Караван, миновав зону племен, снова спускался с гор – в пустынную местность. Руб эль-Хали, Пустая четверть. Раскаленная и безжизненная пустыня, четверть миллиона квадратных верст песка. На самой ее границе – располагался торговый город Бейда, единственный относительно крупный город региона, его прикрывали сразу несколько крепостей. В одну из них – и прибыл конвой, с которым шел Велехов и его казаки. Крепость – была полностью занята казаками, и судя по виду – укреплялась…
Крепость была крупной. Ее основанием – был квадрат, размером примерно полторы на полторы версты, необычайно много для такой крепости. Ее выстраивали казаки, работая как проклятые под палящим солнцем. В подмогу – им были аж два экскаватора, которые ковыряли несносную, прокаленную солнцем до состояния камня землю, распространяя вокруг себя клубы черного как тележный деготь дыма. Казаки были опытными – работали в рубахах, по пояс не раздевались. Кто хоть раз страдал от солнечных ожогов – тот поймет. Еще один экскаватор – стоял мертво, около него суетились как муравьи люди в синих, повседневных шароварах.
Удивительное дело.
Татры из каравана загнали на разгрузку, Велехов – поймал за рукав пробегавшего мимо младшего урядника.
– Атаман где?
– Походный? Мабуть у техники… – казак посмотрел на Велехова внимательно – звиняйте, господин хорунжий, не признали…
Велехов махнул рукой и отправился искать атамана.
Нашел он его, как и было обещано у экскаватора. Видать, с движком что-то случилось – потому что двое казаков, черные как черти, копались в моторе, открыв капот, а рядом – невысокий, плотный казак, с сединой в лихо закрученных усах – орал на машиниста в грязной рубахе: тебе сколько раз говорить, сукин ты кот! Ей-ей, все целиком из жалования вычту!
Велехов – спокойно стоял в сторонке, ожидая, пока походный проорется – соваться в таком случае под горячую руку начальства – себе дороже, отгребешь и за себя и за того сукина сына. Наконец – атаман исчерпал свой словарный запас, зыркнул в сторону из-под старой фуражки с оторванным козырьком. Велехов спокойно стоял и ждал.
– Вы кто?
– Хорунжий Велехов, Донское – представился Велехов – двенадцатый полк на действительной.
– Подъесаул Митрохин. Терское… – подъесаул не стесняясь, вытер испачканную в смазке руку об будние, грязные и пыльные шаровары – кто прислал?
– Волков.
– А… как дошли?
– Благодарствуем…
Оба перекрестились, благодаря Бога.
– Сколько с вами?
– Двадцать два казака.
– Це добре – атаман черкнул карандашом записку, вырвал страницу из блокнота – в городке найдете сотника Богославского, он выдаст что положено. Я весь день занят буду, опять эта дура сломалась. Опять снимать радиатор, везти в Аден, там дадут рахунку. Как пополудничаем – подходи, погутарим. Палатку спросишь. Добре?
– Добре…
Казаки жили просто, в палаточном лагере, больше не обустраивались. Палатки казенного образца, видать – купили, а мабуть – и выдали, если дело государственное тут. Оно ведь так и должно быть – коли дело государево справляешь – государь должон полное довольствие тебе положить, как положено. Нет – крутись сам, как знаешь…
Обедали просто, по полевому – даже беднее. Вместо каши – рис с овощами, как на Востоке, мясо в нем было, но немного. Плов называется, его и придумали то – для армейского обиходу, чтобы готовить просто, и припас места, чтобы много не занимал. Казаки были с разных войск и разных мест, были и вовсе не казаки – солянка сборная и подозрительная – хотя и у него не лучше. Сотник Богославский – выдал палатки, показал, где ставить. Сказал, чтобы выкопали нужник себе. Дерева не было совсем, сам нужник – дыра в земле. Спали тоже на земле, постель делали из старой парусины. Палатки – окружали толстой веревкой, чтобы насекомые и змеи не заползли. Вода – отдавала чем-то химическим, даже после кипячения.
В общем – хуже, чем даже полевой лагерь, где тоже не сладко.
Чего еще Велехов заметил – все казаки вооружены, вооружены можно сказать неплохо. Все казенного образца, и относительно новое. Еще заметил большую палатку, и рядом с ней – мачту с небольшим привязным шаром и баллонами. Станция дальней связи, флотская, похоже. Совсем сурьезная штука…
Атаман – появился, как и обещал после того, как пополудничали. Охраны возле его палатки не было никакой, мабуть – ему охрана и не нужна. Прошел к походному столу, с наслаждением скинул казенные сапоги с обрезанными наполовину голенищами.
