– Ты следишь за своими духами?
– Следил, пока связь не прервалась, – нехотя признался Руткер. – Последнее что я увидел, что мои кони, уже порядком ослабленные, сцепились с кем-то достаточно сильным, что бы прервать нашу связь.
– Смотрите, летит кто-то! – первым заметил приближение чего-то необычного Гартош.
Со стороны далеких гор, медленно, то подымаясь вверх, то ныряя вниз, приближались две точки: бледно розовая, светящаяся, и более тусклая, светло зеленая. Вскоре стало понятно – это летят две птицы. Птица огня явно летела из последних сил, и только поддержка зеленой подружки не давала ей упасть. Руткер протянул руки, и две бледные нити устремились к птицам, подпитывая обессиленных духов.
Подлетев ближе, уцелевшие духи чайками закружили над Руткером и так же тоскливо закричали.
– Знаю, знаю. Теперь все знаю, и про остальных тоже, – остановил их причитания маг. – Вы славно поработали, теперь моя очередь. – Он повернулся к внукам. – Пришло время отдавать долги. Я на некоторое время отлучусь, думаю к утру управлюсь.
И приняв птиц на ладони, Руткер шагнул в магическое марево.
– Пожалуй на сегодня все, – после ухода деда сказал Гнивер. – Ночью вряд ли кто решится наступать, можно нарваться на такое… Так что до утра.
И Гнивер так же растаял в свете садящегося солнца. Гартош посмотрел на своих полковников:
– Ну, как вам сегодняшний день?
– Скучно не было, – ответил Алькон.
– Я за сегодняшний день по части магии узнал столько, чего узнавал, наверное, лет за десять, – поделился своими впечатлениями Вирон. – Мне таких вершин не достичь ни когда.
– Не спеши с выводами. Война только началась, научишься всякому, – обнадежил его Зигул.
Еще немного обсудив сегодняшний день, командиры Черного Легиона вернулись в свою часть.
Следующий день начался на удивление спокойно. Противник так и не сумел подтянуть достаточные силы, а малыми атаковать не решился. Это вызвало легкое недоумение у лорда Лайфрана, по его сведеньям, ближайшие и дальние тылы должны просто кишеть войсками. Неужели гробросцев переоценили? Но как бы то ни было, ситуацией необходимо пользоваться. Северная, центральная и южные ударные группы, с утра двинули войска на соединение друг с другом, предварительно подвергнув обстрелу из полевых метательных орудий позиции противника.
Несмотря на свою подозрительную малочисленность, гробросцы оказали ожесточенное сопротивление, не отдавая без боя ни единого латона. От магов большой помощи ожидать не приходилось – после того как они выложились вчера, им требовался более продолжительный отдых, чем одна ночь. Да и заготовленные заранее заклинания почти закончились. Вот и приходилось пехоте, при поддержке кавалерии, стрелков и метательных орудий, прорубывать себе путь только мечем. Но в войсках не роптали, вчерашний день обошелся без особых потерь, особенно центральной группе. Так что сегодня можно было и поднапрячься.
После нескольких часов напряженных боев, трем группам все же удалось объединиться, освободив при этом немалую территорию. Включительно с темя селами и одним городком, который враги осадили, но взять так и не смогли. Местное население радовалось освобождению так, словно пробыли под вражеской пятой не один год. И это понятно, гробросцы были настолько ненавистны и страшны, что казалось, с их приходом жизнь закончится окончательно. Поэтому так мало местных оставалось на занятой врагом территории, и так ожесточенно они ее защищали.
Лишь ближе к вечеру гробросцы сумели подтянуть достаточно сил, что бы нанести ответный удар, и попытаться прорваться к двум своим окруженным группировкам. Снова началась кровавая бойня, в которой обе стороны несли огромные потери. На северном участке, таранным ударом панцирной кавалерии, гробросцам почти удалось прорвать оборону виктанийцев.
Гартош напряжено следил за второй уже атакой одетых в броню всадников. Но лорд Лайфрон, на последнюю линию обороны поставил свой легион, «Вепрей». Этих не так уж легко было напугать, сами кого хочешь напугают, причем до смерти.
Гудела под копытами земля, с трудом выдерживая бег тяжелой кавалерии. Переднюю линию обороны вепрей так же занимала панцирная пехота, готовая принять на себя любой удар. Медленно, как во сне, приближалась кавалерия противник, все ниже опускались пики, готовые пронзить любого, кто встретится на пути. Так же медленно опускались пики им на встречу, желая насадить на свои жала зарвавшихся наездников.
