Из пятнадцати членов Совета за предложение отклонить ультиматум проголосовало двенадцать. Трое воздержались. Ермил тоже голосовал «за».
Когда члены Совета начали расходиться, Маркитант вдруг задержал Ворона за плечо:
– Ты все верно рассудил. Нельзя перед шайнами слабость выказывать. Я тоже так считаю.
– Тогда зачем разговор затеял о сдаче Кремля?
– Как зачем? Чтобы сомневающихся выявить.
– Вот как? – Ворон взглянул на Ермила с прищуром. – Тебе бы в отделе безопасности служить.
– Ты знаешь, я на многое способен, – собеседник тоже прищурился.
Оба хорошо понимали подтекст. Ермил начал работать на тоболяков еще до того, как перебежал от маркитантов. Как только закрутился у него роман с Альбиной, дочерью Корнея, так Ворон его и завербовал. Почти год Ермил «сливал» информацию о делах маркитантов, пока не женился на Альбине.
– Да только сам понимаешь, – продолжил Ермил, – у меня сейчас других забот хватает.
Ринат кивнул. Да, действительно, Маркитант сейчас крутится, как белка в колесе. А тут еще Изот умер от непонятной хвори. Информация об этом пришла из Промзоны перед самым заседанием Большого Совета. И теперь на Ермиле все заботы по департаменту обеспечения жизнедеятельности лежат.
– Ты на Совете про разведчиков помянул, которые в лагерь шайнов отправились. – Маркитант понизил голос и даже слегка пригнулся к уху Рината. – Они, часом, не новым проходом воспользовались? Там, где мои работники дверцу устанавливали?
– Им самым. А что?
– Нет, ничего. Там, как я понимаю, стражник должен находиться, чтобы разведчиков впускать-выпускать?
– Ну да.
– Может, усилить караул?
– Для чего? – Ворон не понимал, куда клонит собеседник.
– В связи с обострением обстановки. Ну и… на всякий случай. Вдруг кто об этом проходе пронюхает и попробует в тоннель прорваться снаружи?
– А как они пронюхают? Да и дверца там надежная, я сам проверял. Если что, стражник подмогу кликнет, там недалеко. В тоннеле посты стоят.
– Ну, смотри, Ринат, – Ермил пожал плечами. – Я бы у тайных лазов посты усилил. Но тебе виднее.
– Вот именно. Кроме того, нет у меня лишних людей, чтобы в тоннеле караулы увеличивать. Мне бойцы на укреплениях нужны.
– Тоже верно… О Сновиде слышно что-нибудь?
– Нет, – сказал Ворон, – не слышно. Беспокоишься?
– Не без этого. Получается, я ему посоветовал в Мертвую Зону сходить.
– Зря посоветовал. Но он и сам уже не маленький, своя голова на плечах есть.
– Это верно, – согласился Маркитант. Он вообще редко когда спорил. – Да только молодая еще голова, горячая. Может, на поиски кого послать?
– Не надо никого посылать, – равнодушно произнес Ринат. – Да и некого. Сам потерялся, сам найдется.
Глава двенадцатая
С того света
Когда Сновид очнулся, то подумал, что умер. И находится где-то там… Ну, в общем, наверное, в аду. Видимо, боги его наказали за все прегрешения.
Он так решил, потому что увидел странное и одновременно страшное существо, похожее на гигантскую черную птицу. Оно сидело у стены, распустив огромные двухметровые крылья. И молчало. То ли спало, то ли находилось без сознания.
Тело у него было человеческое. Правда, очень худое. Длинные и тонкие ноги существо вытянуло перед собой, а руки – тоже длинные и тонкие, бессильно свесило вдоль туловища. Головы Павел в сумраке толком не разглядел, если не считать вислого носа, отдаленно напоминающего клюв.
Понятно, что такое странное жутковатое существо никак не могло быть ангелом и добрым духом. Про них Сновид кое-что слышал, хотя в деталях никогда не интересовался. Зато оно вполне подходило на роль злого духа Харака, охраняющего вход в Долину Предков.
Согласно преданиям, бытующим в общине тоболяков, злой Харак выполнял волю Верховного Божества. Он не пропускал в Долину тех, кто согрешил, направляя их в адское пекло Тартара. Поэтому вариантов в воспаленном мозгу Сновида возникло немного: либо он уже угодил в ад, либо проходит собеседование на предмет уточнения грехов.
Почему Павел решил, что уже умер? Потому что последним воспоминанием, сохранившимся в его мозгу, стало то, как он захлебывается в грязной воде и проваливается в бездонную яму. Он очень долго погружался в эту плотную беззвучную темноту, пока полностью не растворился в ней.
Настолько растворился, что перестал ощущать что-либо – ни тела, ни мыслей, ни пространства, ни звуков – кроме ощущения абсолютной пустоты. И когда он вдруг открыл глаза и увидел крылатого монстра, то подумал лишь одно: «Я уже там»…
Монстр неожиданно шевельнулся, приподняв опущенную голову. И Павел увидел его глаза: продолговатые, мерцающие голубым светом.
