Потом – мгновение: вспышка света, и все погружается в темноту. Алессандро вздрагивает, теряет сознание и мякнет на руках у незнакомца.
* * *
Уже несколько дней Линда встает рано. Быть может, все дело в бодрящем воздухе сентября, сулящем приятные сюрпризы, а может, просто лето заканчивается и ей не хочется терять ни минутки. Она уже думает о первых осенних днях, когда северо-восток Италии превратится в грустное место. Сегодня суббота, она запрыгнула на свой гоночный велосипед – давненько она на нем не каталась – и едет по холмам. Утро выдалось ясное, солнце и теплый воздух дарят необыкновенную легкость. Она проехала уже несколько километров. Отсюда, сверху, на горизонте даже видно море.
Линда счастлива. С Томмазо все идет отлично: их встречи легки, и они не загадывают наперед – живут каждым мгновением, когда проводят время вместе. О большем она не могла и мечтать.
Единственная тучка на горизонте – это Алессандро, от которого после того письма больше не было известий; но с другой стороны – он всегда таким был: он может вернуться в любой момент, совершенно неожиданно и без предупреждения, как в прошлый раз. Должно быть, опять раскопал какой-то жареный факт…
Она так и представляет его, щелкающего камерой среди невероятных вьетнамских пейзажей. Везет ему – всю жизнь быть странником.
А вот Линда вросла в родную землю корнями и уедет отсюда только в крайнем случае, да и то ненадолго – разве что в отпуск или в командировку.
Ее только беспокоит, что от лучшего друга нет вестей. Она встряхивает головой, чтобы отогнать воспоминание о том поцелуе в аэропорту.
Линда крутит педали все быстрее. Проезжает спуск, потом сворачивает на ровную тропинку, бегущую вдоль берега реки, – и вот она уже в Серравалле, у дома дяди Джорджо, который ждет ее к обеду. Хорошо, что он есть. Без него, еще и при том, что родители далеко, а друзья вечно заняты работой и домом, ей было бы совсем одиноко.
Линда входит в дом. Из кухни доносится звон кастрюль и тарелок, напоминающий игру перкуссиониста. Как и в любое дело, Джорджо вкладывает в приготовление блюда всю душу и страсть.
Он просто обожает экспериментировать. Вот и сегодня ему захотелось приготовить тайское блюдо – курицу в кокосовом молоке и карри с рисом басмати. Он уверен: Линде понравится.
– Дядя! – Линда целует его в обе щеки.
Она оглядывает его красный фартук.
– Ты сегодня в наряде великого шеф-повара?
– Милая, я либо делаю хорошо, либо совсем не делаю – ты же меня знаешь!
– Точно, я пока накрою на стол.
– Конечно, родная, в этом ты уж точно лучше меня понимаешь, – он ей подмигивает.
В это время по телевизору передают новости. Линда берет пульт и убавляет звук: новости действуют ей на нервы, каких там только глупостей не говорят! К тому же она терпеть не может телевизор за столом или в компании.
Но если уж Джорджо его включил, она не станет ему перечить.
Линда накрывает на стол белую льняную скатерть и складывает веером две салфетки. Потом открывает комод.
– Что поставить: бокалы или стаканы из выдувного стекла? – спрашивает она дядю.
– Думаю, стаканы, раз уж у нас сегодня этническое меню, – отвечает Джорджо.
– Ладно, – Линда встает на носочки, чтобы достать стаканы. И расставляя их, бросает беглый взгляд на экран телевизора.
У светловолосой ведущей мрачное лицо; за ее спиной появляется фотография мужчины. Линда чувствует, как у нее в жилах стынет кровь, она не может поверить своим глазам.
– Да это же Алессандро! – вскрикивает она и прибавляет звук.
Джорджо подбегает к телевизору, в это время на кухне из кастрюли, в которой он варит рис, через крышку переливается вода.
Они стоят молча, будто приклеившись к экрану.
– В Ханое при неизвестных обстоятельствах исчез Алессандро Деган, итальянский фоторепортер, находившийся во Вьетнаме несколько недель, – сообщает ведущая бесцветным голосом. – Тридцатипятилетний венецианец работал в международном агентстве печати. Из сведений, которыми мы располагаем, следует, что он работал над репортажем об эксплуатации несовершеннолетних во Вьетнаме. Наиболее вероятной представляется версия о похищении, пока не подтвержденная итальянским министерством иностранных дел. Возможно, это дело рук местной мафии, контролирующей торговлю несовершеннолетними. Однако «Интерпол» не исключает и версии об убийстве. Мы будем держать вас в курсе событий в наших следующих выпусках.
Линда и Джорджо обмениваются недоверчивыми взглядами, лица их окаменели. Воцаряется пустота – все теряет смысл и значение. Линда плюхается на стул, хватается руками за голову и плачет.
– Этого не может быть, я не верю!
По щекам ее текут слезы и попадают в рот. Светловолосая ведущая тем временем продолжает сообщать новости. За две секунды выражение ее лица меняется от вселенской скорби до радости.
– Сегодня вечером завершится семьдесят первая Международная выставка кинематографического искусства. С репортажем – наш корреспондент в Венеции.
Линда невидящим взглядом уставилась в одну точку на скатерти.
– Все-таки он угодил в неприятности! – Потом с силой ударяет по столу: – Нет, нет, нет!
Она отчаянно кричит. Ее трясет, руки дрожат. Линда чувствует себя маленькой и беспомощной на этом удобном дядином диване в тихом городке, где никогда ничего не происходит, в то время как ее друг в опасности.
Она отчаянно кричит. Ее трясет, руки дрожат.
Джорджо нежно обнимает ее. Глаза у него покраснели, он и сам готов разрыдаться, но сдерживается перед Линдой. Сейчас его племяннице нужно, чтобы кто-то был рядом сильнее ее.
– Успокойся, милая, – шепчет он, гладя ее по голове. – Алессандро умный парень и выкарабкается из этой передряги. С ним все будет хорошо, вот увидишь.
Линда молчит. У нее хватает сил только на то, чтобы закрыть глаза и плакать – так она хоть немного облегчает свои страдания.
* * *
Она сидит дома уже несколько дней. Уже тысячу раз она набирала номер Алессандро, но его телефон не подает признаков жизни. Линда пересмотрела выпуски новостей на всех доступных каналах, но это только усилило тревогу: вестей не было.
«К сожалению, – всякий раз повторяют ведущие с невыносимым спокойствием, – органы власти, занимающиеся расследованием (да какое им дело до такого неудобного репортера, как Алессандро, думает Линда), все чаще склоняются к версии об убийстве».
Боже, это ужасно! Кто знает, куда его бросили! Она не может избавиться от мыслей, они все крутятся в голове. Линда не перестает терзать себя: изменилось бы что-нибудь, если бы она уговорила его не ехать? Заставила бы опомниться, подумать, какой опасности он подвергает свою жизнь? Изменилось бы что-нибудь, черт побери?
