— Вот и отлично, — обрадовался дроу. — Мне не хватало наших с тобой посиделок.
Чувствуя себя лишней, я присела за свой стол, принеся и себе чашку кофе. Украдкой наблюдала за мужчинами, невольно сравнивая друг с другом. Риаган внешне выигрывал. Настоящий эльфийский аристократ, со вкусом и дорого одетый, безукоризненный во всем. Черноволосый, стройный, хорошо сложенный, с правильными чертами лица. Но в Вэйде было нечто такое, благодаря чему он не терялся даже на фоне блистательного друга. Какая-то затаенная внутренняя сила, уверенность в себе, прорывающаяся в каждом взгляде и жесте. А его глаза светились таким глубинным ярким огнем, что стоило попасть в их плен, как образ красавчика-эльфа все больше тускнел. Или я предвзята? Уже давно поняла, что когда рядом Вэйд, кто-либо другой попросту перестает для меня существовать.
— И надолго ты здесь задержишься на этот раз? — между тем, спросил Вэйд.
— Пока не знаю. Герцог прибудет завтра. Но сам понимаешь, за один день такие вопросы не решаются.
Вэйд почему-то снова поморщился, и я несколько удивилась. Что в этот раз вызвало его недовольство? Риаган оказался догадливее меня и спросил напрямую:
— Вижу, персона герцога не вызывает у тебя симпатии. Есть причины? Мне с ним стоит держать ухо востро?
— Да нет, дипломатические отношения тут ни при чем, — заверил Вэйд. — Он, думаю, действительно, заинтересован в плодотворном и длительном сотрудничестве с вами. Но ухо востро с таким человеком держать однозначно стоит.
— Отец предупреждал об этом, — еще больше посерьезнел Риаган. — Обычно он относится к людям с предубеждением, как и многие эльфы. Считает, что вы уступаете нам в уме, силе и многом другом. — Заметив взгляд Вэйда, поспешил добавить: — Разумеется, я его мнения не разделяю. После знакомства с тобой так точно, — он весело хмыкнул. — Но речь сейчас не о том. Хотел сказать, что герцог, пожалуй, единственный человек, которого отец по — настоящему уважает и даже опасается.
Почему-то Вэйд опять поморщился, словно ему были неприятны похвалы герцогу Баниану. Мое любопытство усиливалось с каждой минутой. Нутром чую, что неспроста все это. Неужели напарник уже сталкивался со столь важной особой и ничем хорошим это не закончилось? Может, потому Вэйд сейчас в Бармине, на положении обычного дознавателя, а не при императорском дворе? Ведь его магический потенциал вполне такое позволял.
— Значит, ты сам с ним еще не сталкивался? — осторожно спросил Вэйд и помрачнел еще больше.
— Пока нет, — улыбнулся Риаган. — Так что не терпится поскорее удовлетворить свое любопытство.
Ничего не ответив, Вэйд с хмурым видом сделал большой глоток кофе. Впрочем, Риаган в этот момент снова вовсю пялился на меня, и ему было не до приятеля.
— Что вас так заинтересовало, княжич? — скрывая неловкость, улыбнулась я. — От столь пристального внимания и поперхнуться недолго, — попыталась пошутить.
— Ваше сходство кое с кем, — чуть смутившись, ответил Риаган, продолжая пожирать глазами.
А мое сердце тревожно тренькнуло, как задетая струна.
— С кем же? — стараясь говорить ровным голосом, спросила.
— Когда мне было восемь лет, отец брал меня с собой во время дружеского визита в другой клан, — сообщил дроу. Его взгляд затуманился, словно он слишком живо погрузился в воспоминания. — Красота их княжны произвела на меня такое впечатление, что до сих пор не могу ее забыть. Не смейтесь, милая Ленора, но тогда я прямо-таки влюбился, несмотря на то, что был еще ребенком. И взрослея, мечтал о встрече с девушкой, похожей на мой идеал.
Я ощутила, как щеки заливает краска, и пожалела, что завела этот разговор. Но следующие слова Риагана заставили буквально остолбенеть:
— Вы поразительно на нее похожи. Только волосы другого цвета. У нее они были черными, как вороново крыло, — мечтательно проговорил эльф.
Может ли такое быть, что он говорит о моей матери? Внутри все буквально кричало от подступившей паники. Сквозь пелену хаотично мечущихся мыслей проступила вдруг одна, заставившая ухватиться за кое-что поважнее моих страхов. Риаган сказал «княжна»?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Значит, я похожа на какую-то княжну? — с трудом заставила себя сказать это с улыбкой. — Лестно это слышать.
Риаган с грустью произнес:
— К сожалению, судьба этой красавицы сложилась трагично.
— Вот как? — осторожно спросила. — И что же с ней стало?
— После смерти мужа она покончила с собой, спрыгнув с обрыва в Черном Ущелье.
Я содрогнулась.
— Действительно, это ужасно.
Риаган прищурился, изучая мое лицо.
— Возможно, вы все-таки из этого клана, раз так похожи на нее. Не по прямой линии, конечно. К сожалению, прекрасная Лавинель так и не произвела на свет потомства. Но такое сходство не может быть обычной случайностью.
— Все может быть, — как можно безразличнее сказала.
Внутри же царило смятение. Может, Риаган прав, и это всего лишь совпадение? Да и наивно полагать, что будь во мне княжеская кровь, матери так просто позволили бы уехать из эльфийских земель. На всякий случай я все же поинтересовалась:
— А что это за клан, о котором вы говорили?
— Тадаран, — охотно откликнулся эльф. Похоже, ему нравилось говорить о своей детской любви. — Княжна Лавинель стала единственной наследницей после того, как ее братья погибли в войнах с другими кланами. Ее выдали за достойного юношу из того же клана. Насколько знаю, сама Двуликая богиня* (примечание: Двуликая богиня — божество светлых и темных эльфов. Соответственно, светлые отдают предпочтение ее светлой ипостаси, олицетворяющей Жизнь, темные — той, что олицетворяет Смерть) выбрала ее также в качестве главной жрицы храма.
— Это как? — заинтересовалась я.
Посмотрев мельком на Вэйда, заметила, что он не спускает с меня задумчивого взгляда. Невольно похолодела. Неужели что-то заподозрил? Но отказаться от возможности больше узнать о том, что связано с тайной матери, не смогла.
— В храмах самых древних кланов есть реликвии, освященные силой богини. Медальон с камнем, который, говорят, имеет божественное происхождение. Всего их четыре: два Двуликая подарила первым кланам светлых эльфов, два — темным. Постепенно количество кланов возросло, но самыми почитаемыми и сильными остаются те, что владеют священными реликвиями. Камень дарует жрицам возможность черпать из него энергию в таких пределах, что недоступны даже архимагам. Разумеется, если на то будет воля Двуликой. Всякий раз она сама решает, оправдана ли цель, ради которой жрица обращается к силе. И никогда сила эта не может обратиться против сородичей. Есть легенды о том, как благодаря помощи священных камней темные эльфы отбили нападение вампирских орд тысячу лет назад, несмотря на то, что нас было намного меньше. С тех пор вампиры больше не рисковали связываться с эльфами. К сожалению, те, кого богиня считает достойными этого дара, рождаются нечасто. И камень обычно украшает статую Двуликой в храме, пребывая в спящем состоянии. Так вот, вскоре после того, как погиб от вероломного нападения врагов князь Тадаран — отец Лавинель, а они с мужем должны были занять престол, камень откликнулся на ее присутствие в храме. С этого момента княжна считалась главной жрицей и могла носить священный амулет на себе.
По лицу Риагана пробежала тень.
— К сожалению, реликвия была утрачена вместе с ее последней жрицей, когда та покончила с собой. Для всего клана это стало великим потрясением. Ведь он перестал считаться одним из сильнейших.
— Понимаю, — произнесла я, воспринимая эту историю как сказку, далекую от реальности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Скорее всего, обычные суеверия. Но эту Лавинель, на которую я по какой-то причине оказалась похожа, было жалко.
— Все это, конечно, очень интересно, — пробормотал вдруг Вэйд, — и, ты знаешь, Риаган, что я всегда рад тебя видеть. Но у нас тут в последнее время просто сумасшедший дом. Дел невпроворот. И если я хочу освободиться до вечера, придется засучить рукава.
— О, конечно, — эльф намек понял и поднялся. — Тогда я зайду вечером к тебе домой. Ты ведь живешь там же?
