— Вот это бабушки бегают… — протянула Виолетта.
— Ты извини меня, просто не хочу, если возможно, чтобы ты носила эту штуку. Поверь, я беспокоюсь только за тебя! — сказал я, склоняясь к девочке.
— Это мамин… — всхлипнула в ответ она.
И тут я подумал, что, действительно, даже не поинтересовался у Николая, пока была такая возможность, родителями ребёнка. Да и он, насколько я помнил, ни словом об этом не обмолвился. Как-то нехорошо, и раз уж девочка опять со мной, вполне возможно, нам имеет смысл что-то предпринять в этом отношении. Однако, когда я осторожно поинтересовался у Виолетты, где же сейчас её папа и мама, та очень просто и спокойно ответила:
— Они на небе, с ангелами. Смотрят на меня оттуда и радуются или переживают. Думаю, тот дядя им точно не понравился, а ты очень даже…
Некоторое время я не находил, что ответить, потом прижал к себе девочку и сказал:
— Знаешь, может, пойдём отсюда куда-нибудь. Видишь, здесь такое дело…
— Да, идём. Машина стоит вот за теми деревьями!
Девочка оживилась и ткнула пальчиком в сторону поворота, где темнело двухэтажное заброшенное здание, когда-то бывшее детским садом.
— Какая машина?
— Та, в которой оставил меня этот дядя. Там и ключи висят. Он сказал, что ты умеешь ездить и обязательно меня покатаешь…
— Да, так и есть! — задумчиво кивнул головой я и, ещё раз посмотрев на гроб, увлёк ребёнка за собой.
Мы миновали недавно отремонтированную, но уже всю потрескавшуюся дорогу, повернули и я увидел тот самый «мерс», на котором Хельман забирал меня из больницы. Что же, привет, старый друг! Усевшись в приятно пахнущий чем-то освежающим салон, я убедился, что ключи действительно болтаются в замке зажигания и что-то мне напоминают. Вытащив брелок, я некоторое время внимательно его разглядывал, а потом понял, что это ключи от квартиры Олега, того самого, который отбыл в США и просил присмотреть за его квартирой. Следовательно, мне чётко озвучили, куда именно можно направиться, и от этого, собственно, ехать в этом направлении хотелось ещё меньше. Однако, в самом деле, куда же ещё податься? Снимать где-то номер — вызывать лишние подозрения, раз я теперь ещё и с маленькой девочкой. Отправиться на работу? Пожалуй, как-то не хочется — вряд ли меня там ждёт что-то интересное, да и запасного пистолета в ящике стола нет.
— Ну так что? Мы едем? — нетерпеливо спросила Виолетта, качаясь на заднем сиденье и стараясь попасть головой в проём между передними подголовниками.
— Да, наверное. А больше дядя ничего не говорил?
— Нет. Разве что, сказал, чтобы я не забыла описать тебе, куда мы с ним ездили…
— И куда же?
Девочка замерла, какое-то время с забавно сосредоточенным выражением на лице, думала, а потом улыбнулась:
— Ну, были в зоопарке! Там такие слоны и белые медведи! Я даже видела, как они купались, а потом отряхивались.
— А откуда поехали? Что вообще было с тех пор, как мы расстались? — Я откинулся на спинку и наблюдал за ребёнком в зеркало заднего вида.
— Ну я, честно говоря, не хотела об этом говорить… Плохое место, странное и там всё время за мной кто-то следил…
— Может так оказаться, что это очень важно. Поэтому всё понятно, но, пожалуйста, расскажи мне как можно подробнее! — попросил я, с болью в сердце глядя, как личико Виолетты начинает вытягиваться, и она трёт глаза — не плачет… наверное, просто они заболели от гари.
— Мы долго ехали и оказались возле таких больших зданий, как показывают в фильмах. Потом был шлагбаум, какое-то поле со светлыми камнями и пылью. Я видела странные строения, напоминающие колбы, а сверху симпатичные маленькие домики, соединённые между собой коридорами. А потом были такие большие круглые колонны и сверху несколько этажей дома. Я правду говорю, не выдумываю. Ты веришь?
— Конечно! — я кивнул головой, а сам размышлял о том, что всё это кажется удивительно знакомым. Но почему?
— Потом мы остановились, и он повёл меня к этому большому зданию. Там сбоку была дверь, мы вошли в заваленную обломками кирпичей комнату и пошли по дрожащей, громыхающей лестнице вверх. Очень долго поднимались, я совсем устала…
— Это можно понять. Уверен, что так оно и было, — сказал я, ясно увидев перед глазами Хельмана и эту маленькую девочку, карабкающуюся наверх в неизвестность.
