В гостиной послышался веселый голос Алистера. Через секунду он заглянул в кухню и тут же вылетел:
– Привет… ой, прости, я думал, вы давно уже встали, времени-то почти полдень…
– Алистер! – крикнула я. – Если что, кабинет в вашем распоряжении!
Август увел гостя, а я беспрепятственно вернулась в спальню и оделась. Назло Августу надела бесформенный брючный костюм и черную водолазку. Волосы заплела и скрутила в тугой пучок на затылке.
– Отлично выглядишь, – с легким изумлением сказал Алистер, когда я вошла в кабинет. – Дел, мне повезло, на Танире оказался командированный специалист-федерал. Его за какой-то надобностью в полицию пригласили…
– За нашей, – буркнул Август. – По банде работает.
– А! – кивнул Алистер. – Не сообразил сразу. Дел, когда нужда отпадет, зайди в полицию, верни, а то парень использовал учетную болванку, – он положил на стол чип в защитной пленке. – Сделано топорно, сразу предупреждаю. На скорую руку. Но сутки-трое с таким чипом можно сносно прожить.
– Он на имя моей мамы? – уточнила я.
– Разумеется. Сама поставишь или помочь?
– Да я вроде не забыла, как это делается.
– Знаешь, давай лучше я. По крайней мере, последний раз я переставлял чип – причем не себе – две недели назад, и у меня не дрожат руки.
Через тридцать секунд я превратилась в собственную маму. Ну, бывали у меня рабочие псевдонимы куда хуже, чё уж там. Маме, правда, в следующем году шестьдесят исполняется, но это мелочи – от меня ж не требуется играть ее роль с максимальной достоверностью.
Главное, «мама» знала, который час, могла следить за событиями, ориентироваться на местности и управляться с бытовой техникой. А звонить и посылать сообщения от ее имени я не собиралась.
Алистер поделился новостями. Даймон улетел с Эвереста земным федеральным рейсом. Не особо и скрывался, поганец. Полиция нашла сбежавшего из госпиталя орка и засадила в камеру. Раненный мной орк скончался. Еще разыскали двоих, которых не добил Даймон, – на том же острове, само собой, они ж не могли оттуда выбраться. Кое-как удалось выяснить, что у них был командир-человек, но он улетел на Таниру. Все-таки улетел. Йен уже с утра торчал в полиции и ругался с комиссаром, подчиненные которого упустили Гранта. Их ведь снабдили визуальным описанием! Оказалось, они дежурили у рамок с динамическим сканером, ждали человека с поддельным чипом. На тех, чей чип признавался подлинным, они даже не смотрели. То, что человек мог пройти с чужим чипом и именно поэтому их снабдили описанием, им не пришло в голову. Они еще поудивлялись – да зачем им знать, как выглядит преступник? Таким образом, Грант беспрепятственно сел на рейс и смылся. Причем еще вчера. На Танире у него есть сообщники на космодроме, так что от Крюгера он тоже ушел – судя по тому, что Крюгер еще не похвастался поимкой.
Заполучив какой-никакой, а чип, я позаботилась о завтраке. Пришлось поломать голову, чтобы в куче незнакомых названий распознать блюда, приготовленные из концентратов, – я не гордая, но Август такое есть не станет.
К часу дня Лючия прислала Августу каталог гробов с комментарием: «Здесь только женские модели. Я взяла на себя смелость и отбраковала возрастные изделия, оставив те, которые подойдут для молодой женщины». Август сначала широко-широко раскрыл глаза, потом зажмурился от ужаса. Еще полчаса он выбирал между темно-синим с кружевами или розовым в фестончиках. Мне, если честно, больше понравился зеленый. Ну и что, что цвет? Зато отделка классическая. Но моим мнением никто не интересовался. И правильно – кто ж спрашивает труп, в каком гробу ему больше нравится? Август все-таки решил брать темно-синий. Лючия рапортовала, что гроб отправили в полицейский морг, откуда мы должны были торжественно забрать его вечером, перед отлетом. А мне прислали подарок от фирмы – широкополую черную шляпу с густой вуалью.
Подарок меня добил. Я упала на диван и расхохоталась.
Август решил, что у меня наконец-то нормальная женская истерика.
* * *
День получился насыщенным. Сначала Эмбер привезла мою сумку, брошенную на Кангу. Я малость побаивалась оставаться с девушкой наедине, все-таки неприятно говорить хорошему человеку, что не получится таких отношений, о каких он мечтает. Однако Эмбер словно бы задалась целью опровергнуть слова Макса относительно ее предпочтений. Она болтала без умолку, у нее произошло столько всего интересного, она наповал застрелила волка, напавшего на олененка, и так ловко, что совершенно не задела маленького, хотя волк уже вцепился в него. Олененка пришлось забрать в лечебницу, и Эмбер кормила его из рожка. Теперь она мечтала, что животное вырастет ручным и сохранит привязанность к своей невольной кормилице.
Пока она делилась новыми впечатлениями, я укладывала багаж: вечером мы идем на концерт и сразу оттуда улетаем на космодром. Я отлично понимала, как шокирующе будет выглядеть появление «безутешной матери» на концерте поп-певицы, однако даже не подумала отказываться от удовольствия. В конце концов, мистификация с моей «смертью» рассчитана на Энстона, а не на местных. Ротация новостей происходит очень быстро, и днем позже вряд ли кто заинтересуется личностью никому не известной матери погибшей. По крайней мере, настолько, чтобы распространять инфу дальше Эвереста.
И вообще: Август сказал «можно» – значит, можно.
Не успела я отправить багаж, как явился Макс, завершивший свой курс лекций, а заодно и дела на Эвересте, и немедленно поругался с Августом. Август хотел, чтобы гроб и я летели с ним, на его яхте. Макс считал, что куда уместнее будет, если гроб поедет с ним – ну и я, конечно, – потому что мы были женаты. Август слышать ничего не желал. Положение спасла Эмбер, предложившая компромисс: пусть гроб, «мать» и Макс летят с Августом. Август скрипя зубами согласился, Макс тоже.
К семи вечера мы собрались в клубе, и я поняла, почему Август не зарубил на корню идею развлечься: здесь, помимо зала, были еще ложи. Мы прошли в центральную уже после того, как в зале погас свет, на нас никто не обратил внимания, потому что через секунду на сцену вышла Нина.
Я поняла, что много потеряла, не интересовавшись ею раньше. Голосище у Нины Осси оказался такой силы, что ее, казалось, было бы слышно снаружи даже без усилителей. Да и к мелодиям придраться было трудно, по крайней мере, людям без соответствующего образования – вроде меня. Слова… ну, Нина говорила, что на поэтов ей не везет, а сама она втыкает какие-то фразы, лишь бы были. Поэзией ее тексты не смог бы назвать ни один даже самый доброжелательный критик. Но голос, голос, какой волшебный голос!
Что меня поразило – очень скупые движения Нины. В принципе современная поп-музыка подразумевает синтез с хореографией, причем на концерте обычно непонятно, кто выступает – профессиональный певец или же танцор. А Нина все два часа почти что и не танцевала. Ее группа, которую я увидела впервые за все время, выкладывалась на двести процентов, а посреди этого энергетического вихря застыла Нина Осси. Интересно почему? Одной только привычкой к плохим парикам ее неподвижность не объяснить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
