детей нашел!
И тут я поняла, как избавиться от Комаровского еще до того, как выйдет статья, и тогда все сработает так, как надо, и у наглого барыги не будет шанса оправдаться и соскочить, используя служебное положение.
– Самарин, ты гений. – Я остановилась, встала на цыпочки и поцеловала его в губы. – Мы с тобой вот что сделаем…
Он привез меня домой, долго целовал прямо в коридоре, с трудом оторвался и уехал, заперев дверь на ключ.
Мы продумали с ним каждую мелочь, и, если все пойдет по этому сценарию, через несколько часов Комаровского задержат по обвинению в распространении наркотиков. Иногда даже своими руками делать ничего не приходится, объект умудряется самостоятельно справиться…
Я пыталась лечь спать, но внутреннее волнение мешало, пришлось выбраться из постели и переместиться в кухню, сварить кофе и устроиться с чашкой и сигаретой у окна. Начала вырабатываться привычка ждать и не ложиться, пока мужчины нет дома…
С Алексеем было иначе, но он и не выезжал на операции, вечерами всегда был дома, если только не случалось чего-то совсем уж экстренного, требовавшего присутствия всего начальства.
С Олегом все оказалось по-другому, меня не покидало чувство постоянной тревоги за него, я понимала, с какими опасностями сопряжена его работа. А с характером Самарина… он наверняка лез впереди всех, чтобы уберечь своих.
Вернулся Олег около пяти утра, и по его довольному лицу я поняла, что все в порядке, наш план сработал, и Комаровский надежно изолирован.
– Ты есть будешь? – спросила я, забравшись Олегу под мышку и обняв за талию.
– Нет… чаю попью и успею еще подремать часок. – Он поцеловал меня и увлек за собой в кухню. – Предупреждаю – разговоры завтра, сейчас совсем сил нет, устал…
– Но ты скажи – всё? Всё так, как мы думали?
– Все еще хуже, малыш. Приехал начальник главка, орал как резаный. Если ты сейчас бомбанешь сверху статьей, будет очень круто. Правда, там несколько громких имен в соучастниках… ну, не сами, конечно, а детки.
– Меня это не касается. Эта операция по поимке наркодилера – всего лишь побочный эффект от моего основного занятия.
– Ну, пусть так. Все, наливай чай, я выпью – и спать.
Главред позвонил мне часов в семь утра, когда мы еще спали.
Я схватила телефон и вышла в кухню, чтобы дать возможность Олегу подремать еще хоть десять минут.
– Слышала?! – заорал главред в трубку.
– О чем?
– Новости включи, Станислава, что ж ты как неродная-то! Там как раз по нашей теме сюжет! Статью немедленно мне на почту, немедленно, слышишь?! Я сейчас всех подниму, срочно на первую полосу поставим!
Я включила стоявший на холодильнике телевизор и сделала звук еле слышным.
Во весь экран красовалось лицо Комаровского – растерянное, испуганное. Он, конечно, не ожидал такого, был уверен в собственной безопасности – столько лет торговал, прямо не отходя от прокуратуры, и вдруг…
В одном из стоявших позади него омоновцев в масках я узнала Самарина – ну, еще бы, не выдержал, сам тоже поехал на задержание.
Несмотря на напряженный момент, я не могла не отметить, что некоторым мужчинам поразительно идет оружие и униформа, словно они родились с этим. Вот Олег как раз из таких…
Сюжет закончился, я открыла ноутбук и прикрепила файл статьи к письму, нажала на отправку.
Ну, вот и все, начало положено. Можно думать о следующем герое, главное – выбрать, кто им станет.
– Ну что? Великие дела не ждут? – Олег вошел в кухню, налил полный стакан воды и залпом выпил. – Ох… пересохло все, как будто пил вчера.
– Зачем сам поехал? – просматривая файлы на флешке, спросила я.
– Ну, а как? Он все-таки сотрудник, мало ли… Знаешь, где он основной товар хранил? – Олег налил второй стакан, сел за стол. – В могильной плите.
– Где???
– На балконе в могильной плите. Мол, мать заказала когда-то, выбросить жалко. Пацаны уже выходили, когда кто-то по этой плите случайно стукнул – а она пустая внутри, и ни фига не мраморная, а из пластика. Решили вскрыть, а там… Ну, тут пациент поплыл и сдал всю цепочку. Оказывается, он в свое время заключил сделку с одним кадром, которого должны были закрыть за сбыт, развалил дело и выпустил его, а тот стал на Комаровского работать. Постепенно организовали целую сеть, подмяли под себя кое-какие клубы. Прикинь, как удобно – если операция наркоконтроля планировалась, Комаровский своим отбой давал, и все – в клубе чисто. Вовлекали детей обеспеченных родителей, чтобы потом, если вдруг те засыплются, еще и денег поиметь за помощь.
– И эта сволочь назвала Вершинина взяточником… У тебя знакомых в СИЗО нет?
– Прекрати, Стаська. Он уже не отвертится, слишком там много и слишком грязно. Начальник главка такое не спустит – это ж каким дерьмом мундир-то заляпали… Не надо границы нарушать, пусть все будет по закону, Лешка бы так хотел.
– Ну, будем надеяться. Статья выйдет сегодня, главред позвонил – аж подвизгивал, сейчас верстают, наверное.
– Так и отлично. Еще один гвоздик.
– Какой гвоздик? – не поняла я.
– В крышку гроба, малыш. Все, я в душ, опаздываю уже.
– Ты всю ночь был на операции, выходной не положен?
– Я начальник, мне нельзя. – Он чмокнул меня в плечо и ушел в душ, а я принялась готовить завтрак.
Меня все время мучила мысль о Насте – как она там. Понятно, что Захар со своими связями устроил ее с максимально возможным комфортом, но все-таки это стационар. Позвонить ей явно нельзя, придется набрать Захару, ничего не попишешь.
Он долго не брал трубку, и я сообразила, что у него еще слишком рано, потому сбросила звонок, решив, что позвоню позже, если, конечно, он не наберет мне сам, увидев пропущенный звонок.
Покормив Олега завтраком и проводив до двери, я вернулась в кухню, чтобы посмотреть, как он сядет в машину и выедет со двора.
Мне нравилось видеть его, нравилось, что он такой – уверенный, спокойный. Это было как раз то, чего мне самой не хватало, и Самарин как будто уравновешивал меня.
Когда машина скрылась за углом, я открыла форточку и принялась варить себе кофе.
Звонок Захара раздался в тот момент, когда над джезвой уже поднималась шапка пены, и я заметалась по кухне, стараясь не пропустить звонок и не упустить момент, когда нужно снять кофе с плиты.
Разумеется, мне не удалось ни то, ни другое – кофе разлился по поверхности, телефон умолк.
Чертыхнувшись, я взяла тряпку и одновременно набрала номер Лаврова:
– Извини,