— Потом мы вышли в комнату, а из неё на крышу и оказались высоко-высоко. А тот двухэтажный дом, который я видела снизу, оказался рядом и такой большой…
И тут у меня в голове что-то промелькнуло, и я вспомнил, как ехал на электричке и наблюдал нечто подобное недалеко от Казанского вокзала. Чтобы подтвердить или опровергнуть это, я быстро спросил:
— А какого цвета были эти колонны, или, мне кажется, более уместно назвать их цилиндры?
— Такие светло-жёлтые…
— Хорошо, продолжай, пожалуйста!
Виолетта кивнула и всхлипнула:
— Мы вошли в этот дом, и всё там было не так. Я сначала подумала, что у меня что-то случилось с глазами… Как будто смотрела через аквариумы. Размыто и непонятно. Тот дядя куда-то исчез, и я осталась одна… Кажется, бесконечно долго бродила внутри, натыкаясь на что-то, плакала, звала на помощь, но никто не приходил. Мне казалось, что я замечаю кого-то вдалеке, и он наблюдает за мной, но, может, так просто хотелось. Потом я устала, села и даже стены там были какие-то не такие. Наверное, уснула, а когда открыла глаза, рядом опять был этот дядя, который забрал меня в зоопарк. И оттуда привёз сюда…
— Так ты ничего не ела? — обеспокоено спросил я, подаваясь вперёд.
— В зоопарке мы посидели в кафе, только мне совсем не хотелось кушать. Было грустно, хотя животные понравились очень, и я не хотела никуда оттуда уходить.
— Ладно. Обещаю, когда мы со всем этим разберёмся, то вместе отправимся в зоопарк или куда-либо ещё, а пока надо заняться делом. Кстати, а где ты жила до всех этих событий?
— В детском доме. Но я не хочу туда возвращаться! Ты же не отдашь?
Я замялся и ответил успокаивающим голосом:
— Очень постараюсь, но ты уже достаточно взрослая, чтобы понять: там есть много формальностей, которые мне не в силах просто так обойти.
— Но ты же очень постараешься?
— Не сомневайся…
Девочка выдохнула, чуть-чуть улыбнулась и указала пальчиком на бардачок:
— Там ещё что-то должно для тебя быть.
Я наклонился вправо и достал единственную вещь, которая была засунута сбоку, — небольшой шуршащий пакет. В нём оказался техпаспорт на машину и выписанная на имя В. Г. Спасшегося доверенность. Надо же, какой законопослушный — и здесь всё продумано!
— Так мы поедем куда-нибудь подальше отсюда? А то я волнуюсь, что тот дядя вернётся и опять заберёт меня в это странное место. Не хочу там больше никогда оказаться!
— Да-да. Только последний на сейчас вопрос: тот мужчина ушёл отсюда пешком?
— Конечно. А как же ещё? — Виолетта удивлённо посмотрела на меня и покачала головой. — Он хоть и странный, но не может летать или ещё что-то там.
— Вот и хорошо, иначе было бы намного сложнее! — кивнул я и завёл двигатель. — Сейчас мы поедем в одно удобное место, там передохнём и ещё раз всё обсудим, чтобы поскорее закончить.
— Только позаботься обо мне, ладно?
— Можешь быть уверена во мне!
Я вывернул руль и медленно поехал вдоль своего дома, глядя, как гроб грузят в автобус, и, кажется, даже различая заунывный плач. С чувством неожиданного удовлетворения я увидел, что здесь нет никого, кто мог бы оказаться священником, и это вызывало странное успокоение — значит, всё идёт теперь так, как надо. Хватит с меня этих кошмаров с церковью, крестов из дыма и ужасных монстров, которые за ними таятся. Хочется, чтобы наконец-то наступила белая полоса и продлилась как можно дольше.
Глава XI
Роли меняются
С трудом миновав традиционные московские пробки, нахождение в которых по такой жаре сделалось в несколько раз невыносимее, мы вскоре остановились во дворе новой многоэтажки. Это был какой-то авторский проект, может, и оригинальный, однако оставляющий впечатление запутанности и нездоровой напряжённости. А всё дело было в углах — они присутствовали повсюду, буквально на каждом шагу. Конечно, на мой взгляд, круглое решение было бы совсем неудачным, однако и такой, угловой вариант, выглядел весьма безрадостным. Мне такие дома никогда не нравились, но, как говорится, на вкус и цвет — без товарищей. Зато со всем остальным, кроме, пожалуй, вечно спящего, но очень красиво одетого консьержа, был полный порядок.
Думаю, нечто подобное ощущала и Виолетта — с каждым шагом, девочка с всё большей опаской вжимала в голову плечи и старалась замедлить шаг, словно ожидая, что из-за очередного угла кто-то непременно выпрыгнет. Мне было больно на это смотреть, да и выкручиваемый большой палец, за который схватился ребёнок, едва мы зашли в просторный подъезд, явно не способствовали расслабленности и позитиву. Зато когда мы гулко захлопнули за собой массивную дверь, Виолетта явно оживилась, а я слегка наигранно сказал:
