что я встала и взяла в руки свои ботинки.
– Я… эм… чай хочу ещё попить. Кажется, аппетит разгулялся.
– А я тебе говорила, что надо больше есть, – поучительно заявила соседка. – Иди перекуси, пока все совсем не остыло.
– Ну, я пошла, – зачем-то сообщила я и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Идти некуда. Второй этаж – табу. Осталась только кухня, а есть мне не хотелось совсем, и гостиная, из которой всё ещё доносился треск горящей древесины.
Вышла из-за угла и сразу попала в тепло, исходящее от камина. Сидящий рядом с ним в одном из кресел Никита, повернул голову на звук моих шагов и слегка нахмурился.
– Что-то случилось? – спросил он.
– Нет. Там… – указала себе за спину и с чувством неловкости почесала пальцем бровь. – … Там, кажется, третий лишний.
Тонкие губы парня дрогнули в улыбке.
– Я так и знал, что он не пожрать поперся, – усмехнулся Никита.
– Ну, да…
Стоя с ботинками в руке, не знала, куда себя деть.
– Посиди со мной, – предложил Никита, указав кивком головы на кресло напротив.
«Посиди со мной» – на этой фразе я зависла.
Что это значит? Просто посидеть в одном помещении или нужно будет о чем-то с ним говорить? Молчание ведь входит в деятельность под названием «посиди со мной»?
Под пристальным взглядом глаз, в которых отражался огонь, мягкой поступью подошла к креслу напротив него. Поставила рядом ботинки и сама устроилась в кресле, подтянув колени к груди.
Смотреть на парня напротив было неловко. Как-то… интимно, что ли… Особенно в темном помещении, где хоть и не было свечей для создания «особой» обстановки, зато было пламя, которое, как и во время любого романтического ужина при свечах, тоже могло сжечь границы между двумя людьми, находящимися почти в полной темноте.
Поэтому всё моё внимание занял именно огонь, пожирающий остатки стола. Не смотреть же на парня напротив? Тени между нами могут сыграть не самую смешную шутку.
Кажется, от стола больше ничего не осталось, судя по тому, что около камина лежали только короткие ровные дрова.
Обняла себя за колени и привалилась к спинке кресла. Его создатели, определенно, думали об удобстве человека, который может случайно в нем уснуть. Тепло, удобно, уютно. В голову прокралась мысль о том, что я хочу остаться в этом доме у этого самого камина гораздо дольше, чем на одну ночь.
Если однажды разбогатею, то обязательно куплю себе дом с камином и такими же креслами.
Хоть какая-то моя мечта в этой жизни должна ведь сбыться?
В кресле напротив наметилось движение. Периферийное зрение уловило, как Никита встал, обошел своё кресло, а затем его поглотила тьма гостиной.
Рёбра неприятно кольнуло. Сидеть со мной в тишине оказалось чем-то зашкварным?
Ожидаемо…
Удобнее привалилась к спинке и прикрыла глаза. В одиночестве расслабиться оказалось гораздо проще. Может, удастся поспать хоть пару часов.
Но атмосфера не жаловала моего релакса – рядом послышались тихие шаги. Распахнула глаза и увидела надвигающийся на меня… плед.
Что?!
Над пледом плавно появилась голова Никиты:
– Вдруг замерзла, – произнёс он чуть сипло и оставил мягкую плюшевую ткань на моих коленях.
– С-спасибо, – выронила я, стараясь найти подвох в том, как он вернулся к своему креслу, сел в него и оставил второй плед сложенным на бедре своей ноги.
– Не за что, – бросил парень небрежно и отвернулся к огню.
Понимая, что на этом всё и продолжения можно не ждать, натянула плед на плечи и спрятала под него руки. Сидеть так оказалось в тысячи раз уютнее. И встречать сон в таком положении было сказочно.
– Ты в школе тоже линзы носила? – внезапно спросил Никита тихим голосом, словно мог кого-то разбудить.
Меня, например…
– Не было нужды, – ответила я и открыла глаза. Поправила плед, чтобы можно было себя чем-нибудь занять и не смотреть ему в глаза. – Все и так всё видели и знали.
– А почему в универ решила ходить с линзами? Не хотела такой же популярности как в школе? – в голосе послышались нотки неподдельного любопытства.
– Типа того, – кивнула я вяло. – Если, конечно, популярность может иметь отрицательный характер.
– В смысле? – в его голосе четко читалось непонимание.
Подняла на него взгляд и посмотрела в упор. Между темными бровями залегла галочка, которая, явно, ждала объяснения моих слов.
– Посмотри на меня внимательно, – произнесла я. – Что ты видишь?
– Тебя, – ответил он просто.
– И всё?
– И всё, – отозвался эхом. – Глядя на тебя, я вижу тебя.
– Глядя на меня, ты видишь рыжую, веснушчатую коротышку, у которой, к тому же, глаза разного цвета, а еще она родилась тридцать первого октября. Думаю, ты уже догадался на что походила моя жизнь в школьных стенах и почему я не хочу её повторения в стенах университетских.
– Тогда на тебя смотрела кучка идиотов.
– Угу. Но именно эта кучка определила вектор моего существования в школе.
– Поэтому я и назвал их идиотами, – уточнил Никита, не изменившись в лице.
Он злится?
– Ну, да, – согласилась я с ним неслышно и опустила взгляд на свои руки, перебирающие мягкую ткань пледа.
– Ты состоишь из необычной цепляющей внешности – это факт. Немногословная, недоверчивая, колючая, но при всем при этом ты добрая, отзывчивая, милая, родная… – от его слов по рукам пронеслись мурашки, к лицу прилила волна жара, губы раскрылись в тихом вздохе, а взгляд сам собой устремился к его лицу. – …И нужно быть полными идиотами, чтобы не заметить всё то, что после «но» и сделать с тобой всё, что было до.
Он смотрел прямо. Слегка прищурившись, вглядывался в мои черты, а я всё ждала момента, когда он шлёпнет ладонью по своему колену, рассмеётся во все горло и скажет, что пошутил.
Но этого не произошло.
Ничего не произошло.
Мы словно разыгрывали партию в шахматы, и свой ход он