…очнулся… пить хочет…
Слова прошелестели в голове Сновида. И он еле слышно прохрипел, словно получил подсказку:
– Пить… пить… пить…
…пить просит… очнулся…
Во рту и горле так пересохло, что Павел с огромным трудом управлял языком, почти не чувствуя его. Он даже не мог понять, говорит ли он что-то или только думает. И в этот момент появился Бортник.
Сновид ничуть не удивился, что встретил «горного» в аду. Или на пороге в ад. В жизни и не такое случается. В смысле – в загробной жизни.
– Очнулась наша пропажа, – произнес Бортник. – Ну, теперь долго жить будешь.
Он приблизился, присел около Сновида на пол и приподнял его голову.
– Ну-ка, попей-ка «живой водицы».
То, что «горный» назвал водицей, больше напоминало жидкий кисель. Но Сновид с жадностью выцедил целую кружку. Затем, откинувшись на пол, прошептал:
– Где я?
– На берегу Иртыша, – сказал Бортник.
– Иртыша?
– Ну да. Тебя сюда Кар доставил. Должен был к вашему укрытию, где его спир ждал. Да не получилось. Кара с караульной вышки часовой из пулемета подстрелил. Вот он и приземлился там, куда смог дотянуть.
– Какой еще… Кар?
– Да вот он, крылан, – «Горный» показал рукой. – Мой боевой товарищ. Он в нашем остроге задержался, когда на нас шайны напали. Подранили его, не мог сразу улететь. Но когда немного оклемался, то отправился нас искать. Нашел, естественно. Сначала меня, потом Зюба. Ну а потом уже и тебя вычислил.
– Как же он… умудрился?
– Это не он умудрился, а ученые, которые крыланов разрабатывали. У них в мозгу такое устройство есть, что-то вроде биолокации. Могут любое существо вычислить и найти, если получат определенные параметры. В общем, это что-то вроде компьютера. Слышал о таком?
– Слышал… У нас в подземелье… в Промзоне… такие стоят.
– Ух ты! Работают?
– Нет. Там чего-то… не хватает… Так это крылан… мне помог?
– Он. – Бортник помолчал. – Не помог, а спас. – Снова помолчал. – Честно говоря, Павел, ты, считай, уже на том свете побывал. Крылан тебя из ямы вытащил, но ты уже полутрупом был.
– Почему?
– Досталось тебе сильно. Хорошо, что Кар, когда здесь приземлился, не сразу вырубился. Он успел от тебя штук пять болотных пиявок отодрать. А они, твари, мало того, что кровь сосут, так еще и токсины впрыскивают. Если бы вас Зюб быстро не обнаружил, то, боюсь, ты бы сейчас уже хладным трупом лежал. У тебя очень сильное отравление было. Уж не знаю, где ты столько яда нахватался.
– Меня еще ночью… хищная роза… уколола…
– Роза? Хм… Сколько раз уколола?
– Один.
– Один? Хм… Ну, не знаю… В общем, Зюб развел антидот и влил тебе в рот. Потом отправился меня искать… Но давай об этом позже. Ты сейчас очень слаб, отдохни. Сейчас из тебя токсины выходят. Да еще по голове ты очень крепко получил. Как только череп выдержал. Болит голова?
– Нет, не болит, – сказал Павел. – Только гул… в ушах стоит… И тело какое-то… Будто меня вовсе нет… Пустота…
– Скоро пройдет. Это тебя рвало очень сильно, ты просто не помнишь. Пройдет. Считай, что заново народился. А это, парень, трудная процедура…
Когда Сновид очнулся во второй раз, было уже почти темно. Бортник сидел около крылана и кормил его с ложечки кашей из котелка.
– Эй, – сказал Павел, – привет.
…привет…
– Привет, – откликнулся «горный». – Сразу слышно – голос бодрее стал. Как состояние?
Сновид пошевелил руками. Потом ногами.
– Вроде ничего. Тело чувствую.
– Значит, чувствительность возвращается. А то у тебя вроде паралича наступило.
Павел приподнял руку и повертел ею. И только тут понял, что лежит под каким-то покрывалом почти совсем голый: без кольчуги, поддоспешников и даже без штанов.
– Это вы меня раздели?
– Да, я с Зюбом. Надо было растереть тебя мазью. На тебе, к слову, живого места не было. Особенно на ногах. Из тебя, что, отбивную хотели сделать?
Сновид вспомнил, как дампы волокли его на аркане, и непроизвольно поежился. Ну и жизнь пошла – ни дня без приключений.
– Типа того. Кое-кто даже обещал живьем нео скормить.
– Да ну? Веселые у тебя знакомые.
Бортник отставил котелок в сторону и сказал:
