— А теперь, — прошептал Назар мне на ухо, опаляя своим жарким дыханием, — самое время влить шоколад и добавить специи и тщательно все перемешать.
Я потянулась к смеси специй свободной рукой, пока Назар брал шоколад.
— Осторожно, чтобы не обжег, — тихо рассмеялся он.
Повинуясь его голосу, я отодвинулась от миски с медом — и еще крепче вжалась в грудь стоявшего за мной мужчины. Исаев отобрал у меня сито, а потом, будто это было частью рецепта, переплел наши пальцы. Я вздрогнула, сжимая в ответ его ладонь, и почувствовала, как сама по себе на лице расцветает дурная улыбка.
— Следующий этап: тщательно все перемешать, — Назар дождался, пока я схвачусь за ложку свободной рукой, и добавил, накрывая своей рукой мою: — Вместе.
Где-то на задворках сознания мелькнула предательская мысль, что что-то тут не так, и явно конфеты не требуют, чтобы их готовили в настолько тесном контакте. Но я отогнала ее, как назойливую муху, и, ведомая рукой Назара, попыталась медленно размешать образовавшуюся смесь.
Его дыхание касалось моего виска, и потому на каждом выдохе мужчины я едва заметно вздрагивала. Свободной рукой он уже не сжимал мою ладонь, а крепко обнимал за талию. Я же придерживала миску с начинкой, чтобы та не улетела куда-то прочь. Начинка конфет восхитительно пахла, и у меня вдруг возникло дурацкое желание ее попробовать.
— Теперь надо темперировать горький шоколад, — продолжил Исаев, отпуская меня. — А ты пока переложи начинку в кондитерский мешок.
Кто б мне сказал, что слово «темперировать» может прозвучать настолько сексуально, в жизни не поверила бы. Назар уже и отстранился от меня, выпустил из кольца своих рук, но я все еще чувствовала жар его прикосновений и его присутствие. И, проклятье, мне очень хотелось вернуться обратно в его объятия.
Забылась и мольфарка, и придурковатый Витя, и все наши ссоры. Я, как завороженная, наблюдала за тем, как он разогревал черный шоколад, уверенно проверял температуру, что-то бормотал себе под нос. Погруженный в процесс, он на несколько минут и обо мне-то забыл, только внимательно следил за показателями градусника, а потом потянулся за силиконовой формой.
— Теперь делаем основу для конфет, — пояснил он, осторожно заливая в ячейки шоколад и перекатывая форму на ладони, чтобы застыло ровным слоем.
Профессиональным, выверенным движением Назар слил остатки и, открыв холодильник, поставил будущие конфеты на свободную полку.
— Сейчас шоколад застынет, — мягко пояснил он, — и тогда мы наполним конфеты начинкой, зальем шоколадом дно и отправим обратно в холодильник.
— Ага, — кивнула я, если честно, поняв едва ли не половину этих слов.
Исаев отступил от холодильника, возвращаясь ко мне. Проверил кондитерский мешок с таким равнодушным видом, словно его сейчас интересовала исключительно готовка. Я задержала дыхание, чтобы спастись от дурманящих запахов специй, но не помогло.
— Знаешь, — прошептала я, — мне нравится вариант с романом с владельцем журнала.
— Да? — почти промурчал Назар.
— Да, — кивнула я. — Очень.
— В таком случае, возможно, ты согласишься усугубить наш служебный роман и заменишь Верочку Сергеевну на ее месте?
— Возможно, и соглашусь. Но с чего б такая радость?
— Это будет мой тебе новогодний подарок, — довольно сообщил Назар.
Я попятилась и уперлась спиной в раковину. Исаев навис надо мной, упираясь ладонями в керамическую поверхность.
— Мой босс — Дед Мороз, — хихикнула я. — Забавно получается.
— Рад стараться, дорогая. Но, может, не совсем дед?
— Может, и не дед, — утвердительно кивнула я.
Назар наклонился ко мне, явно за поцелуем, но вдруг замер. Дьявольские искры, пылавшие в его глазах, погасли.
— Шоколад. Нельзя, чтобы перемерз, — выдохнул он. — Секундочку…
Я едва не зарычала от раздражения. Мне сейчас не хотелось ни шоколада, ни конфет, ничего. Мне хотелось, чтобы он меня поцеловал! Никогда еще в жизни ни один мужчина настолько не притягивал меня к себе.
