— Харм, — гаркнул он. — Проверь второй этаж. Мэтр Корах, входите. Опасности нет.
Один из Плащей, обступивших мага, опрометью бросился по лестнице, взбежал наверх. А в таверну тем временем вошёл ещё один имперец, худой и долговязый. Он зябко кутался в плащ и шмыгал носом, точно принюхивался. И по окружавшей его ауре, которую он не пытался скрывать, несложно было понять, кто он. Передо мной стоял магик.
Поющие, которые я так и держала в руках, заметно потеплели.
— Так-так-так, — пробормотал магик, по-хозяйски проходя мимо десятника. — Значит, что у нас тут? Ага, беглый преступник. Командир Кларий, ошейник.
— Даррин, — коротко бросил имперец.
На шею беловолосого мага, только-только начавшего приходить в себя, тут же нацепили тонкий золотистый обруч. Беглец едва слышно застонал и рефлекторно подтянул колени к груди в защитном жесте — будто знал уже, каков на вкус подкованный имперский сапог.
— Ну а ты, милое дитя? — обернулся ко мне ищейка. — Не пострадала ли ты от действий сего… гм… отступника?
— Нет, мэтр, — пролепетала я.
Никаких идей, как выбраться из передряги, в которой я очутилась, у меня не было. Напасть? С пятерыми Плащами мне в одиночку никак не справиться, даже не будь здесь магика. Делать вид, что я простая подавальщица? Не поверят, ищейка наверняка почуял следы моих конструкций.
— Командир! — раздался оклик со второго этажа. — Одна комната явно обжитая, тут вещи и вода в тазу свежая.
— Кто проживает в таверне? — центурион обернулся ко мне.
— Только я.
— Магические предметы? — это уже солдату.
— Нет, командир — последовал ответ.
— Хорошо, возвращайся.
С лестницы вновь послышался топот.
— Мэтр, — в голосе центуриона слышалось немалое почтение. — Вы говорили, что преступник тут не один.
— Я знаю, что говорил, — презрительно проскрипел магик, не отрывая глаз от меня. — Дитя, скажи, не ты ли оказала сему… субъекту сопротивление… гм… магического толка?
Я почувствовала, как кровь отливает от лица. Вот и всё, сейчас магик сам проверит, могу ли я управлять силой, а потом затребует грамоту. И тут мне в голову пришла настолько дерзкая мысль, что я и сама ей ужаснулась. И в то же время обрадовалась, потому что, если мне очень, очень сильно повезёт, она могла меня спасти. Или хотя бы дать ещё немного времени.
— Нет, мэтр. То есть, у меня нет грамоты, мэтр, я ведь не магичка. А сопротивление… Я не знаю, я испугалась, очень сильно испугалась, а потом тут… такое… такое… Какие-то искры были, ветер поднялся… Мэтр, это была магия, да? Не погубите! Сама не знаю, как вышло. Не магичка я-а-а…
«Надо бы ещё в ноги ему броситься, — отстранённо подумала я. — Но тогда придётся оставить Поющих и выйти из-за стойки. Нет, веера сейчас из рук выпускать не стоит».
— Не магичка, говоришь? — задумчиво промолвил магик. — Позволь-ка, дитя…
Не договорив, он протянул ко мне руку — под черепом тут же зашевелились липкие, холодные щупальца.
— Ну-ка, ну-ка, — задумчиво пробормотал магик. — Ага, ага, а вот так… Оп, а это у нас что такое?
Ищейка нехорошо прищурился.
— А в семье маги были? Ну там заклинатели или ведуньи? Может, хотя бы травники.
— Не ведаю, — почти прорыдала я. — Нет у меня семьи, сирота круглая. Вольники по доброте ещё в детстве подобрали, вырастили вот…
— Вольники? — удивился он. — А что ж ты в Тамре тогда делаешь?
— Мир посмотреть хотела. Не губите, ваше волшебничество…
— Ясненько, — пробормотал себе под нос маг. — Вольники-то у нас магию презирают, как я помню. Значит, не знала про дар свой?
— Не знала, никак не знала.
— А про эдикт Башен слышала когда-нибудь? Что любое чародейство, равно как ведовство и прочая, и прочая, без грамоты запрещено.
— Слышала, как же не слышать-то. Не губите, ваше…
— Да верю я тебе, верю, — отмахнулся магик, недовольно сморщившись. — Вольники магов не любят, точно учить бы не стали. Видимо, и вправду со страха…
Я возликовала — безумная идея оказалась самой верной.
