которую уже наполнила для нее мавританская служанка. Омыв свое тело от следов поцелуев и пальцев, а затем умастившись благовониями, Стелла принялась вспоминать свои планы на сегодня. Боже! Ее же ждет Тициан! Нельзя подводить друга.
Она послала за своим обычным гондольером, надела повседневное платье — черное и глухое (если не считать, конечно, большого декольте по нынешней моде) и накинула на голову темную вуаль — чтоб не узнавали в лицо. В сопровождении крепкого лакея и служанки она отправилась на Фондаменте Нуове, туда, где в своем доме с большим садом и видом на лагуну проживал художник. Тициан уже давно ждал ее в мастерской. «Я уже боялся, что мы упустим дневной свет», — пробасил он неодобрительно, пока Стелле расшнуровывали платье. Разделась она быстро — куртизанка нарочно не стала сильно затягиваться в корсет, чтобы на ее пышном белом теле не осталось следов. Ведь Тициан пишет с нее Данаю, чье тело такими ужасами цивилизации не бывало тронуто.
Стелла раскинулась на царственном ложе под бархатным пологом, и подумала, что все-таки неплохая у нее работа — из одной кровати в другую, причем заниматься везде разным. Вот сейчас она натурщица великого мастера, и ее красота останется в веках. Ночью она была любовницей щедрого покровителя. А днем раньше принимала в своей спальне визитера из родной ее Флоренции, и досточтимый сенатор сидел на ковре у ее ног, ел виноград и слушал, как Стелла поет. Делала это она, впрочем, укутанной в полупрозрачный шелк, не оставляющий сомнений относительно достоинств ее фигуры. Но кто сказал, что пение от такого становится хуже? А все потому, что она настоящая cortigiane oneste, почтенная куртинзанка, и мужчины ценят не только радость от ее ласк, но сладость ее таланта в благородных искусствах. Ну, а если цена куртизанки из-за этих искусств взлетает в сто раз, то почему бы и нет? Стелла не понимала тех девушек, которые отказывались учиться. Ах, если б она умела еще и писать стихи! Тогда бы она уже заработала состояние на подарках от восторженных поклонников.
Когда настало время обеда, жена Тициана принесла им в мастерскую холодную говядину и бобы. Окинув Стеллу быстрым взглядом (а на теле красотки не было ни пятнышка — ни масла, ни скипидара), жена заставила художника вытереть руки и усадила его за стол есть. Потом удалилась, и Стелла с Тицианом продолжили болтать о всяких пустяках. Когда солнце окончательно утонуло в водах Адриатики, а мастерскую художника наполнил вечерний холод, куртизанка спустилась со своего ложа, оделась и собралась было уехать, но тут в комнату ввалился Пьетро Аретино с пажом, который тащил вино. Прикиньте, винные бутылки тогда еще не изобрели! поэтому стираем.
Тициан. «Автопортрет». Ок. 1546–1547 / 1550–1555 гг.
Берлинская картинная галерея
СЕГОДНЯ НАСЧИТЫВАЕТСЯ ОКОЛО 600 ПРОИЗВЕДЕНИЙ, СОЗДАННЫХ ТИЦИАНОМ (КАК САМОСТОЯТЕЛЬНО, ТАК И С ПОМОЩНИКАМИ). СРЕДИ НИХ — ТОЛЬКО ДВА АВТОПОРТРЕТА, ПЛЮС ЕЩЕ В НЕСКОЛЬКИХ СЮЖЕТНЫХ КАРТИНАХ ПЫТАЮТСЯ УЗНАТЬ ЕГО ЧЕРТЫ В РАЗНЫХ ПЕРСОНАЖАХ. ИЗ ЭТИХ ДВУХ КАРТИН — ЭТА ПЕРВАЯ, СЛЕДУЮЩАЯ ИЗОБРАЖАЕТ ЕГО ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ (ОК. 1567 Г., ПРАДО). НА ОБЕИХ ПЕРЕД НАМИ ПРЕДСТАЕТ МУЖЧИНА С ВНИМАТЕЛЬНЫМ ВЗГЛЯДОМ, ГУСТОЙ БОРОДОЙ И В ШАПОЧКЕ-ЕРМОЛКЕ. ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ НА НЕБРЕЖНО НАПИСАННЫЕ РУКИ: ЭТО НЕ ПРИЗНАК ИМПРЕССИОНИЗМА ТИЦИАНА, ПРОСТО КАРТИНА ОСТАЛАСЬ НЕЗАВЕРШЕННОЙ. ОЖЕРЕЛЬЕ НА ШЕЕ ХУДОЖНИКА — НА САМОМ ДЕЛЕ ТРЕХКРАТНО ОБМОТАННАЯ ЦЕПЬ ОРДЕНА ЗОЛОТОЙ ШПОРЫ, ПОЖАЛОВАННОГО ЕМУ ИМПЕРАТОРОМ КАРЛОМ V — ЕГО КЛИЕНТОМ И ОТЦОМ ДРУГОГО ЕГО ЛЮБИМОГО КЛИЕНТА, ИСПАНСКОГО КОРОЛЯ ФИЛИППА II (ЕЩЕ КАРЛ ПОЖАЛОВАЛ ТИЦИАНУ ГРАФСКИЙ ТИТУЛ). ПОКАЗАТЕЛЬНО, ЧТО В ОТЛИЧИЕ ОТ МНОГИХ ДРУГИХ ХУДОЖНИКОВ СВОЕЙ ЭПОХИ ТИЦИАН НЕ ПИШЕТ СЕБЯ С АТРИБУТАМИ ИСКУССТВ, ОБОЗНАЧАЮЩИМИ ЕГО ПРОФЕССИЮ, — С КИСТЯМИ, МОЛЬБЕРТОМ, ЗАТО ОБОЗНАЧАЕТ СВОЙ СТАТУС КАК «РЫЦАРЯ».
