Эмма ахнула и закусила губу. Если добротой можно убить, кажется, только что Бастинару это удалось.
— Эти сволочи еще желчью изойдут от зависти к вам! — пробормотала она, любовно поглаживая мятый бок побитых часов.
Раз Эмма нашла силы заговорить, то она задала мучивший ее вопрос:
— А где… Где же Эрик? То есть, второй брат.
Урман нервно дернул головой:
— Сестренка дала ему имя? Вот дурацкий счастливчик… Придумай же имя и мне!
Эмма с укоризной покачала головой. Только в себя пришел и опять за старое. Она взяла в руки метлу и принялась подметать пол.
Дагеран дернул в смущении плечами и сделал жест Урману замолчать.
— Сестренка, второй брат потерял лицо. Ему требуется немного времени провести в одиночестве.
— У него что-то с лицом? — испугалась Эмма. — Где он?
Братья тихо беззлобно засмеялись над ее реакцией. Эмма смутилась, но все равно подошла к двери в задний двор и украдкой выглянула наружу в темноту. Она помнила о том, что отныне не стоит рисковать и выходить. Этот мир что-то навсегда сломал в ней. Кажется, раньше ей казалось, что жизнь — безопасна.
Видимо, Эмма выглядела очень жалостливо с вытянутой шеей, цепляющаяся за метлу до белых костяшек. Вскоре послышался тихий голос Эрика из-за кустов во дворе.
— Скоро рассвет, сестренке лучше отдохнуть. Вы приготовили ей кровать?
18.5
Из открытой двери пахнуло ночной свежестью и Эмма не выдержала.
— Эрик ты прячешься? — удивленно спросила Эмма. — Там холодно! — Эмма обернулась к братьям и спросила, не в силах скрыть беспокойство. — Он ранен? Ему нужна помощь?
Дагеран отвернулся, Урман опустил голову и даже Бастинар отвел глаза. Эмма вся сжалась от догадки, ей стало невыносимо стыдно.
— Это из-за меня, да? Эрик, эта сестра уйдет, я сделаю все, что пожелаешь. Только пожалуйста, побереги себя, — ее голос сел и она закончила почти шепотом. — Прошу тебя…
Эмма вручила метлу Бастинару и удалилась в разгромленную комнату Эрика. Руки требовали занятости, и она принялась приводить в порядок валяющиеся шестеренки, болты, детали и складывать в аккуратные кучки. Она корила себя за то, что не спросила сразу об отсутствии Эрика. Эмма остро чувствовала, что горец хотел избежать встречи с нею. Но по какой причине? Что она сделала не так?
Слишком чужая, слишком глупая. Эмма чувствовала, что любой поступок оборачивается против нее.
На самом деле, схожее чувство потери сковало ее в первые дни в Нью-Йорке, когда не нашлось места в общежитии и она оказалась на улице с двумя чемоданами и копейками в карманах. В дешевом хостеле, где Эмма остановилась на ночь, украли один чемодан с теплой одеждой и документы. На вторую ночь, Эмма решила заночевать в выделенном для нее офисе в отделении прикладной математики. Ее нашла напуганная уборщица. Видимо, она сообщила начальству, потому что ее вызвали, долго расспрашивали о семейных обстоятельствах и о склонности к принятию наркотических веществ. Эмму чуть не выкинули с докторской степени, но научная руководитель вступилась, а уборщица, мучимая угрызениями совести помогла найти комнату в Чайна-тауне и первую работу.
Вот и сейчас, Эмма выдохнула сквозь зубы и решила не паниковать, а поговорить с Эриком напрямую о своих тревогах. Он не откажет в столь малой просьбе.
Только сначала, Эмма решила быть немного полезной и вернуть комнате жилой вид. Собравшись с духом, она первым делом атаковала надпись на стене и не успокоилась, пока от нее не осталось и следа. Затем привычные к уборке руки навели внешний порядок.
Она постелила на кровать несколько тряпок. К сожалению от матраса остались одни ошметки. Среди раскиданных по полу обрезков одежды не было ни единого женского платья. Видимо, Бастинар и Дагеран сумели загодя спрятать все следы ее пребывания. Как хорошо, что горцы обладали смекалкой!
