– А копию сделать? – глупо напомнил гость.
– Потом. Сейчас хочу тебя облизать и съесть!
Больше вопросов не последовало, никто не помешал «Юрисконсульту» мелькнуть по лестничной клетки в съемную квартиру с пакетом. Ровно 17 минут и готова рукописная копия, ну, очень похожая на оригинал. Внешне не отличить вообще, вот только цэрэушная радиоактивная метка не была обнаружена спецами и, соответственно, не появилась на копии. Хотя Майкл – краснощекий и пьяный от секса – о ней не подозревал и позже удачно подложил подделку в сейф отца. Подмена вскрылась сразу, как консул решил, что пора документ отправить в Лэнгли. Рутины ради, датчиком проверил крохотную метку – раз, другой и всё без толку. Осознал, что не порадует ЦРУ ни ценным призом, ни раскаянием о его утрате. Взял сына за причинное место, тот покочевряжился и признался. Промашка вышла, серьезная и обидная. Пришлось утереть сусала и прошипеть сквозь зубы: Fucking Russians! А еще сообразить, как подойти к проститутке с вопросом: «Извините, мисс, вы намедни трахались по заданию ГБ. Не соизволите ли продать назад украденную расписку?»
Глава 27
Дуэль
Днем воздух гудел: басом пели шмели, баритоном – пчелы. К вечеру вступили тенора – комары вылетели на кровопой. Индивидуальные брачные трели самцов сменились на хоровое пение птах обеих полов и их многочисленных отпрысков. Золотая осень – теплая и ласковая, а всё ж осень – с угрозой дождя и похолодания. Традиционно проблемы России обнажаются в августе, нынешний год – из ряда вон: лето закончилось спокойно, без беспорядков, терактов, торфяных пожаров и авиакатастроф. Урожай выдался отменный, обещая замедлить рост цен на харчи и повысить доход экспортеров зерна. Даже статистика не огорчила данными о падении ВВП. Только умиротворение не приходило, давила невыносимая легкость бытия. На восток от резиденции № 1 видно прозрачное небо, лишь слегка подернутое столичным смогом. Дымчатая линза диаметром километров 25–30 намекала, что на бескрайних просторах есть места, где далеко до идиллии.
– Эти двое – преступники, – Лидер рубанул ладонью по столу. – Керенский взорвал основы национальной государственности. Ульянов заложил под остатки «атомную бомбу» с замедлителем – рванула, уничтожив Советский Союз. Трагедия для народа, страны, планеты. Они совершили национальное предательство. Им нет и не может быть прощения. Мои помощники вновь предлагают, а наши законы требуют, устроить суд на ними как могильщиками Российской империи. А ты всё бубнишь про сдержанность.
– Не стоит делать резкие непродуманные шаги, – заверил Чудов. – Надо придерживаться плана, иначе рискуем получить хаос. Вот-вот выйдем на финишную прямую.
– И что на финише? ЧТО? Я тебе спрашиваю! Сложившееся политическое равновесие под угрозой, а ты свою волынку опять завел.
– Голову даю на отсечение, – Главный гэбист понял, что именно сейчас решится, куда двинется Россия. – Учитель поддерживает мою позицию.
– УЧИТЕЛЬ В ТЕМЕ? – не верил ушам хозяин Ново-Огарево. – Ты же говорил, он ужасно болен. И ты доверил ему ТАКУЮ тайну?
– А кому еще доверять? Вы, я и почти покойник – Бог любит Троицу, – неожиданно спокойно возразил автор плана «Шулер». – У Учителя голова еще варит, будьте уверены. ТВ-дебаты – его идея.
– Даже так, – задумчиво произнес № 1. – Ладно: даю три дня. Если соцопросы не покажут обещанного тобой перелома, то не обессудь…
– Покажут! – Чудов не счел нужным реагировать на в который раз повторенную боссом угрозу. – Готов поспорить на винный погреб, подаренный «благодарными» зарубежными коллегами. 97 бутылок коллекционного алкоголя.
– Небось яду напихали «коллеги», – сбавил обороты оппонент.
– Так потому вам и предлагаю. Если проиграю, то надо как-то нейтрализовать ваш гнев.
– Дошутишься, – Лидер сразу не смог оценить юмор, решил его тщательно прожевать и переварить позже. – Три дня, запомни, три.
– Честь имею! – щелкнул каблуками Чудов, впервые на встрече тет-а-тет прибегнув к официальной демонстрации чинопочитания.
Военные могут позволить себе такое, даже генералы, даже те, у кого мундир круглый год висит в шкафу. По уставу положено. Правда, в нем нет ничего про операции типа «Шулер». Но ведь там же черным по белому записана обязанность защищать Россию от врагов. Любых: как тех, кто плетет интриги и ищет наживы, так и тех, кто руководствуется законом и благими намерениями. К последним относился и № 1, который еще три дня врагом не является, но позже может стать. Пусть даже им двигает не желание совершить преступление против государства, пусть даже попросту ошибается. Порой ошибка хуже, чем преступление. Если она фатальна, если её результатом станут бунты, правые ли, левые ли. ГБ не допустит возврата революционных настроений, превратит их вождей в пыль. Она потом развеется, как та, что сейчас висит на Москвой. Нужен очищающий дождь, без грозы и шквалистого ветра, такой добрый, не слишком холодный, чтобы лишь слегка остудил горячие головы, промыл мозги замороченным. Дождь обязательно пройдет, неторопливо, как и предписывает «Шулер». Начнется уже завтра вечером в студии «Останкино», где любимый ТВ-ведущий сведет в поединке Л. и К. И пусть победит сильнейший – русский народ. «А я ему помогу одержать победу. Всяко-разно посодействую. Людей верных подключу. Истории разные напомню».
