Идущий впереди парень испуганно обернулся на нас. После той ночи он притих и старался быть незаметным. Сейчас, видно, испугался, что мы потребуем его рубашку. Поскольку на него никто не обратил внимания, поспешно отвернулся. Наверное, и зашагал бы быстрее, если бы мог. Так и хочется дать ему пинка, жаль, не получится. Этот тип вызывал у меня такое отвращение, что плеваться хотелось.
– Никак не пойму, что ты на него взъелся? – заметив мою гримасу, спросил Паук.
– Терпеть не могу таких. Исподтишка гадит, а в открытую сделать что-либо боится.
Караван продвигался по дороге, с остановками, неторопливо и изматывающе. Изматывало не столько движение и даже не цепи на ногах, а осознание обреченности, исходящее от людей. Я могла воспринимать все происходящее как забавное приключение, пусть и приносящее определенное неудобство, но для остальных это все всерьез. Они не могли, как я, сбежать в любой момент. Даже вот прямо сейчас. Пять минут на снятие маскировки, и на дороге останутся одни трупы. Да и беседа с Пауком помогала отвлечься. На пятый день путешествия он уже практически ожил и почти напоминал себя прежнего. Можно бы уже оставить этот караван, но… просто не могла. Я ведь обещала ему, что он не останется рабом. Надо думать, как и его вытащить, и самой не подставиться. А вот с этим планом проблемы.
Так что теперь я присматривалась к рабам, выбирая тех, кто мог бы мне помочь. Кое-кого уже нашла, кто не смирился со своим положением.
На шестой день подошли к реке. Нас отвели на берег и заставили сесть прямо там, недалеко от подлеска, где расположилась охрана. А что, там удобно, тенек опять же. Корабли отсутствовали. Я привстала, пытаясь разглядеть их, но не смогла.
– Да нет их еще, – дернул меня за руку Паук. – Ты так прыгаешь, будто тебе не терпится попасть на корабль.
Тут он прав. Родился у меня один планчик, и он как раз связан с кораблями. Потому и не терпелось их увидеть.
– А когда они придут?
– Да откуда я знаю? Может, завтра, может, через три дня.
Неожиданно прямо ко мне направились двое охранников, дежуривших у рабов. Не успела я ничего понять, как меня подхватили за руку и довольно болезненно сжали. Я даже вскрикнула. Второй охранник сноровисто похлопал меня по ногам, довольно оскалился и вытащил из штанины гвоздь. Откуда он тут взялся?
И тут… Я резко повернула голову к тому типу, с кем общалась ночью. Так и есть, успела разглядеть его торжествующую ухмылку. И ведь, сволочь, успел и гвоздь мне подбросить, и доложить об этом.
– Значит, бежать собрались?
– Я собрался, – поправил я. Не знаю, чем мне это грозит, но втягивать Паука не хочу. Если придется действовать по жесткому варианту, он точно пострадает.
– Даже и не отрицаешь, – охранник удивился.
– Так ведь все равно попался.
– Это хорошо, что ты такой покладистый. Джос особо велел за тобой присматривать, он умеет разбираться в людях.
Я покосилась на Паука. Тот сидел растерянный и только глазами хлопал. Я моргнула ему, а потом тихонько кивнула на парня, что шел в связке с нами впереди. Кажется, Паук понял, в чем дело, нехорошо прищурился и глянул в его сторону.
– Ничего не предпринимай, – проговорила я одними губами. Паук как-то обмолвился, что умеет читать по губам. – Жди.
Он нахмурился, но все же кивнул. Я кивнула в ответ.
Тем временем меня уже отстегнули от цепи и, подталкивая древками копий, повели в сторону подлеска, где расположилась отдыхающая смена стражников и начальство. Подвели к просторному шатру и заставили остановиться, солдат с гвоздем шагнул внутрь. Пробыл он там минуты две, а потом оттуда вышел уже с Джосом. Тот, кажется, был даже доволен.
– Так и знал, что ты выкинешь что-то подобное, – он осмотрел гвоздь, который отдал ему солдат. – Ты не такой, как остальные. Ты понимаешь, чем это тебе грозит?
– Запорете до смерти? – Я вскинула голову.
– О нет. Для тебя это было бы избавлением. Я не прав? Смерть для тебя не наказание, а награда. Я бы тебя даже простил, ибо рабство для тебя уже наказание и хуже этого ничего быть не может, но не могу, другие не поймут. Но я рад, что ты оправдал мои ожидания. Я уж начал было подозревать, что ты действительно задумал что-то нехорошее. А это… – Он подкинул гвоздь. – Куда бы ты бежал?
– А может, я и не хотел бежать? Уж кого-нибудь ткнуть успел бы.
– А вот это может быть, – легко согласился Джос. Кажется, даже не удивился. – Хорошо, что не успел, иначе мне пришлось бы тебя казнить. А так я хочу сделать тебе предложение.
Предложение? Видно, мое удивление было настолько явным, что Джос хмыкнул.