– Донское, значит… – начал разговор он.
– Так точно, Донское – сказал Велехов, и добавил – а до этого и по Ближнему Востоку довелось побегать…
– Вот как? – заинтересовался атаман – и где?
– Междуречье. Долина Бекаа. Одиннадцать лет.
– Одиннадцать лет… – атаман задумался, почесал бороду – солидно. Языки знаешь?
– Волоку понемногу.
– Эсме?[85]
– Исмее Джураии… – Велехов просто перевел свое имя на арабский
– Кяффир? Касак?
– Лаа! Лаа эфенди! – взмолился Григорий – ана фаллах! Фаллах! Ла Иллахи илля Ллаху Мухаммед Расуль Аллах…[86]
– Бжаннин[87] – оценил атаман – а по местному можешь?
– Не – сказал Григорий – то не могу. Не служил здесь…
Конечно, его язык оставлял желать лучшего – ну и что с того? Арабский Восток – настоящий котел, здесь в деревнях, отстоящих друг от друга на несколько верст – могут быть совершенно разные диалекты речи. Здесь, на юге аравийского полуострова – сохранились еще те, кто помнил языки, привезенные с африканского континента, и даже те, кто помнил еще доисламские языки, племена и верования. Девяносто процентов феллахов были совершенно неграмотны, учились в лучшем случае в мадафе, а то и на улице. Русские со своими обязательными школами сюда еще не добрались, грамотное поколение – народилось пока только в Междуречье. Так что – на базарах, на улицах и в других местах – общались на самом примитивном арабском, и то безбожно его перевирая. К любому человеку – относились настороженно, особенно, если его никто не знал и не мог за него поручиться. Гораздо проще было срезаться на намазе – человека, которого в чем-то подозревали, обычно приглашали совершить совместный намаз. Намаз – объединял Восток, даже те, кто не умел написать свое имя – знали, как совершать намаз. Любая ошибка при совершении намаза – грозила пытками и лютой смертью.
– А намаз совершать?
Велехов взглянул на часы
– Не время.
Атаман кивнул
– Действительно – не время. Что за люди с тобой?
– Набрал в Одессе. В основном казаки, с запаса. Второго возраста, третьего уже нет. Все проверенные, дуриком не отбирали.
– Зачем?
– Мстить…
– Мстить, оно дело хорошее. Скажи подробнее…
Велехов рассказал. Кратко, не вдаваясь в подробности…
– Мда…
Атаман задумался. Потом – крякнул, резко отмахнул рукой
– Сказать тебе ничего не скажу. Давай, размещайся. Натаскивай людей. Когда пойдем – я и сам не знаю…
– А что здесь за народец?
– Народец? Казацво, в основном. Есть наемники. На днях приедет амир какой-то, тут и разбираться будем. Пока – все на довольствии, дело есть какое-никакое. Чего ж еще…
Да, действительно. Чего ж еще…
Аравийский полуостров,
Оман, регион Хадрамут
03 мая 1949 г.
Базовый лагерь Йоршкир
Йоркширский пудинг, йоркширский пудинг…
Сэр Роберт повторял это, чтобы помогать себе в пути. Еще одна уловка опытного походника – не думай о том, сколько ты уже прошел и сколько тебе еще предстоит пройти. Просто пой или бубни что-нибудь под нос. Время пролетит незаметно…
Сэр Роберт вспомнил, как во Франции – они поднимались на Ахаггарское нагорье, и его спутники – из Иностранного легиона – сказали, что им надо пройти двадцать миль. Когда они прошли уже примерно двадцать пять – сэр Роберт взбунтовался, сказав, что они его завели куда-то не туда, нахрен, и лагеря нет как нет. Французы только рассмеялись. Оказалось, что они имели в виду свою милю – французскую. Почти четыре с половиной километра в переводе на метрическую систему, втрое больше британской мили. Черт бы их побрал. Потом сэр Роберт узнал, что есть еще шведская и норвежская миля – по десять километров.
Йоркширский пудинг, йоркширский пудинг…
Мулла – начал ощутимо сдавать и сэр Роберт как то неосознанно – взял его под опеку, помогая преодолевать наиболее сложные остатки пути. Он так же предложил взять на себя часть груза, хотя это и противоречило всяким правилам[88] – но араб, явно бедуин по складу – гордо отказался. Но теперь – они шли вместе…
– Чему вы собираетесь учить этих людей, эфенди… – спросил сэр Роберт, когда они переходили еще влажное от недавней большой воды ущелье
– Я собираюсь учить мой народ, как завоевать свободу… – гордо ответил араб
