Эмма почувствовала, как ей что-то суют в руки, застегивают на шее, закалывают в волосы. Она оторопела от подобной бестактности.
— Я очень спешу, — тихо сказала Эмма.
Она попыталась избавиться от открыток и снять бусы, но торговцы наоборот усилили напор, вовсю расхваливая Адама, свой товар, и обещая Эмме, что той удастся привлечь внимание заклинателя.
Эмма не выдержала и решила сказать нечто, способное разом отвратить любого торговца:
— У меня нет денег.
— Конечно, конечно, — согласно кивнул усатый сухопарый мужичок справа, на его запястьях переливались сотни браслетов. — Красавица может не заморачиваться подобными вопросами. Имени и адреса будет достаточно, этот хозяин готов подождать с оплатой.
— Нет-нет, в этом нет нужды. Мне ничего не нужно.
— Первая покупка вечера! — осуждающе покачал головой пузатый торговец с открытками Адама. — Красавица обязана что-то выбрать, чтобы у этих хозяев задались продажи. Как насчет хорошей скидки? Три за двенадцать, пойдет?
Эмма принялась сдирать украшения. Плохо… Первая покупка вечера наверное важна для торговцев, ее точно запомнят. Лучше всего было бы купить какую-то мелочь и исчезнуть в ночи, но к сожалению у нее и вправду не было денег, а эти пираньи не оставят ее в покое.
— Если госпоже что-то приглянулось, эти слуги все оплатят, — раздался сзади спокойный голос и двое горцев встали за спиной Эммы.
У Эммы похолодело в груди. Опоздала… Из-за задержки с торговцами Эрик нагнал ее. Теперь затеряться в городе станет сложнее, придется объясниться с ним…
— Не знал, что госпоже по нраву Айгуо, — встрял Урман. — По мнению этого скромного слуги, его внешность сильно приукрашена, но если госпоже хочется, мы можем купить их ближе к дому, где продают три изображения за десять медных монет.
17.10
Торговцы тут же принялись спорить и сбивать цену. Эмма обвела взглядом блестящие безделушки в поисках самой дешевой мелочи, чтобы поскорее отвязаться от них. Выбор пал на открытку, на которой Адам тепло смотрел из под ресниц, играя на суньми. Она поскорее засунула ее за ворот, под внимательные взгляды горцев, Урман немного поторговался и заплатил две монетки. Удачно заключив первую сделку вечера, их наконец отпустили. К счастью, торговцев уже привлекла новая жертва, молодая девица с широко открытыми глазами и вздымающейся грудью, которая сама сметала все с прилавков.
— Уму непостижимо, — выдохнула Эмма. — Самим заклинателям по нраву подобное обожание?
Эрик поддерживал ее за спину и они быстрым шагом удалялись от центральной аллеи.
— Этому брату остается только завидовать Айгуо, раз он приглянулся сестренке, — вздохнул Урман.
— На самом деле Луннам очень удобно получать доход с ранга До подобным способом. Мнением заклинателей никто не интересуется, они всего лишь дорогой инструмент в руках матерей или жен, — объяснил Эрик.
— Разве поклонницы не разбегаются, как только их идол женится?
— Зависит от популярности заклинателя. Девушки не только обогащают кошельки, они преданы, импульсивны и управляемы. Их поддержка дает ощутимое политическое преимущество, поэтому некоторые жены предпочитают, чтобы младшие мужья продолжали выступать. Этот горец не разбирается в сложных отношениях кланов.
— Я думала, что заклинатели умеют преображать Хуа, но не могу понять каким образом Сун МэйМэй из Хуа создал иллюзии, — задумчиво сказала Эмма.
— Это из-за печати, — ответил Эрик. — Заклинатели в Ра на порядок сильнее, чем в других странах. Они не умеют управлять чистыми потоками магии, как Лунны, но у каждого есть свой особый дар. Мы называем его “ароматом”. Интересное умение, на которое затрачивается не слишком много сил. У счастливчиков вроде Айгуо или МейМей аромат полезен для привлечения поклонниц.
