Кстати, о парных отношениях, Тронн, вдруг говорит Эгиль, и теперь вдруг посмеивается он. Мы успеем познакомиться с твоей новой дамой, пока она не канула в прошлое? — говорит он. Не знаю, стоит ли мне подвергать ее такому испытанию, говорит Тронн. Я, видишь ли, забочусь о ней, добавляет он. Да, культурный шок — дело нешуточное, говорит Эгиль. Верно, тут я в порядке исключения с тобой согласен, говорит Тронн. Чем, ты говорил, она занимается? — спрашивает Эгиль и с усмешкой глядит на Тронна, а Тронн глядит на Эгиля и зло усмехается в ответ, я же просто сижу и смотрю на них, сижу в качестве зрителя, в качестве публики. Ты вправду думаешь, я стыжусь, что она работает официанткой? — говорит Тронн. Вправду думаешь, меня заботит, какая у нее профессия? — говорит он. Нет, боже упаси, говорит Эгиль, я правда так не думаю. Знаешь, говорит Тронн, она настолько симпатичнее тебя как человек, что даже и говорить нечего, говорит он, яростно глядя на Эгиля, а Эгиль глядит на него и округляет губы. О-о, говорит Эгиль. Настоящая любовь, говорит он с коротким смешком. Понятно, говорит он. Сомневаюсь, говорит Тронн, вряд ли ты способен понять что-либо с этим связанное. Где уж мне, тут только поэты понимают, говорит Эгиль, со смешком качает головой и вдруг резко меняется, выглядит удрученно. Шумно вздыхает, вымучивает усталую мину. Когда же ты наконец выйдешь из переходного возраста? — говорит он. Когда повзрослеешь? — говорит он. То бишь когда стану таким, как ты? — говорит Тронн. Никогда, говорит он с недоброй усмешкой, а Эгиль смеется и опять качает головой. Никогда! — передразнивает Эгиль. Я хочу жить по-своему, говорит он деланым тоном. Хочу быть свободным, говорит он и опять усмехается.
Знаешь, вдруг говорит Тронн, в бешенстве глядя на Эгиля, ты настолько испорчен, что даже представить себе не можешь, что кому-то вовсе не хочется становиться таким, как ты, говорит он. Да, говорит Эгиль. Деньги меня испортили, я потерял из виду то, что вправду имеет в жизни значение, говорит он, продолжая усмехаться. Так и есть, говорит Тронн. Это чистая правда, хоть ты и иронизируешь, говорит он, в бешенстве глядя на Эгиля, а Эгиль в бешенстве усмехается. Господи, Тронн, говорит Эгиль, смотрит на Тронна, качает головой. Именно ты потерял смысл в жизни, говорит он. Да ну? — говорит Тронн. Да, говорит Эгиль, у тебя же нет цели. По крайней мере, нет цели на дальнюю перспективу, говорит он. Слушайте нашего экономиста! — говорит Тронн. Цели на дальнюю перспективу! — говорит он. Да, ты же постоянно меняешь направление, говорит Эгиль. То собираешься работать в магазине вместе со мной и с мамой, то хочешь изучать медицину и стать врачом, а теперь вдруг надумал податься в писатели, говорит он, никак ты не можешь определиться. И с женщинами так же, ты меняешь их быстрее, чем другие меняют носки, говорит он.
Эгиль прав, Тронн, тихо говорит Эльса. Пора бы тебе и самому это осознать, говорит она. Да ну, неужто ты и Эгиль согласны? — громко восклицает Тронн. Ты и Эгиль? — говорит он, вымучивает короткий, яростный смешок. Это что-то новенькое, говорит он. Ох-х, вздыхает Эльса. Разве ты не видишь, в чем дело? — говорит Эгиль. Не видишь, что стараешься быть как папа? — говорит он. Не видишь, что стараешься идти по его стопам… раз ведешь такую вот откровенно богемную жизнь, говорит он. Тебе недостает отца, Тронн, говорит Эльса, проходит секунда, а я все сижу и смотрю на них, сижу тут в качестве публики, они сидят вокруг стола и разыгрывают камерную семейную драму, а я у них в качестве зрителя.
Знаете что, в бешенстве говорит Тронн. Никогда еще я не сталкивался с подобной любительской психологией, говорит он, потом качает головой, отпивает большой глоток вина, ставит бокал на стол, опять качает головой, усмехается вроде как своим мыслям, но Эльса не отступает, и Эгиль не отступает, а я смотрю на них и вдруг думаю, что все это прямо-таки нереально, прямо-таки не верится, что они могут вот так вести себя во время воскресного обеда. Лучше бы тебе продолжить дело, которым отец занимался в здравии, говорит Эльса. Если хочешь быть как отец, будь лучше таким, каким он был до того, как начал пить, говорит Эгиль и серьезно смотрит на Тронна, и Эльса тоже серьезно смотрит на Тронна, а я, открыв рот, смотрю на них — точь-в-точь тролль о двух головах, они наседают на Тронна, набрасываются на него, а я только сижу и смотрю. Знаешь, говорит Эльса, я чувствую себя почти так же, как в тот раз, когда ты чуть не умер. Ты как бы медленно, но верно пропадаешь прямо у нас на глазах, а это больно, говорит она. Не могу я сидеть и смотреть, как ты идешь к тому же концу, что и твой отец, говорит она, кивает на Троннов бокал, печально улыбается. Ну сам посмотри, говорит она, каждый из нас налил себе бокал вина, а ты почти целую бутылку выпил. Не может так продолжаться, Тронн, говорит она, затем наступает полная тишина, Тронн, совершенно рассвирепев, кладет вилку и нож, выпрямляется, в упор глядит на Эльсу.