Матерщинник, поэт, сплетник, эротоман, шантажист, сатирик! «Бич государей» Пьетро Аретино — монархи всей Европы отправляли ему дары, то есть взятки, лишь бы он не приложил их в своих насмешливых пасквилях. Одни слали деньги, а другие подсылали убийц, но он всегда оставался жив и вытаскивал на свет божий все придворные тайны, скандалы и поводы посмеяться прочему миру.
Втроем они устроились у камина и завели беседу.
Стелла отдыхала — с этими мужчинами ей не надо было играть в королеву. Они сами себя развлекали — и ее заодно. Особенно сыпал шутками поэт Аретино, которого, правда, она не очень любила: взрывной и вечно озабоченный, он не мог пропустить ни одной юбки, и Стелле как-то тоже пришлось уступить его домогательствам. Не хотелось — но она знала, что случается с куртизанками, неласково обошедшимися с поэтом. С необыкновенной энергией он начинал мстить: и все вокруг внезапно узнавали, что подобная дама — на самом деле не cortigiane oneste, а распоследняя дешевая девка. И от разборчивых красоток, ославленных Аретино, мгновенно отворачивались все покровители — какой бы великолепной репутацией они ни пользовались ранее. О, как Аретино умел производить шум!
Само соитие с поэтом-пасквилянтом, насколько помнилось Стелле, не заняло и трех минут, хоть Аретино уже не был юнцом. Вот и славно. Щекотка его колючей рыжей бороды запомнилась ей больше, чем прочее.
Им накрыли ужин в мастерской, и они сели есть втроем. Жена Тициана не присоединилась к ним — художник, кажется, немного стеснялся этой простоватой женщины и прятал ее от таких образованных друзей, как Аретино. Да и Стелла за несколько лет знакомства так и не узнала, как ту зовут. Мужчины вгрызались в жареное мясо, проголодавшаяся куртизанка старалась кушать более изящно, а потом настало время застольной беседы, тем более что вина было залейся. Стелла с радостью слушала и не думая болтала: такие дружеские посиделки заметно отличались от тех торжественных обедов, которые она устраивала по просьбе своего покровителя, и тех, что она навещала по приглашению своих товарок. Ведь там ей требовалось работать — блистать, очаровывать и незаметно наводить мужчин на мысли о том, что ее надо осыпать деньгами и драгоценностями, ну и стихами тоже неплохо бы. Ох, как хорошо было просто ужинать, не думая о каждом жесте и слове!
Фридрих Краус. «Банкет. Себастьяно дель Пьомбо и Якопо Страда навещают Тициана в Венеции». 1862 г. Dorotheum
В XVI ВЕКЕ ЖАНР ГРУППОВЫХ ПОРТРЕТОВ И ЖАНРОВЫХ СЦЕНОК ТОЛЬКО НАЧИНАЛ СКЛАДЫВАТЬСЯ, ПРИЧЕМ ПОСЛЕДНИЙ — ПО ПРЕИМУЩЕСТВУ В СТРАНАХ СЕВЕРНОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ. ПОЭТОМУ ПРЕДСТАВИТЬ, КАК ИМЕННО МОГЛИ ПИРОВАТЬ В ДОМЕ ТИЦИАНА, МЫ МОЖЕМ ТОЛЬКО ПО ПОДСКАЗКАМ, РАССЫПАННЫМ В КАРТИНАХ ТОГО ВРЕМЕНИ НА РЕЛИГИОЗНЫЕ, МИФОЛОГИЧЕСКИЕ
