- Говорю тебе, Ниниана, я видела это, и Врана - тоже... Нам непременно нужно до восхода солнца взглянуть в зеркало!
- Не очень-то я в это верю, - невозмутимо отозвалась Ниниана. - Чему быть, того все равно не миновать... Но раз тебе так хочется, Моргейна, я пойду с тобой.
Они молча прошли через сад - две черные тени среди мокрого, бесцветного мира - и спустились к водяному зеркалу у Священного источника. Еще на ходу Моргейна краем глаза заметила силуэт высокой женщины, укутанной в покрывало, - Врана, - и рядом с ней - Нимуэ, бледный утренний цветок. Красота девушки потрясла Моргейну. Даже Гвенвифар в самом расцвете юности не была столь прекрасна! На миг душу Моргейны охватила зависть и боль. "Я стольким пожертвовала ради Богини, а она ничем не вознаградила меня..."
- Нимуэ - девушка, - сказала Ниниана. - Ей и смотреть в зеркало.
В блеклых водах озерца отражалось белесое небо, на котором уже появились бледно-розовые полосы, вестники рассвета, и на этом фоне особенно отчетливо вырисовывались четыре темных силуэта. Нимуэ подошла к берегу, на ходу поправляя длинные белокурые волосы, и перед мысленным взором Моргейны возникла серебряная чаша и застывшее, завораживающее лицо Вивианы...
- Что я должна увидеть, матушка? - негромко спросила Нимуэ. Казалось, будто девушка говорит во сне.
Моргейна ждала, что ответит Врана, но та промолчала. В конце концов, Моргейна ответила сама:
- Действительно ли Авалон пал жертвой предательства и поражен в самое сердце? Что случилось со Священными реликвиями?
Тишина. Лишь негромко щебечут птицы в ветвях деревьев да тихо журчит вода, вытекающая из чаши Священного источника и собирающаяся в тихой заводи озерца. Ниже по склону белели опустошенные сады, а на вершине холма проступали очертания стоячих камней.
Тишина. Наконец Нимуэ, пошевельнувшись, прошептала:
- Я не могу разглядеть его лица...
По поверхности заводи побежала рябь, и Моргейне привиделась чья-то ссутуленная фигура - человек медленно, с трудом куда-то шел... затем она увидела комнату, где она безмолвно стояла за спиной у Вивианы в тот день, когда Талиесин вложил Эскалибур в руки Артура, - и услышала предостерегающий голос барда:
- Нет! Прикосновение к Священным реликвиям - смерть для непосвященного!
В этот миг Моргейна могла бы поклясться, что слышит самого Талиесина, а не Нимуэ... Но он, мерлин Британии, имел право прикасаться к Священным реликвиям, - и вот он извлек их из тайника, копье, чашу и блюдо, спрятал их под плащом и ушел - на другой берег Озера, туда, где сверкал во тьме Эскалибур... Священные реликвии воссоединились.
- Мерлин! - вырвалось у Нимуэ. - Но зачем?! Моргейна знала, что напоминает сейчас ликом каменную статую.
- Как-то раз он говорил со мной об этом. Он сказал, что Авалон ушел за пределы мира, а Священные реликвии должны оставаться в мире, чтоб служить людям и богам, какими бы именами ни нарекали их люди...
- Он осквернит их, - взволнованно воскликнула Ниниана, - и поставит на службу богу, что хочет вытеснить всех прочих богов!..
В наступившей тишине раздалось пение монахов. А затем солнечные лучи коснулись зеркала, и поверхность воды вспыхнула огнем - ослепительным, обжигающим, пронзающим глаза и разум, и в свете встающего солнца Моргейне показалось, будто весь мир освещен пламенем пылающего креста... Моргейна зажмурилась, пряча лицо в ладонях.
- Не надо, Моргейна, - прошептала Врана. - Богиня сама позаботится о том, что ей принадлежит...
И снова до Моргейны донеслось пение монахов: "Кирие элейсон, Христе элейсон..." Господи, помилуй, Христос, помилуй... Священные реликвии были похищены. Несомненно, Богиня допустила это, дабы показать, что Авалон более не нуждается в них, что им надлежит уйти в мир и служить людям...
Но видение пылающего креста по-прежнему стояло перед глазами Моргейны. Моргейна закрыла глаза ладонью и отвернулась от солнца.
- Это не в моей власти - освободить мерлина от его обета. Он поклялся священной клятвой и вместо короля заключил Великий Брак с этой землей. Ныне он сделался клятвопреступником и заплатит за свое преступление жизнью. Но прежде, чем покарать предателя, следует исправить последствия предательства. Реликвии вернутся на Авалон, - даже если мне придется самой отправиться за ними. Сегодня же утром я еду в Камелот.
- Должна ли я ехать с тобой? Не мне ли надлежит отомстить за Богиню? прошептала Нимуэ.
И, услышав эти слова, Моргейна внезапно осознала, что следует делать.
Ей самой предстоит заняться Священными реликвиями. Их оставили на ее попечение, и если бы она как следует укрыла реликвии, вместо того чтоб упиваться собственной скорбью и думать лишь о себе, похищение не состоялось бы. Но Нимуэ станет орудием кары для предателя.
Кевин никогда не видел Нимуэ. Он знает всех обитателей Авалона - кроме этой девушки, ведущей жизнь отшельницы. Мерлин оставит крепость своей души без защиты - и это и приведет его к гибели; так бывает с каждым, кого Богиня пожелает покарать.
- Ты отправишься в Камелот, Нимуэ, - медленно произнесла Моргейна, до боли стиснув кулаки... Подумать только - ведь она почти помирилась с этим предателем! Как она могла?! - Ты - кузина королевы Гвенвифар и дочь Ланселета. Ты попросишь королеву принять тебя в число ее придворных дам. И еще ты попросишь, чтоб она никому - даже Артуру - не рассказывала, что ты выросла на Авалоне. Если понадобится, притворись, будто ты стала христианкой. Там, при дворе ты познакомишься с мерлином. У него есть одно слабое место. Мерлин убежден, что женщины избегают его из-за его хромоты и уродства. Но если какая-то женщина не станет выказывать по отношению к нему ни страха, ни отвращения, если даст понять, что видит в нем мужчину - для такой женщины он пойдет на все. Даже на смерть. Нимуэ, - сказала Моргейна, глядя прямо в глаза испуганной девушке, - ты соблазнишь его и заманишь в свою постель. Ты свяжешь его чарами - так, чтоб он принадлежал тебе безраздельно, душою и телом.
- А потом? - дрожа, спросила Нимуэ. - Что потом? Я должна буду убить его?
Моргейна хотела было ответить, но Ниниана опередила ее.
- Это слишком легкая смерть для предателя. Ты должна околдовать его, Нимуэ, и привезти обратно на Авалон. Он умрет в дубовой роще - так, как полагается умирать изменнику.
Моргейну пробрал озноб. Она поняла, какой конец уготован Кевину: с него заживо сдерут кожу и засунут в таком виде в расщепленный дуб, а щель законопатят, оставив лишь отверстие для воздуха, - чтоб изменник подольше помучился... Моргейна склонила голову, пытаясь унять дрожь. Поверхность воды больше не сверкала под солнечными лучами; небо затянуло легкими рассветными облачками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