Защелкали тетивы огромных арбалетов – степронов, немногим уступающих размерами баллистам, басовито загудели спускаемые тросы на самих баллистах, выбрасывая вперед дротики и копья, и поражая несущихся всадников вместе с лошадьми. Перелетали через головы пехотинцев целые валуны, передавая врагу привет от катапульт, и одним ударом сминая в лепешку всадника и коня. То тут, то там образовывались свалки, обойти которые было не так уж легко, и после которых многие не поднимались.
Но все же полностью остановить бронированную лавину не удалось, и ощетинившись пиками, железная стена ударила в другую железную стену, не менее щетинистую. Заржали от боли лошади, сдавлено закричали под забралами люди, но все перекрыл лязг метала, еще раз напоминая, какие силы здесь столкнулись.
Выдержав таранный удар и остановив его, вепри лишили тяжелую кавалерию ее основного оружия – напора. В ближнем бою панцирные войска – что пехота, что кавалерия – значительно уступали в эффективности средне вооруженным воинам. Поэтому выполнив свою основную задачу – не допустив не контролированного прорыва – тяжелая пехота организовано расступилась, впуская врага вовнутрь, где их поджидали специально подготовленные бойцы. Уточнение: специально подготовленные для борьбы в тяжелой кавалерией. Такие воины действовали парами – двойками. В двойку входил боец с боевым багром, стаскивающий панцирника на землю, и боец со специальным двусторонним топором – дятлом. С одной стороны топора находилось узкое, но мощное клиновидное лезвие, могущее разрубывать сочленения на панцирях, с другой стороны расположился длинный тонкий штырь, против которого не могло устоять ни одно забрало, ни одна кольчуга. Этот штырь дал название не только топору, но и двойке воинов в целом.
Вепри действовали точно и выверено. Панцирники разомкнули сплошную цепь, и построившись ромбом, заключили вовнутрь живого редута лучников и арбалетчиков, их время еще не пришло. Сейчас наступало время дятлов, деловито взявшихся за работу. Пока один из двойки отвлекал всадника, другой искал возможность стащить, либо спихнуть противника. Метод эффективный и проверенный веками, против такой тактики можно было противопоставить только совместные действия самих кавалеристов, прикрывающих друг друга – одиночки быстро становились жертвами ловких дятлов. Но вепри-панцирники оставили совсем небольшие проходы, сквозь которые вражеская кавалерия могла просочиться лишь небольшими группами, и это облегчало работу дятлам.
Крики почти утихли, раздавался только лязг сталкиваемого оружия, да молодецкое: – Хак! – когда дятел находил слабое место в броне и добивал противника. Теперь тяжелая кавалерия остро нуждалась в помощи более легкой кавалерии – уланов, но как раз ее, пропускать вовнутрь своих порядков вепри не собирались. Пропустив только тех, кому было дозволено, они вновь сомкнули ряды, захлопнув мышеловку за одними, и поставив непреодолимый ряд щитов и копий перед другими. Вот теперь пришло время стрелков. Уланы, не имеющие такой мощной брони как панцирники, были очень уязвимы перед стрелками.
Все больше росла гора человеческих и лошадиных тел перед строем вепрей, все призрачней становилась надежда на прорыв к окруженным частям, но Гроброс упорно посылал своих сыновей на смерть, не желая смирится с ролью побежденного. Жаркие бои закончились только с заходом солнца, когда невозможно было рассмотреть, где свой, а где чужой.
За прошедший день единорогам ни разу не довелось вступить в бой, что практически ни кого не расстроило. То что виктанийская армия начала обходится без своей палочки-выручалочки, обнадеживало, и говорило о том, что ситуация на фронте действительно стабилизировалась, и все ближе подходило то время, когда главной задачей будет, не остановить врага, а выбить его из захваченных территорий. А там, чем черт не шутит, возможно и вернуть шерамский плацдарм.
* * *
После нескольких безуспешных попыток вернуть утраченные территории и пробиться к своим окруженным частям, гробросцы успокоились. Тем более, что прорываться больше было не к кому, виктанийцы подавили последние очаги сопротивления.
Гартош пребывал в благодушном настроении, и уже был не прочь поучаствовать в каком-нибудь дельце, хоть с легионом, хоть без него. Так что внезапному вызову брата он даже обрадовался – раз брат вызывает, значит предстоит новая заварушка. Но тон Гнивера быстро выгнал из младшего брата легкомысленное настроение.
