совсем плохо с освещением, и мне снова начали мерещиться расплывчатые тени с хоботками и желтыми глазами.
Зажмурилась, чтобы прогнать видение. И вскрикнула, когда на локте сжались чьи-то пальцы.
Он подкрался совершенно бесшумно. Словно из стенки выпрыгнул или из сгущающейся в углу темноты!
– Мы с вами еще не договорили, Эйвелин, – Рэдхэйвен рывком оттеснил меня к стене, вжал лопатками в черную тень. Навис перед самым носом и тяжело задышал.
– Ваше общество становится слишком навязчивым, сир, – строго посмотрела на проклятого мужика.
Он меня до чертиков напугал своим внезапным появлением из темноты.
– Привыкайте, – фыркнул тот, сверкая глазами. Вид такой, словно я снова в чем-то проштрафилась.
– Отпустите!
– Не отпущу. Я могу, стиснув зубы, пережить кураторство Райса. Преподает он лучше, чем пахнет, – прохрипел Рэдхэйвен, сжимая мои локти. – Могу перетерпеть мучительно долгие дни, пока вы ко мне привыкаете. Пока дергаетесь из-за ерунды, краснеете до ушей и старательно изображаете амнезию.
– Не изображаю я ничего…
Сердце в груди ходуном ходило, сжимаясь от дурных предчувствий. Так проклятый хитанец на меня еще не смотрел.
– Могу дать вам время… много времени… Сколько выдержу – все ваше, – горячий палец грубо прошелся по моим губам. – Но, Варх дери, какого гхарра вы творили на полигоне?!
– На полигоне? Я ведь сказала уже, что эти магические нитки сами появились, – сдавленно прошептала, с опаской демонстрируя Рэдхэйвену чистые ладони. А ну как фиолетовый моток опять из них выпрыгнет.
– Я не про чары, – он сурово сдвинул брови и ткнулся своим загорелым носом в мой. Не рискнула отталкивать мужчину. Пах он не в пример приятнее Райса. – Ровейн Диккинс.
– А что с ним не так?
– Все с ним не так!
Вообще, он прав, конечно. С Диккинсом вечно все не так. Я бы и хотела, чтобы было «так», но не выходит почему-то.
– Вы не будете с ним готовить совместный проект. Это не обсуждается, – он оторвался от меня и сложил руки на груди.
– И те возражения по заявке…
– Это мои возражения, – кивнул проклятый маг. Практически смертник без двух минут. Так меня с научным проектом еще не опрокидывали. – На бал, разумеется, ему тоже придется пойти с кем-то другим.
– Вы, часом, не огхаррели? – сощурила глаза.
За плечами Рэдхэйвена возвышалась та самая статуя Имиры, загадочно на нас поглядывая из-за волн золотистых волос. Всем своим соблазнительным и слабо одетым видом намекая на непотребства, которые тайно происходят за ее спиной.
Я ведь тоже туда собиралась… с Вейном.
– Предупреждаю, мисс Ламберт: если вы еще хоть раз позволите ему к себе прикоснуться, мне придется лишить его… кхм… способности прикасаться. Со мной шутить очень опасно. Очень.
Остолбенев от немыслимой наглости Его Проклинательства, я даже дар речи на миг утратила.
– Точно огхаррели, – закивала изумленно, глядя в черные воронки, наполняющиеся мраком.
Самодовольный квахар!
Да будь он даже детенышем каффы, я бы его гладить не стала!
– Вы меня вынудили, – Рэдхэйвен резко выдохнул и завел руки за спину. Поджал губы, прокряхтел какие-то ругательства. И, сделав несколько шагов по коридору, толкнул дверь в кабинет Мюблиума. – Входите, я вам объясню расклад, мисс Ламберт.
– Здесь объясняйте, – с опаской заглянула в темное нутро небольшого помещения, уставленного шкафами.
И тут же была требовательно пропихнута внутрь, несмотря на вялое сопротивление.
– Да что вам от меня нужно, сир?! – взвилась нервно и выдернула локоть.
Вспомнить бы те руны фиолетовые, что в воздухе полигона зависали. Создать кро-о-ошечный разрывчик материи. И отправить треклятого Рэдхэйвена прогуляться по изнанке! Обычно я мирный теоретик, но не сегодня, не сегодня.
– Я ведь ясно выразился. Вынужден запретить вам тесное общение с этим… Ровейном, – имя процедил, будто ядом траванулся. – Ни проектов, ни танцев, ни поцелуев на полигоне. Доступно?
Доступно. Он тоже где-то обо что-то ударился. Бывает.
– И по какому такому праву вы мне все это запрещаете? – хмыкнула с жалостливой усмешкой.
– По такому, по такому… По законному праву, Эйвелин, – промычал себе под нос, зажигая настенные светильники.
В кабинете пахло бумагами, старостью и Мюблиумом. И еще немножко проклятым хитанцем, привнесшим свой аромат в пространство.
– Я обещал кое-что вашему отцу…
Ничуть меня не смущаясь, он бросил свой смятый мундир на письменный стол, расстегнул самую верхнюю пуговку на рубашке и размял затекшую шею до хруста. С силой потер лицо и уставился на меня тяжелым взглядом.
– Что обещали? – осела на хлипкий стул.
Слишком много с меня сегодня… всякого.
– Что сообщу вам «новости» позже. Как разберусь с делами и смогу вернуться в этот ваш… Аквелук…
Он подошел, оперся на спинку стула, уложив ладони по обе стороны от моих подрагивающих плеч, и нагнулся к самому лицу.
– Но в данных обстоятельствах не вижу смысла и дальше оберегать вас от реальности, – прошептал вкрадчиво. – Тем более, иногда мне кажется, что это реальность надо оберегать от вас. Ваш отец не намекал, какую оплату я потребовал за ваше спасение?
– Я не спрашивала. Но догадываюсь, – я гордо вздернула подбородок, обещая себе, что в этот раз ему не удастся меня смутить. Гхаррушки.
– Правда? – его голос искрил неподдельным удивлением.
– Родовой артефакт, принадлежавший матери. Между прочим, бесценный. Я понимаю, вы не знали о ее гибели…
– Знал.
– Тогда это низко и подло – забрать памятную семейную реликвию ради своих неведомых…
– С чего ж вы взяли, что забрал? – темная бровь недоуменно приподнялась.
– Да как это с чего? Артефакт пропал из-под защитного купола!
Я обвинительно ткнула пальчиком в его грудь, пытаясь от себя отпихнуть. Хоть немножко. Он решительно не отпихивался.
– Значит, ваш папаша отдал его в чистку, – Рэдхэйвен невозмутимо пожал плечами. – Артефакт впитал остаточные сгустки тьмы, что могло дурно отразиться на его свойствах.
– Так вы его не забрали? – для будущего ученого я слишком медленно соображала.
Что мамин любимый артефакт остался в доме – это хорошо. Но что тогда приглянулось столичному гостю? Особо ценных книг в нашей библиотеке нет, да и случайного сундука с йоргенами под диваном не завалялось.
– Нет, мисс Ламберт. Я куда более эгоистичная сволочь, чем вы думаете, – его щекотный взгляд привычно упал на мои губы, и теплое дыхание
