младшего брата. Смотрел на Надю с иного ракурса. Но всё же испытал дежавю: на загорелом Надином лице застыло знакомое недовольно-обиженно-сердитое выражение. Надя прошла к машине, постукивая каблуками. Уселась в салон. «Вова, ты представляешь, — будто бы снова услышал я её голос, — он велел мне заниматься работой! Будто дело Фролова моей работой не было!‥» Скрип ржавой металлической пружины на двери подъезда за моей спиной напомнил мне зубовный скрежет моего младшего брата.
Как и в прошлый раз, красный автомобиль ВАЗ-2106 с места тронулся не сразу. Вовка сейчас (как и я «тогда») успокаивал свою расстроенную жену (которая в его присутствии вовсе не казалась «железной леди»). Я будто наяву услышал звучавшие в Надином голосе жалобно-слезливые ноты. Так жена раньше разговаривала только в моём присутствии. Теперь она подобный тон использовала в присутствии моего младшего брата. Я выждал две минуты и лишь тогда надел кожаные перчатки и завёл мотоцикл. Застоявшийся на месте «Ява-350» радостно взревел мотором, распугал прятавшихся в листве тополя воробьёв — те улетели к домам через дорогу.
Вовкина «шестёрка» просигналила мне о начале движения левым указателем поворота. Я забрался на сидение мотоцикла, упёрся ногами в тротуар и убрал подножку. Взглянул на почтительно следивших за моими действиями мальчишек. Приложил руку к мотошлему, поприветствовал парней по-военному. Те радостно улыбнулись и повторили мои действия: коснулись кончиками пальцев своих растрепанных волос. Мотоцикл подо мной дрожал и утробно рычал. Но с места он не двигался. Мимо кустов проехал Вовкин красный ВАЗ-2106. Я рассмотрел в его салоне расстроенную Надю и хмурого Вовчика. Автомобиль двинулся к проспекту Ленина.
Я смотрел «шестёрке» вслед. Но всё ещё выжидал. Мотоцикл подо мной недовольно ворчал, вздрагивал. Мне почудилось: Колин железный конь проявлял недовольство моей медлительностью, а проходившие мимо прохожие посматривали на меня с осуждением, точно я в их присутствии издевался над животным. Вовкин автомобиль скрылся из поля моего зрения. Следом за ним никто не поехал. Словно сейчас никто, кроме меня, не следил за капитаном милиции Владимиром Рыковым. Я опустил визор, поправил шлем. Будто бы невзначай прикоснулся к спрятанной под спортивной кофтой рукояти пистолета. Решительно поддал газу и выехал со двора.
Мотоцикл разогнался в считанные секунды. Я вспомнил слова Коли Синицына: «Моя лошадка запросто сто двадцать километров в час скачет. Я вчера в этом убедился. Летел по шоссе, будто бы на ракете. Только не для наших дорог такая скорость. Ямку не заметишь… и всё, приплыли. Так что ты поосторожнее, Дмитрий. Не увлекайся скоростью. Посматривай под колёса…» Выбоины на дорогах Нижнерыбинска встречались действительно часто. В этом я убедился, пока ездил на своей «копейке». Поэтому я и теперь не проверил Колины слова: не разогнался даже до сотни. Ринулся в погоню за автомобилем брата на скромных девяноста километров в час.
На проспект Ленина я свернул будто бы на гоночной трассе. Взвизгнувший тормозами зелёный «Москвич-2140» отчаянно просигналил мне вслед. Я словно на компьютерном симуляторе гонок легко обогнал дребезжащий автобус ЛиАЗ-677 и неспешно катившиеся по дороге легковушки. Красную «шестёрку» брата я впереди пока не видел. Но не сомневался, что догоню её ещё до «того самого» светофора. Я легко опередил сердито рычавший горбатый «Запорожец», будто тот не ехал, а стоял посреди дороги. По встречке обошёл бежевый ГАЗ-24 «Волга». Проскользнул в узкий просвет между двумя ехавшими параллельными курсами ВАЗовскими «пятёрками».
Мотоцикл вёл себя послушно, не изображал дикого жеребца. Дорожное покрытие на проспекте Ленина выглядело относительно целым — нечастые выбоины и трещины проблем мне не доставили. Я промчался мимо замерших на автобусной остановке людей, мимо поворота в сквер, мимо памятника Ленину, мимо четырёхэтажного здания «Универмага». Отметил, что до пересечения проспекта Ленина и улицы Щорса осталось проехать два квартала. Я обошёл рейсовый автобус и заметил впереди красное пятно — Вовкину «шестёрку». Увидел, что с отставанием в три метра от Вовкиной машины ехал чёрно-оранжевый мотоцикл «ИЖ Планета Спорт».
«Вот и стрелок нарисовался, — подумал я. — Кто ж ты, блин, такой? Чем тебе не угодил Вовка Рыков?»
Глава 18
Я обогнал по встречной полосе белый ВАЗ-2107, чуть сбросил скорость и пристроился в колонну за украшенной «шашечками» машиной такси. Солнце светило мне в спину — моя тень то и дело совала свою голову под колёса ехавшей впереди меня машины. Я выровнял дыхание, унял участившееся было сердцебиение. Почувствовал, как по виску скользнула очередная капля пота. Прикинул, что меня и прятавшего голову под чёрным мотошлемом мотоциклиста сейчас разделяло чуть больше десяти метров.
«Чёрный шлем, чёрная футболка, чёрно-оранжевый мотоцикл», — именно так я описал Бакаеву Надиного убийцу. Я взглядом сверлил мотоциклисту спину между лопаток. Почувствовал, как давит мне в поясницу пистолет. Прикинул, что без проблем бы сейчас всадил все восемь пуль из магазина ПМ в позвоночник мотоциклиста. На ходу, без промаха и без жалости. Вспомнил Надин вопрос: «Почему?» Отметил: «ИЖ Планета Спорт» не сближался с Вовкиной машиной, он чётко выдерживал трёхметровую дистанцию.
Моя тень на дороге вновь угодила под колесо такси. Зеркала машин сверкали, будто праздничные гирлянды. В безоблачном небе кружили чайки, словно я ехал не по проспекту Ленина в Нижнерыбинске, а по дороге на морском побережье Крыма. Из-за корпуса такси то и дело выглядывала Вовкина машина. Я замечал в её салоне затылок своего младшего брата и модную причёску Нади. Вовкина жена вертела головой — я то и дело видел сквозь стекло машины её профиль. Будто бы наяву слышал Надин голос.
Моя память воскрешала те фразы, которыми Надя на меня сыпала «тогда». Перемешивала их с анекдотами Коли Синицына. Вспоминал я и Надин смех. Тот, который звучал буквально за пару секунд до первого выстрела из пистолета «Walther P38». Я увидел, что наездник мотоцикла «ИЖ Планета Спорт» выпрямил спину и чуть приподнял голову в чёрном мотошлеме. Он будто бы взглянул на круживших впереди над дорогой чаек. Я тоже посмотрел вперёд и вверх, заметил приближавшиеся впереди огни светофора.
Я сбросил скорость на мгновение позже, чем это сделал таксист — моя тень вновь заглянула под колесо автомобиля. Вспомнил, что примерно в это же время я в прошлой жизни рассказывал Наде анекдот о ночной прогулке Штирлица по крыше Рейхстага. Тогда моя жена уже не хмурила брови, а из её голоса исчезли ноты обиды. Я завершил тогда анекдот словами «на следующий день его „чудо“ покраснело и распухло», когда чуть вдавил в пол педаль тормоза: увидел впереди жёлтый огонёк на
