При этом он явно не отождествляет желание и хотение с органической потребностью (нуждой). Так, он писал, что жизненные потребности родят хотения, что желание у взрослого человека вытекает из какого-нибудь представления и является страстной стороной мысли, т. е. ощущением, переживанием эмоции: «Желание как ощущение имеет всегда более или менее томительный, отрицательный характер» (1953, с. 110). Процесс появления желания у детей И. М. Сеченов описывает следующим образом:
...
Рядом с развитием страстных психических образований в ребенке появляются и желания. Он любил, например, образ горящей свечки и уже много раз видал, как ее зажигают спичкой. В голове у него ассоциировался ряд образов и звуков, предшествующих зажиганию. Ребенок совершенно спокоен и вдруг слышит шарканье спички – радость, крики, протягивание руки к свечке и пр. Явно, что в его голове звук шарканья спички роковым образом вызывает ощущение, доставляющее ему наслаждение, и оттого и радость. Но вот свечки не зажигают, и ребенок начинает капризничать и плакать. Говорят, обыкновенно, что каприз является из неудовлетворенного желания.
…Очевидно, что воспоминание о наслаждении, будучи страстным, отличается, однако, от действительного наслаждения, подобно тому как голод, жажда, сладострастие в форме желания отличаются от наслаждения еды, питья и пр. Желание, как с психологической, так и с физиологической точки зрения, можно вообще поставить рядом с ощущением голода. Зрительное желание отличается от голода, жажды, сладострастия лишь тем, что с томительным ощущением, общим всем желаниям, связывается образное представление… (1953, с. 102).
Таким образом, в желании И. М. Сеченов видит две составляющие: «томительное ощущение» (ощущение нужды) и образ (представление) того, что человек желает, т. е. цель. В то же время он ставит желание в один ряд с намерением.
И. М. Сеченов пишет, что желанию и хотению часто придают различные значения. Про желания говорят, что они капризны и противятся воле. Хотение, наоборот, часто принимают за акт самой воли: я хочу, но не исполню своего желания; я устал и мне хочется спать, а я продолжаю бодрствовать. Считают, что человек, если захочет, может поступить противоположно своему желанию.
И. М. Сеченов связывает это с неправильностью языка, считая, что желание и хотение суть одно и то же: мне хочется лечь – означает, пишет он, желаю лечь, у меня есть желание лечь. Он считает, что тут какая-то неточность или в способах выражать словами свои ощущения, или даже в самих ощущениях и связанных с ними понятиях и словах, и пытается разобраться в этом; но выбирает для разделения понятий «хотение» и «желание» очень шаткий, трудноопределяемый критерий: степень выраженности страстности (эмоционального переживания). Хотение менее страстно, более «холодно», желание более страстно (вспомним А. С. Пушкина: «В крови горит огонь желаний»). Но это всего лишь допущение, главным же для И. М. Сеченова является не их разведение, а их тождество: и хотение и желание есть рефлекс без конца, мысль. Но это означает также, что и тот и другой феномен не сводимы к нужде (органической потребности).
К сожалению, многие высказывания И. М. Сеченова не дают основания говорить о том, что вопрос им решен окончательно. Это скорее размышления над поставленным вопросом. В самом деле, заявляя о тождестве понятий «хотение» и «желание», он пытался затем найти критерий для их разведения.
Сложность разрешения этого вопроса доказывается тем, что и до сих пор различия в понимании желаний и хотений одними психологами признаются, а другими – нет. Те же, кто эти различия признают, четко, а главное – доказательно, их не формулируют. Положение усложнилось еще и тем, что, благодаря 3. Фрейду, к феноменам желания и хотения присоединился третий – влечения. В результате к сегодняшнему дню наметились две линии в их рассмотрении: как выражение активности потребностей (а порой и отождествление их с потребностями) и как проявление различных видов стремлений к удовлетворению потребностей. Правда, стремления многими понимаются как активная сторона потребностей, так что в какой-то части эти два направления смыкаются. Однако в ряде работ стремление – это не только влечения, желания, хотения, но и интересы, идеалы, склонности, призвание и т. д. Под стремлениями подразумевают либо такие потребностные отношения, в которых предметное содержание еще в значительной степени свернуто (т. е. не ясен предмет удовлетворения потребности), либо такие, в которых динамическая сторона (побуждение) особенно ярко выражена.
