— Чилтон, проследи, чтобы завтра сюда приехали рабочие и всё вернули на своё место.
Я проводил Литтлера до двери.
— Каждый цветок, каждый кусочек дёрна, иначе я свяжусь со своим адвокатом.
Печёнка с луком в тот вечер не доставила мне удовольствия. В половине двенадцатого раздался тихий стук в заднюю дверь, и я пошёл открыть её.
У Фреда Трибера был сокрушённый вид.
— Прошу меня извинить.
— Какого чёрта ты упомянул о коттедже?
— Мы разговаривали, и у меня просто сорвалось с языка.
Я с трудом сдерживал гнев.
— Они там всё разрушат. И как раз после того, как мне удалось сделать отличный газон.
Взбешённый, я мог ещё долго продолжать в том же духе, но взял себя в руки.
— Твоя жена спит?
Фред кивнул.
— До утра она не проснётся. Ночью она никогда не встаёт.
Я взял шляпу и пиджак и пошёл с Фредом к нему в подвал.
В прохладном месте под брезентом лежало тело Эмили. Я считал, что на некоторое время это вполне подходящее место. Вильма никогда не спускается вниз, за исключением тех дней, когда устраивает стирку.
Мы с Фредом перенесли Эмили обратно в мой дом и положили в подвал. Впечатление было такое, что там прошло сражение. Мы опустили её тело в одну из глубоких ям и насыпали сверху около полутора футов глины и земли. На этом мы свою задачу выполнили. Фред выглядел несколько нервным.
— Ты уверен, что они не найдут её?
— Конечно, нет. Лучше всего прятать там, где уже искали. Завтра сюда вернутся рабочие. Закопают ямы и восстановят пол.
Мы поднялись в кухню.
— Я действительно должен ждать целый год? — жалобно спросил Фред.
— Безусловно. Мы не можем шутить с такими вещами. Месяцев через двенадцать или около того ты можешь убить свою жену, а я спрячу её у себя в подвале, пока у тебя в доме не закончат поиски.
Фред вздохнул.
— Как ещё долго её терпеть! Но всё правильно, мы честно бросили монету, и ты выиграл. — Он откашлялся. — Ты ведь не всерьёз это сказал, правда, Альберт?
— Что сказал?
— Что никогда больше не будешь играть со мной в шахматы?
Когда я подумал о том, что в этот момент полиция творит с моим коттеджем и садом, я был готов сказать ему, что именно это и имел в виду. Но у него был настолько жалкий и раскаивающийся вид, что я вздохнул и ответил:
— Наверное, нет.
Фред просиял.
— Тогда я пойду за доской.
И не подкопаешься[20]
У человека была рыхлая и дряблая физиономия, на носу болтались очки без оправы, но пистолет он держал уверенно и целился точно. Узнав о причине его появления, я удивился собственному спокойствию. И сказал:
— Обидно умирать в неведении. Кто нанял вас убить меня?
— Как знать, может, я ваш личный враг, — мягко ответил он.
Я смешивал коктейль в своём кабинете, когда услышал, как он входит, и обернулся. Налив себе бокал, я проговорил:
— Своих врагов я нажил сам. А вас я не знаю. Вас наняла моя жена?
— Совершенно верно. — Он ухмыльнулся. — И причина должна быть очевидна для вас.
— Да, — сказал я. — У меня есть деньги, и она хочет их получить, все до последнего цента.
Он безучастно разглядывал меня.
— Сколько вам лет?
— Пятьдесят три года.
— А вашей благоверной?
— Двадцать два.
Он прищёлкнул языком.
— Вы были наивны, если надеялись на устойчивый брак, мистер Уильямс.
Я пригубил бокал.
— Вообще-то я предвидел, что через год-другой разведусь и понесу ощутимые расходы. Но такой смерти не ждал.
— Ваша супруга — очаровательная, но алчная дама, мистер Уильямс. Странно, что вы этого не замечали.
Я взглянул на пистолет.
— Подозреваю, что убивать вам не впервой.
— Совершенно верно.
— И, надо думать, это доставляет вам удовольствие.
Он кивнул.
— Я готов признать, что это патология, но так уж сложилось.
Я молча смотрел на него и ждал. Потом сказал:
— Вы здесь уже больше двух минут, а я всё жив.
— Нам некуда спешить, мистер Уильямс, — проворковал он.
— Ага, стало быть, убийство само по себе не главное. Вы непременно должны насладиться предшествующими мгновениями.
— Вы очень проницательны, мистер Уильямс.
— И чем усерднее я стану так или иначе развлекать вас, тем дольше проживу?
— Разумеется, в определённых пределах.
