— Не лекарство. Антидот, временного действия, но я мог бы усовершенствовать его, — с пересохшим горлом отвечал тот, стараясь не смотреть в сторону капитана. — На то, чтобы сделать полноценное лекарство могут уйти месяцы, годы, даже десятилетия.
— Почему молчали о своём недуге?
— Вы бы не поняли.
«Ну да, мы же слишком глупы» — усмехнулась про себя Ева.
— Так объясните! Что у вас в голове?
— Всё началось в Чикаго, в этом самом месте. Уже тогда я знал, что вирус передаётся воздушным путём. Но я не думал, что он вырвется за пределы «Новус» так быстро, к тому времени я думал у меня уже будет вакцина. Я ошибся и из-за моей ошибки были уничтожены многие города нашей страны.
— Какие из городов пали?
— Практические все крупные мегаполисы. В Европе остались несколько поселений, куда перевели большинство учёных ну и политиков. Но как долго они протянут мне неизвестно, я и некоторые из моей команды остались в штатах.
— Неужели кусачие так быстро всё снесли на «нет»? — поразилась Ева.
— Зараженные? Нет. Гвардия самолично нанесла удары по самым крупным городам где расплодилось наибольшее скопление больных. Я говорил, что это бесполезно, и что вирус выживет даже если пустить все ядерные боеголовки по всему миру. В этом его превосходство, — удовлетворённо закончил Стревенсон, будто говоривший не о смертельном вирусе, а о сыне, который достиг великолепных возможностей на учёбе.
— Что? О чём вы говорите? Армия бросила на города бомбы? Но разве мы не должны были попасть под раздачу? — засыпал учёного вопросами пораженный Маркус.
У Евы в голове не откладывались слова доктора. Очередная уловка? Ложь? Не может быть, чтобы большинство городов погибло, разве они не должны были как-нибудь узнать об этом? Джон так же напряженно вытянулся по струнке, неверующе уставившись на учёного.
— Мне ненадолго удалось убедить гвардию не запускать ракеты на Чикаго.
— Ненадолго?
— Как только я добуду нужные мне образцы для антидота, меня сразу переправят за океан к своим выжившим коллегам. За городом меня ждёт вертолёт и все необходимые… вещи.
— То есть как только мы вам поможем достать ваш антидот, на нас тут же рухнут ракеты?
— Если вы и дальше будете помогать мне, как и обещали до этого, может быть мне и удастся уговорить своих отменить взрывы.
— Ключевое слово «может быть», — горько хмыкнул Вектор. — Ему не стоит верить, капитан. Плевать он хотел на Чикаго, он даже не заикнётся своим о нас, как только получит своё. Предлагаю бросить его здесь и пойти своей дорогой, пускай решает всё сам.
— Неужели? Как грубо. Но если вы уйдёте, а я погибну — Чикаго придёт конец. Ракеты уже наведены на всех нас, старый друг. Если я не назову в рацию кодовое слово, до полуночи сегодняшнего дня все, находящиеся в центре города, погибнут.
— Сегодня?
— Вы блефуете!
Одновременно выпалили Маркус с Вектором. Хватка Джона стала крепче, он склонился к её уху и прошептал:
— Видимо тебе не узнать, как я получил свои побои.
— Не смешно.
— А я не смеюсь, просто говорю факты.
— Да бред всё это! — продолжал кричать Вектор, наезжая на доктора. — Он лжёт, не станет он пускать бомбы на город, пока он в нём!
— Я умираю, Вектор. Мне был дан определенный срок чтобы добыть лекарство до сегодняшнего дня. Если я не справлюсь и не назову код до двенадцати ночи… исход вы знаете.
— Так назовите код сейчас же! — приказал Маркус, сверкая молниями. Сам воздух вокруг них отяжелел. — Если у вас нет связи, мы дадим вам рацию…
— Рация у меня есть, спасибо. До сегодняшего дня она была бесполезна и даже если бы я хотел, то не смог бы связаться со своими.
— Но теперь можете.
— Могу, благодаря опять же вам и вашим стараниям.
— И чего вы ждёте?
— Исполнение ваших обещаний, — стекла в его очках опасно блеснули, губы изогнулись в кривой улыбке. Теперь он диктовал всем правила.