И, уже садясь в машину, не обращая внимания на уханье совы в ново-огаревском лесу, вспомнил, что Учитель просил сообщить о дате и времени ТВ-дебатов. Телефон долго не отвечал, потом трубку взяла медсестра, звучала грустно, вернее безнадежно: «Очень плох. Не думаю, что доживет до утра. Сообщу…» Чудов ничего не ответил – что тут скажешь? – просто нажал «отбой». Потом пришла бредовая мысль: надо будет в гроб положить диск с записью передачи. Затем боль отпустила, мозг включился в нормальный режим: Учитель велел себя кремировать – в газовом инферно не пригодится ему диск.
Айтишница бежала и бежала по утреннему Нескучному саду, только убежать от навязчивых мыслей не получалось. Сама не ожидала, что станет переживать из-за отлучения от Ленина. Партбоссы перекрыли доступ на виллу. «Или жена хозяина Агрохолдинга? Вероятно, имеет личные виды на вождя, сука холеная. Тело, небось, исколото ботексом, а всё ей неймется». Юля энергичнее задвигала руками, тверже зажав в них килограммовые гантели. Трехглавые мышцы плеч у неё еще не отвисли – возраст юный, но девушка привыкла бороться с проблемами до их возникновения. И, тем не менее, одна их них возникла перед прямо здесь и сейчас в лице Завотделом идеологии и пропаганды. Неуклюжий наездник на слишком для него навороченном велосипеде излучал недовольство и тепловую энергию – крутить педали в новинку, даже располагая помощью электропривода.
– Тебе ни хрена поручить нельзя, идиотка! – резко начал выяснение отношений. – Что может быть проще, чем приручить доисторического социал-демократа? С пустяковиной не справилась!
– Меня более не пускают на виллу и с Владимиром Ильичом не дают поговорить по телефону. Что я могу сделать? – пыталась оправдаться опростоволосившаяся соблазнительница. – В чем моя вина?
– Не знаю, что накосячила, но о нашем договоре забудь. Раз не справилась, верни тачку. Или думаешь, если Ильич тебе вставил пару раз, значит «мини» твоя? Ни хрена подобного! Гони ключи.
– Могу как-то исправить ситуацию? – бегунье не хотелось расставаться с зелененькой машиной, прикольной и удобной.
– Если прямо тут, в кустах возьмешь в рот, – неожиданно предложил Завотделом, – то разрешу еще недельку поездить.
– Гад, – рука сама собой исполнила хук, и гантелька, несмотря на мягкую оболочку из розовой пластмассы, угодила прямехонько в ухо наглеца, не ко времени склонившего голову к рулю.
– Урою, – в спину убегающей обидчице крикнул от боли ли, от унижения ли функционер, чья ушная раковина стремительно распухала.
Он попытался броситься вдогонку, но ноги не находили педали, а когда нашли, то потрясенный вестибулярный аппарат не дал двигаться по прямой. Падение вышло жестким – асфальт не лучшее покрытие для приземления даже на небольшой скорости. Пострадавшего доставили в Сотую Градскую, благо больница рядом. Полежать пациенту предстояло недолго, и прямо в палате он занялся организацией новой засады на Айтишницу. Только последовавшее развитие событий окажется неблагоприятным как лично для велосипедиста, так и для бегуньи. Слабенький удар в парке – сильнейший удар в политике.
Если хочешь, чтобы дело было сделано правильно, сделай его сам. День тезоименитства Патриарха – важен для всех верующих, и для тех избранных, кого пригласили на торжество. Важен по-разному, хотя кое-кто из гостей действительно верил в Бога и прочие истории, случившиеся или не случившиеся когда-то с кем-то где-то далеко от главного храма России. Чудов обычно игнорировал приглашения, ибо после гибели жены полностью разочаровался в бородатом мужчине на небесах и приписываемом тому длинноволосом сыне. Для многих посетить именины и приложиться к руке виновника являлось подтверждением социального статуса, а, значит, крайне престижным. Только шеф ГБ знал, что его личный статус зависит совсем от другого человека. Того самого, которому пару дней назад привез умопомрачительную по красоте и древности икону, ранее являвшуюся вещдоком в уголовном процессе. Ту саму, что прямо сейчас Президент подарил Патриарху. Публика заулыбалась, захлопала и, выслушав краткое благодарственное слово, двинулась к закускам. В первых рядах спешил на фуршет лидер большевиков. Поднес ко рту вилку с ломтем белуги и вдруг понял, что пожрать придется позже.