За окном забрезжил серый рассвет, но в дверь так никто не постучал. Эмма все подсознательно ждала Эрика. Она привыкла засыпать вместе с ним, слышать его мерное дыхание, греться в его тепле.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не найдет ли второй брат минутки поговорить с этой сестрой? — выпалила она, открыв дверь в кухню.
Эрик обернулся, застигнутый врасплох посреди уборки. Эмма ожидала увидеть, что он пострадал от побоев, но все равно, невольно поднесла руку ко рту при виде любимого красивого лица, опухшего до неузнаваемости. Одна рука Эрика висела плетью, кровь бурым пятном застыла у виска и покрывала часть запутавшихся волос, к тому же он сильно хромал.
— Сестренка еще не спит? Неужели, этот брат помешал?
18.6
— Пожалуйста…
Эрик захромал к ней и Эмма отступила в глубь комнаты, мысленно проговаривая то, что она желала сказать ему. Горец присел на кровать, с тихим стоном.
— Сестренка, не знает, — опередил ее Эрик. — Но у нашего народа есть некрасивое слово для таких, как этот брат. Для тех, кто использует телесные отношения, чтобы заслужить милость Лунны. У сестренки нет никаких обязательств перед этим недостойным братом…
Он остановился посреди пламенной речи, так как его взгляд задержался на платье Эммы, а точнее на пятне у бедер. Щеки горца окрасил густой румянец и он спрятал лицо в ладонях.
— Какой позор, — выдохнул он. — Этот брат думал, что ниже ему не опуститься, но видимо такой мусор как я не должен существовать.
— Эрик! — Эмма закусила губу. — Ничего не случилось, это естественная реакция тела! Не могу поверить, что мы обсуждаем такую мелочь, когда сегодня ночью вы пострадали по моей вине. Ладно, если хочешь знать… Не буду скрывать, я была бы рада, если бы ты желал близких отношений, но уважу любое решение. Я не могу видеть твоих страданий. Хочешь, мы забудем об этом, как будто ничего не случилось?
— Сестренка слишком снисходительна, подобное не прощается.
— Ты попросил меня остаться, помнишь? Я тоже чувствую себя виноватой за ваше несчастья. Ты был слишком добр ко мне, это я навлекла на вас беду.
Эрик взмахнул действующей рукой и принялся уверять Эмму, что это далеко не так. Она только криво усмехнулась.
— Я не могу понять и принять логику вашего мира. Ты считаешь себя ущербным, а ведь я не встречала никого лучше тебя, Эрик. Если не желаешь становиться моим мужем, поверь, я не собираюсь навязываться. Только прошу, пожалуйста, не отдаляйся, будь моим любимым старшим братом. Хорошо?
Иногда, двое говорят на одном языке, но не в силах понять друг друга. Иногда, наоборот, один взгляд приоткрывает слишком многое. А сейчас все было настолько запутанно в одном клубке, что Эмма была не в силах разобрать на составляющие стыд, боль, влечение, чувство вины, желание защитить. Все это плескалось во взгляде Эрика. Словно она была сияющей звездой, до которой он не имел права дотронуться.
— Этот брат будет счастлив, — сдался он. — Этот брат недостоин милости сестренки…
— Если бы ты отпустил меня тогда на мосту, то твоя жизнь была бы намного легче. Теперь же, я твоя обуза. Эта сестренка не может заснуть без тебя, — твердо сказала Эмма.
Горец встал, чтобы затушить лампы и вдруг заметил наведенный порядок. Он прижал здоровую руку к сердцу и бросил еще один пламенный взгляд искоса на Эмму.
— Сестренка не должна чувствовать вину за происшедшее сегодня. Эти горцы не в первый раз проходят проверку стражников. На самом деле никто из нас не пострадал серьезно, а гордость, как и родной дом остались в горах Баолян. Только раньше, — тихо продолжил он и затих, хромая от окна к кровати.
Эрик потушил лампу и закрыл ставни. Комната погрузилась в темноту и завораживающий голос Эрика проникнул в самое сердце Эммы.
— Раньше, никто не заботился о ранах этого брата. Я привык к одиночеству и только появление сестренки напомнило о том, как чудесно быть кому-то нужным. Сестренка послана мне небожителями. Будь благословлен Айгуо Цзианью из семьи Йи за то, что призвал в этот мир сестренку. Пусть он не держит зла на этого брата, который каждый день возносит благодарность богам за то, что заклинатель не смог удержать сестренку подле себя.
