Таким образом, мотивационная установка является тем психологическим образованием, которое рядом авторов (В. Г. Асеев, В. И. Ковалев) относится к потенциальным мотивам, которые сформировались, но не проявляются в данный момент.
Следует подчеркнуть, что мое понимание мотивационной установки расходится с определениями, даваемыми другими авторами. Например, И. Г. Кокурина (1980) под мотивационной установкой понимает такую социальную установку, когнитивный элемент которой представляет собой смысловое суждение, а эмоциональный – оценочное суждение по поводу значимых в деятельности объектов.
8.3. Мечта как разновидность мотивационной установки
Одним из психологических образований, относящихся к мотивационной сфере человека, является мечта. В «Словаре русского языка» С. И. Ожегова мечта определяется как предмет желаний, стремлений, мысленно представляемый, воображаемый. Однако такое понимание мечты не подчеркивает ее специфики по сравнению с другими видами желаний.
К. К. Платонов (1986), по существу, повторил эту трактовку, когда написал, что мечта – это воображение, создающее образы желанного. В других психологических словарях этот феномен вообще не упоминается. Отсюда можно сделать вывод, что по каким-то причинам психологи предпочитают не касаться его. Возможно, они находятся еще под влиянием прежнего отношения к мечте, когда, например, известный французский психолог Т. Рибо (1886) смотрел на нее как на своего рода пустоцвет, появляющийся на древе творческого воображения, когда оно «загнивает» вследствие бессилия воли человека. По его мнению, мечта – удел сентиментальных, а действительно страстные люди мечтателями не бывают.
В зарубежной литературе сущность и функции мечты рассматриваются с психоаналитических и бихевиористских позиций как замещение реального действия, поведения, как способ уйти от реального совершения того, что связано со слишком большим риском или трудом. Это способ «спустить пары» своих излишне горячих стремлений. С. Фешбах (S. Feshbach, 1970), например, показал, что после «агрессивных» мечтаний реальная агрессивность уменьшается. Таким образом, в западной психологии мечта понимается как способ разрядки возникшего потребностного напряжения, как квазиудовлетворение потребности. Как отмечает Б. И. Додонов (1976), это зауженное понимание мечты и ее роли. Конечно, мечтание иногда помогает человеку отступить от цели, заменить реальное действие воображаемым, но в то же время оно дает возможность удерживать цель, так как в процессе мечтания создаются внутренние модели «потребного будущего» (по Н. А. Бернштейну), которые обладают большой побуждающей силой. Именно это и позволяет относить мечту к мотивационной сфере личности, рассматривать ее как вид мотивационной установки.
Б. И. Додонов выделяет следующие характеристики мечты: она всегда проявляется в воображении, рождая образы желаемого будущего; она имеет яркую эмоциональную окраску; она осознанна и прочно закреплена в личности, т. е. обладает устойчивостью. Это одобряемое самим субъектом желание, всесторонне оцененное личностью, сопоставленное с другими ее стремлениями.
Тесная связь мечты с воображением привела к тому, что она рассматривается многими психологами как вид воображения, но не мотивации. Конечно, для этого есть основания; мечтая, человек не только планирует пути удовлетворения потребности (по Б. И. Додонову, это мечта-план), но и проигрывает в уме выполнение самой деятельности, поведенческий акт, т. е. мысленно как бы выходит за границы мотива, часто получая удовольствие от воображаемой активности. Неслучайно, как мы уже отмечали, в западной психологии мечта рассматривается как своеобразный способ разрядки нестерпимого эмоционального напряжения (Т. Шибутани, 1969) и выполняет, следовательно, функцию компенсации, когда реальная деятельность (поведенческий акт) по каким-то причинам невозможна. В результате мечта способствует, как пишет Т. Шибутани, поддержанию слабых надежд, смягчению чувства неполноценности или уменьшению каких-то обид.
