, привезенных с острова Табор, утки, глухари, тетерева, якамары и кулики. Моллюски с устричной отмели, морские черепахи, семга, снова стаей заплывшая в реку Милосердия для метания икры, овощи с плато Дальнего Вида, грибы, орехи и ягоды, собранные в лесу, позволяли разнообразить ежедневное меню и делать обильные запасы на будущее. Наб, главный повар, с утра до ночи работал в своей кухне, похожей на лабораторию, и едва успевал заготавливать впрок все, что ему приносили.
В это же время была восстановлена и телеграфная линия между коралем и Гранитным дворцом, поэтому, когда кто-нибудь из колонистов, отправившись в кораль, считал нужным провести там ночь, он сообщал об этом своим товарищам по телеграфу. Теперь на острове было вполне безопасно.
Впрочем, то, что случилось один раз, могло повториться. Колонисты не имели права рассчитывать на полную безопасность и в будущем, потому что на остров снова могли высадиться пираты или беглые каторжники. Возможно, что какие-нибудь друзья или сообщники Боба Гарвея, оставшиеся на острове Норфолк, знали о его планах и при первом удобном случае отправятся по его следам. Поэтому колонисты внимательно следили за тем, что делалось на океане, и каждый день в подзорную трубу осматривали весь горизонт от бухты Союза до бухты Вашингтона. Отправляясь в кораль, они также внимательно исследовали западную сторону горизонта, а с отрогов горы был виден значительный участок восточного горизонта. Словом, они пользовались каждым удобным случаем окинуть взглядом ту или иную часть открывавшегося перед ними горизонта, не исключая и негостеприимных северных берегов. Пока нигде не было замечено ничего подозрительного, но колонисты все равно считали необходимым бдительно охранять свои владения.
Однажды вечером инженер рассказал своим товарищам о проекте укрепления кораля. Он считал необходимым сделать ограду повыше и, кроме того, пристроить сбоку нечто вроде блокгауза, где в случае нападения они могли бы выдержать осаду. Гранитный дворец, устроенный на недосягаемой высоте, мог считаться неприступным, но кораль, его постройки, животные, запасы всегда будут привлекать алчные взоры пиратов, которые могут высадиться на острове. Если колонистам придется очень долго сидеть там в осаде, они должны иметь дополнительные средства защиты.
Все, конечно, одобрили этот проект, но его выполнение пришлось отложить до будущей весны.
К 15 мая киль нового судна уже стоял на стапелях, вскоре на его концах появились ахтерштевень и форштевень. Киль из отличного строевого дуба имел в длину сто десять футов, что позволяло сделать средний бимс шириной двадцать пять футов. Но этим и ограничилось все, что успели сделать плотники до наступления холодов и ненастья. Впрочем, они работали после этого еще неделю и успели собрать кормовой шпангоут, а потом работы пришлось приостановить. Надо было подождать, когда погода изменится и хоть немного потеплеет.
