Я молча покраснела. Мистер Эшли с глубоким вздохом плюхнулся в кресло. Тут меня озарило. Я тоже присела.
Я
Мистер Эшли, я нуждаюсь в услугах джентльмена.
Кеннет Эшли
(морщит лоб)Вы просите меня подыскать вам джентльмена?
Я
Не могли бы вы съездить со мной в Бедлам?
Кеннет Эшли
К безумцам?
Я
К Табите.
Кеннет Эшли
Безумной?
Я
В окно постучала старушка чуть свет…
Кеннет Эшли
Залаяла громко собака в ответ.Старушка присела, сама не своя,и тихо сказала: «Ну, значит, не я!»
Я
Сейчас?
Кеннет Эшли
(поднимается с места)Сейчас.
Казалось, его ничто не может удивить.
Когда на улице мистер Эшли остановил кэб, я с ужасом осознала, что у меня при себе нет ни гроша. Признаюсь, из тех десяти фунтов, которые мистер Кинг-младший с таким трудом вытряс из отца, не осталось ни пенса. Во-первых, я купила несколько разорительных для честных девушек безделушек, дабы украсить ими себя на свадьбе Лидии (веер, ридикюль, цветы для шляпки); во-вторых, страсть к рыбной ловле на мушку повергла меня в пучину растрат. На поездки в фиакре и покупки в книжном магазине мистера Гэллоуэя я спустила последние шиллинги. Пока мистер Эшли устраивался в кэбе поудобнее, я горько сожалела о своей опрометчивости. Он вытянул ноги и задремал.
Я
М-м-м… Мистер Эшли, думаю, точнее, боюсь… Вы не могли бы… не могли бы вы… вы… вы… м-м-м…
Мистер Эшли томно приоткрыл глаза и передразнил мое заикание: «Не могли бы… не могли бы вы… вы… вы…» Что именно?
Я
(с достоинством)Разумеется, я вам все верну.
Мистер Эшли ответил: «Ясно», — и снова закрыл глаза. Мне пришлось потрясти его за плечо, когда кэб остановился у входа в Бетлемскую королевскую больницу. «М-м-м спать», — пробормотал он, переворачиваясь на другой бок, словно в собственной постели.
Кучер
(любезным тоном)Ущипните его, мисс. Или, может, у вас найдется шляпная булавка поострее…
Эти советы привели мистера Эшли в чувство, но к кованой ограде дома для умалишенных он шел, сонно пошатываясь.
Я
Вы знаете, что по ночам следует спать?
Кеннет Эшли
Я-то прекрасно знаю, в отличие от короля Арагона.
Я
(невпопад)Вы кутите.
У мистера Эшли не нашлось времени возразить: к нам подошел один из служителей осведомиться, что нам угодно.
Я
Увидеться с доктором Барнаби Монро.
Сторож
Не свезло вам. Он только что уехал.
Сторож вытянул перед собой странно согнутую ладонь, словно в приступе острого ревматизма. Мистер Эшли незаметно что-то в нее опустил.
Кеннет Эшли
Мы хотели бы осмотреть заведение.
Сторож с одобрением отнесся к проявленному нами интересу и порекомендовал начать осмотр с «не слишком буйных». Мы прошли через сад, где одиноко бродили несколько несчастных душ, и сторож указал на местные достопримечательности: Генриха VIII, беседующего с деревом, и инфанту Кастильскую, возлежащую на скамейке.
Кеннет Эшли
Кажется, я ее узнаю. (Доверительно, сторожу.) Я, как-никак, король Арагона.
Я стала опасаться, что нас самих не выпустят из Бедлама.
На минутку мы остановились полюбоваться крытой галереей и куполом госпиталя, а потом сторож, похвалив метод успокоения буйнопомешанных путем выливания им на голову ледяной воды и сожалея, что для лечения теперь запрещено использовать хлыст, предложил посетить женское крыло.
Сторож
Они потише будут, и потом, это поприличнее для вашей дамочки.
Он подмигнул мистеру Эшли, а тот, в свою очередь, с супружеской галантностью предложил мне руку.
В холле и галереях мы встретили нескольких обитательниц лечебницы, которые действительно вели себя очень тихо, бесстрастно провожая нас невидящим взглядом.
Сторож
Доктор Монро — он им дает добрые пилюли, этим дамочкам. Хлораль называется. Пару раз они отказывались их пить. Но мы им раскрыли челюсти специальным ключиком…
Я поняла, что долго не выдержу, поэтому решилась его прервать.
Я
Скажите, есть ли здесь кто-нибудь по имени Табита?
Сторож
Табита, а дальше?
Я
Точно не знаю. Я всегда называла ее просто Табитой…
Сторож покачал головой.