Б. И. Додонов выделяет в связи с этим мечту-игру, характерную для детей и подростков, у которых предмет желаний часто бывает настолько нереальным, что его недостижимость осознают даже сами мечтатели (по сути, речь идет о фантазии, грезах). Чаще всего дети и подростки прибегают к таким мечтам ради самоутешения или «самоуслаждения». Однако мечты-грезы могут быть и у взрослых (вспомним Бальзаминова из пьесы А. Н. Островского). В советской педагогике и психологии к грезам отношение было отрицательным как к пустой, бесплодной, необоснованной мечтательности, расслабляющей человека, заменяющей ему жизнь в реальном мире жизнью в воображении, в мире грез, отрывающей от созидательного труда на благо своей страны. Б. И. Додонов указывает на неправомерность такого отношения к фантазированию. Он отмечает, что в детском, подростковом и юношеском возрасте фантазирование является своеобразной игрой и необходимым элементом душевной жизни развивающейся личности. Почти каждый человек проходит в своем развитии через эту стадию наивного мечтательства (вспомним: плох тот солдат, который не мечтает стать генералом). Важно, чтобы с возрастом мечта-игра (фантазия) перерастала в мечту-план, т. е. в мотивационную установку. И в этом можно видеть одну из важных задач педагогов и родителей. По сути, мечтая, ребенок учится строить мотив, т. е. находить пути и средства удовлетворения потребности. Мечтание – это упражнение в мотивации.
Поэтому мечту можно рассматривать во многих случаях, особенно у юношей и взрослых, как положительно эмоционально окрашенную долговременную мотивационную установку, направленную, как и мотив, в будущее, но лишенную непосредственного побуждения. Неслучайно и Б. И. Додонов попытался связать мечту с фиксированной установкой, вырабатываемой с помощью воображения. Кроме того, он отмечает, что мечта может появляться и при недостатке эмоций, а не только при их избытке. Она становится как бы своеобразным эмоциональным переживанием; переживая, субъект стремится доставить себе удовольствие.
Альберт Шпеер, министр вооружения и боеприпасов в гитлеровской Германии, описывает показательный в этом плане случай, происшедший незадолго до поражения Германии во Второй мировой войне. Заур (один из руководителей военной промышленности) «рассказал о своей беседе с Мессершмиттом и вынул из портфеля эскизный проект четырехмоторного реактивного бомбардировщика. И хотя на создание сверхдальнего самолета, способного долететь до Нью-Йорка, даже в нормальных условиях требовалось бы несколько лет, Гитлер и Заур тут же начали с упоением обсуждать последствия бомбового удара по наибольшему по численности населения городу США. Они представили себе возможный психологический эффект от разрывов бомб в каменных джунглях «города небоскребов» и пришли в неистовый восторг» [21] .
Так или иначе, мечтание сказывается на поведении человека, т. е. помимо компенсаторной, насыщающей эмоциями функции мечта обладает и побуждающей функцией.
8.4. Влечения, желания, хотения
Среди мотивационных образований особое место занимают влечения, желания и хотения. Как и в отношении других психологических понятий, связанных с мотивацией, их толкование далеко не однозначно и имеет длинную историю.
Попытку разобраться в понятиях «желание» и «хотение» предпринял еще И. М. Сеченов в «Рефлексах головного мозга» (1863). И то и другое он рассматривал в аспекте произвольного управления поведением и действиями и с точки зрения развиваемой им рефлекторной теории считал, что и желание и хотение являются рефлексами без конца, без удовлетворения. «Желание в страстном психическом акте то же, что мысль в обыкновенном – первые две трети рефлекса», – писал И. М. Сеченов (1953, с. 105).
При этом он явно не отождествляет желание и хотение с органической потребностью (нуждой). Так, он писал, что жизненные потребности родят хотения, что желание у взрослого человека вытекает из какого-нибудь представления и является страстной стороной мысли, т. е. ощущением, переживанием эмоции: «Желание как ощущение имеет всегда более или менее томительный, отрицательный характер» (1953, с. 110). Процесс появления желания у детей И. М. Сеченов описывает следующим образом:
...
Рядом с развитием страстных психических образований в ребенке появляются и желания. Он любил, например, образ горящей свечки и уже много раз видал, как ее зажигают спичкой. В голове у него ассоциировался ряд образов и звуков, предшествующих зажиганию. Ребенок совершенно спокоен и вдруг слышит шарканье спички – радость, крики, протягивание руки к свечке и пр. Явно, что в его голове звук шарканья спички роковым образом вызывает ощущение, доставляющее ему наслаждение, и оттого и радость. Но вот свечки не зажигают, и ребенок начинает капризничать и плакать. Говорят, обыкновенно, что каприз является из неудовлетворенного желания.