Они дошли до изогнутого мостика через мелкую речку. Отсюда до дома идти не более десяти минут. Эмма размышляла о том, как лучше всего расстаться с горцами. Эрик слишком хорошо чувствовал ложь, поэтому Эмма решила сказать правду — рядом с ней слишком опасно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кстати, — Эрик наклонился и прошептал так, чтобы третий брат не услышал. — Сестренка и вправду слишком засмотрелась на знаменитого Айгуо. Может он и вправду хорош, но мне кажется, что на сцене был именно тот заклинатель, благодаря которому брату посчастливилось встретить сестренку, не правда ли?
Эмма кивнула и воспользовалась догадливостью Эрика, чтобы поделиться своими планами.
— Как сказала Диэр, меня ищут. Я очень благодарна за помощь, но думаю очень глупо создавать вам лишние трудности. Будет лучше для всех нас расстаться. И, если мы больше не увидимся — спасибо. Я никогда не забуду вашу доброту.
— Что происходит? — всполошился Урман. — Что ты там прошептал ей? Чем обидел?
— Куда сестренка направится? — тихо спросил Эрик. — У кого будет просить помощи?
— Ты виноват! Ты прогнал ее! — продолжил возмущаться Урман.
Эмма встала между Урманом и Эриком и подняла руки в защитном жесте. Ей было тяжело подобрать слова, чтобы объяснить свой поступок. Что она могла сказать? Ваш мир ужасен, меня хотят поймать и, скорей всего, убить?
— Урман, давай называть вещи своими именами. Вам вовсе необязательно меня защищать. Я не принадлежу к вашему народу. Ты ведь очень умен и с первого взгляда разобрался, что я чужачка.
Урман сложил руки на груди и уставился на нее исподлобья.
— Конечно, этот брат давно понял, что сестренка на самом деле небожительница, которая мало разбирается в мирских делах. Кто, вообще, решает, кто принадлежит к какому народу? Сестренка страдает из-за того, что другие принимают ее за горянку, этого достаточно, чтобы брат хотел ее защитить.
— Это очень трогательно, — невольно смягчилась Эмма. — Но я не готова рисковать вашей безопасностью.
Эрик положил руку на ее плечо и подождал, пока Эмма развернулась и подняла к нему лицо. На мосту было довольно темно, можно было различить только плечистый силуэт, но Эмме отметила, что обычно спокойный горец сжал руки в кулаки.
— Сестренка наверное наслышана о том, что по вине этого брата пострадал город. В ту зиму многие потеряли жизни, включая младшего брата этого недостойного. Каждый день, я сожалею о своей ошибке и скорблю о мертвых. Цель моего существования — искупление. Как думает сестренка, что станет с этим братом, если он позволит хоть волосинке упасть с ее головы?
Эмма растерянно взяла ладонь горца в руки и помассировала сжатые в кулак пальцы. Она не могла противостоять подобному напору. Наверное судьба сжалилась над ней в тот момент, когда Эрик спас ее от стражников.
— А что думают Дагеран и Бастинар?
— П-ф-ф-ф, — встрял Урман. — Мы давно обо всем договорились.
Он потянул Эмму вперед за рукав и она поддалась. Эрик шел сзади. Эмма чувствовала, что ему требуется время вернуться к своей обычной беззаботности. Дорога была темной. Лунный свет отражался в булыжниках, многие окна закрывали ставни, но некоторые отсвечивали теплым желтым светом. Пустые дощатые прилавки ютились подле стен.
— В Ра появляются все больше и больше светловолосых Лунн, — тихо на ухо прошептал Урман. — Эти собаки из Ра крадут наших девочек, наше будущее. Будет справедливо, если мы сможем спасти тебя из их лап.
18
Эмму провели домой через задний двор, чтобы не привлекать внимание соседей. Увидев спереди знакомое прямоугольное здание с покатой крышей, справа мастерскую с печью и навесом, Эмма невольно улыбнулась. Все такое знакомое, домашнее.
Дагеран выбежал навстречу и тут же принялся приглушенно распекать младших братьев.
— Где вы застряли, собачьи хвосты? Я себе в животе дырку проел от беспокойства! Говорят, стражники ходят по горцам, пересчитывают их. А вдруг бы пришли, а вас нет? Ладно второй брат, у него мозгов нету, но ты, Урман?
Бастинар стоял, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, холодно наблюдая за вспышкой недовольства брата.