Черт, да что ж это такое?! — восклицает он, и я чуть вздрагиваю от этих его слов. Мы тревожимся за тебя, Тронн, тихо говорит Эльса. Мы очень обеспокоены, говорит она, а я смотрю на Тронна и вижу, как он разъярен, он резко, яростно кивает в сторону Эльсы. Всё, хватит! — говорит он. Я взрослый человек, черт побери, говорит он. А я по-прежнему твоя мать, Тронн, говорит Эльса. И я тревожусь, когда вижу, что у тебя не все в порядке, говорит она. Но у меня все в порядке, говорит Тронн. Вполне можно быть в порядке, хоть и живешь не такой жизнью, как вы, говорит он, и на секунду опять наступает тишина.
Я ведь вижу, ты злишься, когда мы намекаем, что ты слишком много пьешь, Тронн, говорит Эгиль, вдруг отбросив весь свой сарказм, всю свою иронию. Как прикажешь это понимать? — спокойно спрашивает он. Да плевать мне, как ты это понимаешь! — вдруг выкрикивает Тронн, и я дергаюсь на стуле, потом замираю и не свожу глаз с Тронна, а Тронн смотрит в свою тарелку, ест быстро, со злостью и безнадежно усмехается, легонько покачивая головой, вот-вот потеряет контроль, а я только сижу и смотрю на него, сижу как парализованная, чувствую, что открыла рот, закрываю его, сглатываю, не свожу глаз с Тронна, нет, это прямо-таки нереально, прямо-таки поверить невозможно. Ну и клёвая вы компашка, говорит Тронн, говорит с набитым ртом, и голос у него дрожит. Не нервничай, Тронн, спокойно говорит Эгиль. Нечего тут командовать: не нервничай! — вопит Тронн, и я опять дергаюсь на стуле, смотрю на Тронна во все глаза, потому что он потерял контроль, я вижу, он больше не способен держать себя в руках, сейчас начнется вообще черт-те что.
Знаешь… — говорит он и делает паузу, качает головой, в бешенстве усмехается, по-прежнему с набитым ртом, а я глазею на него. Знаешь, повторяет он, и голос дрожит все сильнее, знаешь, иной раз я думаю, что на самом деле вы очень несчастны, говорит он. Несчастны и сами не можете понять, не можете разобраться почему, говорит он. Вы дотошно следовали рецептам счастья и идиллии и не можете взять в толк, почему ваша обывательская жизнь доставляет вам куда меньше удовольствия, чем должна бы, говорит он, со смешком качает головой и кипятится все сильнее, а я смотрю на него во все глаза. А когда, говорит он, а когда, повторяет он, вы видите, что я пользуюсь другим рецептом и не в пример вам доволен результатом, вы беситесь, говорит он, нападаете на меня и на мою жизнь, выставляете меня больным, говорит он. Очень вам неприятно сознавать, что с вашим рецептом кое-что не так, и вы принимаетесь давить мне на психику, твердите, что со мной непорядок, говорит он. Чертовски типично для вас выставлять все, с чем вы не согласны, как результат какой-нибудь моей травмы либо проблемы и таким манером избегать деловых дискуссий, ведь к вам-то не подступишься, говорит он, и голос у него дрожит все сильнее, он резко кивает Эгилю, резко кивает Эльсе. Это вы оба больные, говорит он. Не я, а вы, говорит он.
Опять полная тишина, я не свожу глаз с Тронна, проходит несколько секунд, и вдруг Тронн начинает смеяться, смеется и безнадежно качает головой. Ну вот, теперь вы притихли, говорит он, со злостью фыркает и качает головой. Сидите тут, ковыряете еду, с чертовски серьезным видом, говорит он. Нацепили на себя эти окаянные огорченные маски, чтоб до меня вроде как дошло, что я сижу и рассуждаю о себе, говорит он. Изображаете огорчение, чтоб я вроде как смекнул, будто вправду есть причины огорчаться из-за меня и что… и… — говорит он. Зла на вас не хватает, черт побери! — вдруг рявкает он, изо рта брызжет слюна, и я опять дергаюсь.
Полная тишина. Проходит несколько секунд. Тебе нужна помощь, Тронн, тихо говорит Эгиль. Со мной все в порядке! — рявкает Тронн, голос идет откуда-то из живота, глаза расширяются, когда он рявкает, и я чувствую, как у меня опять открывается рот, сижу и неотрывно смотрю на него. До тебя что, никак не доходит? — рычит Тронн. Не нужна мне помощь, со мной все в порядке! — рявкает он, и опять полная тишина, на несколько секунд. Мы тебя любим, Тронн, вдруг говорит Эльса. Мы всегда с тобой, всегда рядом, говорит она, и я смотрю на Тронна, а он упорно глядит в тарелку, осторожно открывает рот, не отрывая взгляда от тарелки, а я, открыв рот, смотрю на него, и вдруг все мое существо пронизывает страх, потому что сейчас он окончательно потеряет над собой контроль, довели они его, он уже не знает, что делает; полная тишина, Тронн поднимает глаза, смотрит в упор на Эгиля и на Эльсу, а я просто сижу и смотрю, проходит секунда, но Тронн не теряет контроль, набирает в грудь воздуху, выпускает его с легким шумом, наклоняет голову, смотрит в стол и безнадежно качает головой.