*****
Ева с отстранённым выражением лица смотрела в зеркало и совершенно себя не узнавала. Никогда так она ещё не была напугана, даже в тот день, когда всё началось. Все в её офисе просто с ума посходили, толкая друг дружку и стараясь успеть выехать к своему дому как можно скорее. Вот только улицы были перекрыты. Полиция загородила большинство районов и не пропускала никого и не за какие деньги. Это ужасное чувство потерянности и не понимания. Она пыталась дозвониться до Александра, своего мужа. Перед его отъездом они серьёзно поругались, как всегда из-за неё, и больше не разговаривали. Он звонил ей почти каждый день, но Ева была так зла, на себя и на него, что усердно продолжала нажимать на кнопку «сбросить». Какой же дурочкой она была. Может ещё и есть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отмахнувшись от воспоминаний, она снова, в десятый раз, ополоснулась леденящей водой из крана. Лицо и руки уже покраснели и онемели от холода, но она продолжала и продолжала поливать себя живительным источником с запахом железа, будто он хоть как-то изменит её положение.
Как же ей хотелось просто взять и исчезнуть из этого кошмара. Она вновь подняла глаза к зеркалу и чуть не подпрыгнула от неожиданности, приметив знакомое тёмное отражение, облокотившееся об косяк двери.
— Все готовы спускаться дальше? — не оборачиваясь, спросила Ева. — Я выйду через пару минут.
— Не торопись, Маркус и Шут всё равно продолжают как сороки кружить вокруг Стревенсона и никуда не спешат. До полуночи всего то часов семь, может меньше.
— А ты не сильно то напуган.
— А доктор не сильно пугает, — оттолкнувшись от двери, Джон осторожно подступил ближе, как охотник приметивший свою добычу. — Как самочувствие?
— Моё? Отлично, всегда мечтала погибнуть в результате взрыва.
— И это я то здесь главный пессимист?
— Трудно оставаться оптимистом при таких обстоятельствах, — нахмурилась Ева, прикусив верхнюю губу.
От стоящего рядом совершенно невозмутимого Джона у неё побежали мурашки по коже, в хорошем смысле. Его изучающий взгляд пронизывал на сквозь, заставляя ту поёжиться от смущения. Словно желая заставить её покраснеть ещё больше, он взял её холодные ладони в свои и начал натирать, пытаясь таким образом согреть руки девушки. От такого жеста заботы у неё перехватило дыхание, а сердце забилось быстрее.
— Совсем замёрзла? Трясёшься как кролик, — проворчал он, опаляя ладони своим горячим дыханием, что вызвало ещё одну волну дрожи, которую девушка старалась унять, но получалось крайне плохо.
«Может я и есть кролик» — подумала Ева, попытавшись отстраниться подальше, чем сильнее загнала себя в угол, врезавшись в край мраморной раковины.
— Мне не холодно.
— Да?
— Да, — твёрдо и совершенно правдиво ответила она, холод давно покинул её тело, оставив место полыхающему жару. Прокашлявшись, она попробовала сменить тему. — Пришёл рассказать, как получил свои синяки?
— Не такая интересная история. Как я и говорил, встреча со старыми друзьями вышла не самая удачная. Нас чуть не убили, но мы выбрались. Не без моих навыков переговоров и креативного мышления, естественно.
— Креативное мышление? У тебя?
— А есть сомнения? — наиграно изумился Джон, не скрывая смешинки в глазах. — Спроси Маркуса, он подтвердит мои слова.
— Мне не нужно спрашивать чужого мнения, чтобы убедиться, что ты и есть самый храбрый лев во всём Чикаго.
Пришло время удивляться Джону.
— Храбрый лев?
— Какой есть, правда без золотой бороды.
— У меня есть борода.
— Но не золотая! Или хотя бы рыжая…
— Любишь рыжих?
— Мм… если честно не очень, — наморщила нос Ева, представив мужчину перед собой с огненными волосами и щетиной, и нет, будет совсем не то.
Отсмеявшись, Джон сделал совсем неожиданное. Не прерывая с ней зрительного контакта, он поднёс к своим губам её миниатюрные руки и мягко поцеловал.
ДЖОН