— Но, дитя, эдикта это не отменяет, — продолжал меж тем магик. — Ты, пусть и по неведению, сотворила магические действия, не имея на то соизволения Башен. А сие… гм… является преступлением, даже если произошло не на землях Империи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не погуби-ите-е…
— Да тише ты, неугомонная, — рассердился ищейка. — Есть у меня к тебе… гм… предложение. Закон — он закон и есть, ничего тут не поделать. Но, ежели маг, его нарушивший, раскается чистосердечно да изъявит готовность в Башнях служить, то его и помиловать могут. Выучат даже, коли талантом вышел. Как, согласишься на такое?
Вытаращив глаза, я старательно закивала.
— Ну вот и хорошо, — довольно потёр руки магик, отворачиваясь. — Командир, обеспечьте отступнику… гм… надёжное охранение. Немедля отправляемся в порт, надобно поскорее водворить его в камеру. Сие… гм… неповинное дитя отправится с нами. И солдат своих к ней даже близко не подпускай, а то шкуру с тебя лично сдеру!
— Мэтр, дозвольте вещи взять? — робко встряла я. — Их у меня немного, в единый миг управлюсь.
— Не переживай о них, дитя, — отмахнулся маг. — И оставь без сожаления. Когда мы доберёмся до Башен, они тебе не понадобятся.
Взгляд магика скользнул по мне, неспешно, изучающе. Точно раздевая.
Я чуть было не скривилась от брезгливости — понятно, на какое «обучение» рассчитывает магик. Вот же скотина похотливая! Но предусмотрительный, надо отдать должное. Боится, как бы не сбежала, от себя не отпускает. И руки свои покамест при себе держит, блюдёт, так сказать, видимость приличий.
Но пока я лихорадочно пыталась придумать, как уговорить-таки подозрительного магика отпустить меня за вещами (иными словами, как отпустить меня в комнату, через окно которой я планировала сбежать), произошло нечто, чего я никак не могла ожидать.
В дальнем углу, вечно скрытом в тени, кто-то шевельнулся, блеснули отражённым светом стальные глаза — как и всегда, никто не заметил, когда и как Влад появился в таверне. Карг побери, как не вовремя!
Или… наоборот, вовремя?
Удар кулаком по столу прозвучал, как гром среди ясного неба, и раздался голос, пьяный, заплетающийся:
— Эй, хозя-а-айка-а! Встречай гостя да налей-ка мне выпить чего покр-репче да поядр…ярд…ярдёней!
Имперцы замерли, опешив. Ищейка изумлённо округлил глаза и медленно стал оборачиваться. Десятник грозно взглянул на Харма, в ответ Плащ лишь едва заметно пожал плечами да дёрнул головой в сторону закрытой на засов двери — дескать, не знаю, командир, как этот сюда попал. Но многолетняя выучка сделала своё дело — не тратя времени на бесплодные размышления о том, откуда в запертой изнутри таверне оказался этот подозрительно крепкий телосложением пьянчуга, они подобрались и положили руки на рукояти убранных было в ножны мечей.
— Хозяйка-а!
Держась за стену и чуть ли не падая, Влад поднялся и нетвёрдой походкой направился к стойке.
— Харм, Красс, — резко и коротко бросил десятник, и двое солдат, не дожидаясь объяснений, шагнули к Владу. А он, будто не заметив этого, пьяно заголосил:
— А у моего-о, крыльца-а видна дорожка-а-а…
Воин, первым оказавшийся на его пути, поднял ладонь в останавливающем жесте — и вряд ли успел понять, что произошло. Руки Влада, нелепо расставленные в стороны вроде как для поддержания равновесия, вдруг размылись в резком движении, имперец неуклюже качнулся вперёд, будто какая-то сила сдёрнула его, твёрдо стоящего на ногах, с места — и, не издав ни звука, стал медленно оседать, неестественно вывернув шею.
Я одним прыжком взлетела на стойку. Второй, от которого застонали отвыкшие от нагрузки жилы, отправил меня к магику. С шелестом развернулись Поющие, потянули меня за собой, целя в тощую, жилистую шею ищейки. Ошарашенный, он не успел даже обернуться. Захрипел, оседая; из пробитого кадыка хлынула кровь. Я же уже оборачивалась к десятнику. Время привычно замедлилось, как всегда бывает в начале боя. Имперец что-то заорал в ярости, потянул из ножен меч. Поющие свистнули, разрезая воздух, сверкнули холодом узоры на лезвиях.