Я
Вот что! Возможно, вы знаете ее под другим именем? Она притворялась, что ее зовут Финч, мисс Финч.
Сторож
А, эта! Конечно, знаю. Все хотела что-нибудь поджечь.
Я
Она умерла?!
Сторож
Умерла? Почему вы хотите, чтобы она умерла?
Я
Где она? Можно ее увидеть?
Сторож
Не думаю, нет, не думаю…
Протянутая ладонь сторожа снова сложилась лодочкой, и мистер Эшли опустил в нее еще один шиллинг. Мы продолжили наше передвижение по лабиринту коридоров. Табите запретили свободно ходить по Бедламу. Ее держали под замком, как и других женщин, кого признали буйными.
Сторож
(с умным видом)Это стерики, так доктор говорит. Научное слово. Значит, коли лягаются, их привязывать надо. К кровати. Ух, как сильно лягаются!
Беседуя, мы дошли до коридора с двумя рядами запертых дверей, в каждую из которых был вделан глазок. Сторож остановился перед одной из дверей и открыл смотровое окошко. Я нетерпеливо прильнула к нему, сдерживая желание закричать: «Табита!» Я увидела беленные известью стены, узкое зарешеченное окно и плетеный стул, на котором Табита сидела совсем как прежде, с корзинкой для шитья у ног. Только теперь она не шила: безвольные руки лежали на коленях, она неразборчиво что-то бормотала. К этому я успела подготовиться, пока шла по коридору и разглядывала других обитательниц Бедлама. Волосы Табиты стали совсем седыми, белыми, как ее лицо, как ее рубище и как ее глаза, в которых от прежнего огня остался только пепел. Но это было еще не все. На ее лице теперь красовались три безобразных шрама: один на лбу и два на висках.
Я со стоном отшатнулась. Пришла очередь мистера Эшли заглянуть в глазок.
Кеннет Эшли
Что они с ней сделали?
Сторож
А, да, это вот метод лечения доктора Монро. Скальпелем надрезать справа, слева и по центру. Здорово их успокаивает.
Его слова успокоили меня окончательно — я тут же потеряла сознание. Не знаю, что происходило дальше и как я оттуда выбралась. Я пришла в себя только в кэбе от того, что мистер Эшли говорил со мной и хлопал по рукам. Его слова я слышала нечетко. Он сожалел, что повел меня в Бедлам, а еще (неизвестно почему) он говорил о Шекспире. Он цитировал Макбета: «Жизнь — сказка в пересказе глупца. Она полна трескучих слов и ничего не значит»[16].
Он был страшно взволнован. Намного сильнее, чем я, потому что я уже ничего не чувствовала. В мой мозг вонзили скальпель, отсекая все связи, соединявшие меня с прошлым. По моей просьбе кэб остановился в начале моей улицы.
Я
Благодарю вас, мистер Эшли, за все, что вы для меня сегодня сделали. Само собой, я верну вам деньги.
Я слышала себя со стороны и не узнавала собственного голоса. В нем не было ничего моего: ни разума, ни чувств.
Кеннет Эшли
Вы в порядке, мисс Тиддлер? Вы так бледны… Я боюсь, вы снова потеряете сознание. Я вас провожу.
Я
Благодарю вас. Я бы предпочла пройтись одна. Со мной все хорошо. Это просто головокружение. Оно уже прошло, мистер Эшли.
Как обычно, я постучалась в дверь с черного хода, и Мэри открыла. По черной лестнице я добрела до четвертого этажа, миновала проходную комнатку, мельком взглянув на стул Табиты. Призрак не появился. Я вошла в классную комнату, дрожа от холода. Доктор Пайпер прав, там совсем плохо топили. Я повернула направо, к клетке Питера. Опустилась на колени. Мне не с кем было поделиться, некому рассказать… да и что рассказывать?
Я
Питер, я видела… Сегодня я видела Табиту. Помнишь Табиту, Питер? Она тебя называла Фрикасе, но в глубине души любила…
И тут я вдруг увидела себя со стороны: на коленях, беседующую с кроликом. Одна умалишенная рассказывает о другой. От рыданий задрожали плечи. Я спрятала лицо в ладонях, оплакивая детство. Мое искалеченное, обгоревшее детство.
26
Меня затянуло в темный омут; доктор Пайпер сказал, что это неврастения. Я слышала, как мама громко шепчет ему на ухо: «Она сошла с ума, так ведь?» Доктор советовал отправить меня на воды во французские Пиренеи, в Баньер-де-Бигор. Я готова была лечиться хоть в Австралии, лишь бы подальше от мамы. Однако при одной мысли, что надо ехать за границу, мне становилось не по себе. Мне бы хотелось оказаться, причем навсегда, в Дингли-Белл, рядом с моим «источником». Я не могла дождаться, когда снова его увижу.