Но Назар, очевидно, был таким же вдохновленным поваром, как и я журналистом. Он достал застывший в формах шоколад из холодильника и, вооружившись кондитерском мешком, принялся наполнять конфеты начинкой. Я следила за движениями его сильных рук и отчаянно гнала прочь все дурацкие мысли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Безуспешно.
Назар наконец-то покончил с начинками, вновь залил форму шоколадом, ножом выровнял его, смахивая излишки. Не прошло и двух минут, как конфеты вновь оказались в холодильнике.
— Через десять минут, — Исаев вновь повернулся ко мне, — можно будет уже доставать и есть.
— Ага, — кивнула я, боясь, что если скажу что-то еще, потом сильно пожалею. — Но я не очень хочу сладкого.
— А чего хочешь?
Назар вновь навис надо мной, упираясь ладонями в поверхность за моей спиной, наклонился ко мне и осторожно, мягко поцеловал в губы. Я ответила, подалась вперед, цепляясь пальцами за его плечи. Поцелуй стал более страстным; Назар крепко обнял меня, подхватил, усаживая на поверхность. Я схватилась за его тонкий свитер, потянула его вверх.
— Конфеты. — напомнил он с ухмылкой.
— К черту конфеты, — мотнула головой я. — Не хочу конфеты.
— Там афродизиак, между прочим, — Назар пробежался дорожкой поцелуев по моей шее.
— Исаев, — почти прорычала я, — тебе еще нужен афродизиак?
— Не нужен, — дразня, прошептал он.
— Тогда забудь о тех конфетах, — я требовательно прижалась к нему. — Пусть хоть в лед там превратятся.
Довольство, вспыхнувшее во взгляде Назара, ни с чем нельзя было перепутать. Но меня это уже не интересовало — я прильнула к нему, утопая в страстном поцелуе, и не сомневалась, что ни о чем не пожалею.
20
— Наш служебный роман, однако, набирает обороты, — отметила я, поудобнее устраиваясь на стащенном с кровати матрасе. — Мы уже могли бы стать героями какой-нибудь скандальной статейки.
Назар уперся коленом в кровать и одним резким движением впихнул вылетевшую планку в паз. Кровать жалобно скрипнула, но починке поддалась.
Осталось еще семь таких же планок. Кровать — роскошное двуспальное ложе, совершенно неграмотно спроектированное — проломилась в самый неподходящий момент. Я как раз видела какой-то прекрасный сон, Назар, очевидно, тоже — и тут раздался жуткий треск, и мы проснулись на прогнувшемся матрасе, который упорно хотел сползти в дыру.
Нет чтобы проломиться, когда я вчера вечером вместо смирного поедания конфет решила, что мне не хватает перчинки в сексуальной жизни. Теперь этот наглец наверняка решит, что я ему принадлежу! И… Ну, возможно, в какой-то мере он даже будет прав.
Я не собиралась признаваться, что втрескалась в него по уши. Назар этого не заслужил, так что все признания пока что побудут при мне. Потом, когда-нибудь у меня будет хорошее настроение и я скажу ему правду. Наверное. Но это не обязательно. А пока что и так хорошо.
Однако, наши фиктивные отношения кровать признавать отказывалась.
— Откупать придется, наверное, — отметила я.
— Да? Это ж за что я должен платить деньги?
— За поломку кровати, — усмехнувшись, я все-таки выдала это очень логичное предположение. — Не будь такой жадиной.
— Я не жадина, — Назар вернул на место вторую планку. — Эта кровать сломалась оттого, что на ней просто спали.
— Еще одна причина, по которой тебе не надо обнимать меня ночью. Это приводит к жутким последствиям, — фыркнула я. — Видишь, кровати проваливаются. У нас вдвоем слишком сильная энергетика.
— Ты ж говорила, что не веришь в энергетику, ауру, экстрасенсов, мольфаров и прочую нечисть?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Так я и не верю. Но ты, видать, да, раз ее средства притащил в дом.
Назар решительно установил следующую планку на место. Каркас кровати скрипнул, и Исаев, прошипев несколько ругательств себе под нос, продолжил издевательство и над предметом мебели, и над собственными руками.