Таким образом, несмотря на близость стремлений к влечениям, они не тождественны. В связи с этим заметим, что название книги польского психолога К. Обуховского Psychologia dazed ludskich, переведенное как «Психология влечений человека», не очень соответствует истине, так как dazen – это стремление, а не влечение; неудивительно, что в самой книге о влечениях говорится очень мало (глава о сексуальной потребности).
Рассмотрение влечений, желаний и хотений как различных форм потребности связано прежде всего с именем С. Л. Рубинштейна. Все эти три формы отражают, с его точки зрения, стадии развития потребности. Влечение – это начальный этап в осознании потребности, переходная форма от органических ощущений к более высоким формам – желанию и хотению. По С. Л. Рубинштейну, при влечении предмет, способный удовлетворить потребность, еще не осознается. Но в то же время он пишет, что содержащаяся во влечении направленность не заложена в индивиде сама по себе, вне его связи с внешним миром, а фактически порождается потребностью в чем-то, находящемся вне индивида.
По мере того как предмет удовлетворения потребности осознается, влечение переходит в желание. В его характеристике С. Л. Рубинштейн подчеркивает прежде всего возникновение предметной определенности, т. е. осознание предмета удовлетворения потребности. Однако, хотя желание уже включает знание о цели действия, в нем еще нет готовности к достижению этой цели. Когда же эта готовность возникает, то такую потребность С. Л. Рубинштейн называет хотением. Хотение, пишет он, это устремленность не на предмет желания сам по себе, а на овладение им, на достижение цели. Хотение, продолжает он, имеется там, где желанна не только сама по себе цель, но и действие, которое к ней приводит. Тем самым С. Л. Рубинштейн, используя понятие «хотение», подчеркивает побудительную, действенную сторону потребности.
Такое деление потребностей или их активной стороны – стремлений признано правомерным рядом психологов (П. И. Иванов, К. К. Платонов, П. А. Рудик). Они считают, что влечение – это смутное малодифференцированное стремление или потребность; желание характеризуется наличием осознанной цели, но пути и средства ее достижения еще не осознаны. Когда же они осознаются, то, по П. И. Иванову, возникает хотение, а по К. К. Платонову – интерес.
Правомерность выделения трех форм проявления потребностей И. А. Джидарьян (1976) обосновывает так: влечение– генезисом, исходными природными предпосылками развития; желание – включенностью в целостный внутренний мир личности как выражение значимых для нее предметных отношений и связей с внешним миром; хотение – действенностью как выражением ее исходного побуждения.
Однако такое понимание влечений, желаний и хотений и различий между ними поддерживается не всеми психологами. Для того чтобы понять причину этого, рассмотрим, как понимаются влечения, желания и хотения разными авторами.
Влечения. З. Фрейд, понимая влечения (Treibe – импульсы) как пограничные образования между физическим и психическим (соматическим и душевным), характеризовал их четырьмя аспектами: источником, целью, объектом и силой (энергией). Таким образом, он связывал влечения и с целью как действием, и с целью – объектом удовлетворения потребности.
Решительно высказывался против точки зрения, что при влечениях цель не осознается, Н. Д. Левитов. Он, в частности, писал, что неверно отличать влечения беспредметностью или неясностью, смутностью объекта. Напротив, человек, переживающий влечения, словно приковывается к объекту, связывается им, находится под его гипнозом. Когда человек говорит, что его влечет, он знает, к чему; в одних случаях объектом является более широкая сфера (музыка, природа), в других – более узкая (конкретный человек). Н. Д. Левитов выделял во влечении две характеристики – «властность» объекта над человеком и эмоциональную насыщенность переживаний; он же писал, что влечение часто вызывается весьма ясной, временами навязчивой целью. Недаром А. С. Грибоедов говорил, что влечение – род недуга. Если под влечением понимать фанатизм, влюбленность, то он был близок к истине. Например, Ф. Ларошфуко сравнивал любовь с горячкой: тяжесть и длительность той и другой не зависят от нашей воли.