— Естественно. Выпьете чего-нибудь, мистер…
— Смит. Легко запоминается. Да, спасибо. Только позвольте мне понаблюдать, как вы наливаете.
— Трудно представить, что я храню отраву специально для такого случая.
— Трудно, но можно.
Он проследил, как я смешиваю коктейль, и сел в кресло.
Я устроился на диване.
— И где же будет моя жена во время убийства?
— На вечеринке, мистер Уильямс. Там будет дюжина гостей, готовых присягнуть, что она всё время была у них на глазах.
— Меня убьёт взломщик? Грабитель?
Он поставил стакан на кофейный столик.
— Да. Убив вас, я, разумеется, вымою свой стакан и поставлю его на место. А уходя, сотру свои отпечатки со всех дверных ручек, к которым прикасался.
— Вы заберёте что-нибудь? Дабы придать правдоподобия картине?
— Это не нужно, мистер Уильямс. Полиция решит, что после убийства грабитель струхнул и убежал с пустыми руками.
— Вон та картина на стене стоит тридцать тысяч, — сказал я.
Он на миг скосил глаза на картину и вновь уставился на меня.
— Соблазнительно, мистер Уильямс, но я не хочу иметь ничего такого, что хотя бы отдалённо связывало бы меня с вами. Я ценю произведения искусства, особенно дорогие, но не до такой степени, чтобы рисковать угодить на электрический стул. — Он усмехнулся. — Или вы предлагаете мне это полотно в обмен на вашу жизнь?
— У меня мелькнула такая мысль.
Он покачал головой.
— Извините, мистер Уильямс, но если уж я взялся за дело, то не пойду на попятную. Профессиональная этика, знаете ли.
Я поставил свой стакан на кофейный столик рядом с бокалом Смита.
— Вы ждёте, когда я выкажу страх?
— Рано или поздно выкажете.
— И тогда вы убьёте меня?
Он похлопал глазами.
— Трудно это, мистер Уильямс, бояться и скрывать свой страх.
— Вы надеетесь, что ваши жертвы будут просить пощады?
— Они всегда просят в той или иной форме.
— Взывают к вашей человечности? Но это бессмысленно.
— Бессмысленно.
— Деньги предлагают?
— Очень часто.
— И это тоже не помогает.
— До сих пор не помогало, мистер Уильямс.
— За картиной, которую я вам показал, мистер Смит, находится сейф.
Он снова взглянул на картину.
— И что с того?
— В нём пять тысяч долларов.
— Немалые деньги, мистер Уильямс.
Я взял свой бокал и подошёл к картине. Открыл сейф, достал бурый конверт и допил свой коктейль. Затем поставил пустой бокал в сейф и повернул ручку.
Взор Смита был прикован к конверту.
— Принесите его сюда, пожалуйста.
Я положил конверт на столик перед его носом. Несколько секунд Смит разглядывал его, потом поднял глаза.
— Вы и впрямь думаете, что можете купить меня?
Я закурил сигарету.
— Нет. Похоже, вы неподкупны.
Он насупил брови.
— Тем не менее, вы даёте мне пять тысяч.
Я взял конверт и высыпал его содержимое на столик.
— Старые счета. Вам в них никакого проку.
Смит побагровел.
— Тогда зачем вы всё это устроили?
— Ну, например, чтобы подойти к сейфу и поставить в него ваш стакан.
Он метнул взгляд на бокал на столике.
— Это был ваш стакан, а не мой.
Я улыбнулся.
— Нет, мистер Смит, ваш. И я представляю себе, как удивятся сыщики, увидев пустой бокал в моём сейфе. Коль скоро я буду убит, им, я надеюсь, достанет ума снять с бокала отпечатки пальцев.
Смит прищурился.
— Я ни на миг не сводил с вас глаз. Вы не могли подменить бокал.
— Неужели? Насколько помню, вы дважды смотрели на картину.
Он машинально взглянул на неё снова.
— Всего секунд у-другую.
— А мне больше и не надо.
Лицо Смита покрылось испариной.
— Я утверждаю, что это невозможно.
— В таком случае, боюсь, вы будете очень удивлены, когда к вам нагрянет полиция. И очень скоро у вас появится прекрасная возможность посидеть на электрическом стуле. Вы разделите участь ваших жертв, ожидающих смерти, и, вдобавок, у вас будет гораздо больше времени, чтобы натешиться мыслями о ней. Уверен, что вы читали статьи о казнях на электрическом стуле.
Кажется, его палец коснулся спускового крючка.
— Интересно, как вы будете умирать? — произнёс я. — Наверное, вы убеждены, что встретите смерть достойно и невозмутимо. Но это — лишь утешительный самообман, мистер Смит. Скорее всего, вас придётся тащить волоком..