– Да. Как ты смотришь на то, чтобы присоединиться ко мне? Ты не похож на этих скотов.
– То есть вы предлагаете мне стать охотником? – спросила я, когда более-менее пришла в себя от удивления.
– Да. Поверь, я не многим делаю такие предложения.
– И, наверное, никто еще не отказывался?
– Никто.
– О! Как, однако, приятно быть хоть в чем-то первым.
Вот тут уже Джос удивился. Даже солдаты уставились на меня.
– То есть ты отказываешься? – после небольшой паузы поинтересовался Джос.
– Верно. – Я подняла скованные руки. – Лучше вот это, чем быть такими, как вы. Вы хуже магов. Те над «своими» не издеваются, а вы, человек, обращаетесь с людьми хуже магов.
– Я не повторяю предложений…
Пожимаю плечами:
– Я не передумаю.
– М-да, парень, ты заставил меня уважать себя. Но ты сдохнешь рабом. Ты это понимаешь?
– Цепи не делают меня рабом. Я уверен, что умру свободным.
– Что ж, посмотрим, как ты запоешь завтра. – Джос кивнул солдатам.
Один из них тут же подошел ко мне сзади, быстро вставил мне в рот палку с привязанными к ее концам ремешками, которые он туго завязал у меня на затылке. Я даже пискнуть не успела. А второй в этот момент привязывал к середине цепи на руках откуда-то раздобытую веревку. Закончив с этим, они подвели меня к дереву и перекинули второй конец веревки через ветку, подтянули, заставляя меня вытянуться и встать на цыпочки. Убедившись, что я только и могу, что достать до земли самыми кончиками пальцев ног, солдат привязал веревку к стволу и отошел. Я тихонько застонала, пытаясь устроиться поудобнее. Рядом остановился Джос и поднял мою голову за подбородок, заставляя взглянуть на него.
– Ты не умрешь, – пообещал он мне. – Но я заставлю тебя пожалеть о своем отказе. А теперь до завтра. Подумай над своим поведением и запомни: теперь ты раб.
Ответить я не могла, а вот мотнуть головой вполне, что и сделала. Жаль, не могу сказать ему все, что хочу, много нового о себе узнал бы. Сейчас же он только хмыкнул и похлопал по щеке:
– Отдыхай, раб.
Я убью тебя, обещаю. Я смотрела в спину Джосу до тех пор, пока он не скрылся в палатке, а потом снова опустила голову. Больно. Но к боли я давно привыкла, надо решать, что делать. Можно снять маскировку и разнести тут все, но тогда я не выручу Паука. Уходить придется без него, или хуже того… об этом «хуже» думать не хотелось.
Подергалась, стараясь вытянуться больше, чтобы снять нагрузку с рук. Немного лучше, но долго так не простою. Ну, хоть что-то.
Через пять минут желание избавиться от этой ноющей боли в руках, в спине, в ногах стало невыносимым. Но тогда я предам Паука, предам человека, который мне верит. Человек я или чудовище? Как же легко быть чудовищем. Забудь обо всех, живи только для себя. Это же так просто. И так легко. Блин, даже губу прокусить нельзя. Быть человеком? Насмотрелась на них за время пути. Взять хотя бы того, кто меня подставил. Тоже ведь человек. Хотя какой он человек, так, скулик. Можно стать чудовищем, можно стать таким вот скуликом и забиться в нору. А как стать человеком? Что для этого нужно? Папа, ну помоги же мне! Я не знаю, что решить! Что мне делать, подскажи, ну пожалуйста! Мне уже надоело постоянно терпеть эту боль! Сколько же можно? Я уже через столько прошла, и все равно приходится что-то решать и терпеть новую боль.
Слезы сами потекли из глаз, а отчаяние уже почти готово поглотить меня.
– Смотри-ка, а наш несгибаемый заморыш плачет никак? – раздался рядом насмешливый голос одного из солдат, который привел меня сюда.
Я чуть приподняла голову и скосила глаза. Он думает, я плачу от боли? Рядом посмеивался еще один. Кем я ни стану в будущем, но точно не хочу стать такой, как эти. Как представила себя на их месте, стоящей рядом с наказанным рабом и смеющейся над чьей-то глупой шуткой по его поводу… Меня передернуло. Мерзость. Мерзость-мерзость-мерзость. Никогда и ни за что. Отвернулась. Что ж, это мое решение, и как бы больно и трудно ни было, больше я не усомнюсь. Иначе, если… нет, не если, а когда… когда вернусь домой, то не смогу взглянуть в глаза маме и папе. А они должны мною гордиться. Только так. Я человек! Не скулик, не маг, не чудовище.
Закрыла глаза. Магия, может, мне и недоступна, но вот вогнать себя в легкий транс попытаюсь. Хоть немного, но боль это снимет и поможет отрешиться от внешнего мира. Можно еще подумать над тем, что я сделаю с типом, который меня подставил, это тоже помогает.
