— А вы хорошо знаете этих молодчиков?
— Да мы все тут знакомы.
Тут заговорил капитан:
— Короче, через пару минут можно будет сниматься.
Зику показалось, что капитан старательно скрывает беспокойство.
Старший помощник Паркс выглянул из окна, точнее, попытался выглянуть, поскольку обзор ему загораживал корабль. Они с капитаном обменялись взглядами, и Бринк замахал рукой, поторапливая экипаж:
— Как у нас с готовностью?
Мистер Гайз, дородный мужчина в закатанных до колен штанах и нательной рубахе, доложил:
— Да уж взлетим как-нибудь. Давайте-ка сворачиваться, и сразу в воздух.
Принцесса Анжелина наблюдала за этой сценой с тревогой; заметив, что на нее смотрит Зик, она изобразила оптимизм:
— Пора. Приятно было познакомиться с тобой, Зик. Ты вроде бы славный мальчуган; надеюсь, мать не слишком сильно тебе всыплет. А теперь лети домой. Может, еще увидимся как-нибудь.
На миг у него возникло чувство, что сейчас она полезет обниматься. Но принцесса не стала его тискать — просто развернулась, прошла по коридору и скрылась на лестнице.
Зик неловко застыл посреди комнаты — наедине с экипажем, разбитыми окнами и воздушным линкором.
Линкором.
Слово непрошено мелькнуло в его мозгу — а с чего вдруг, он не знал. «Клементина» была самым обычным кораблем — сбитой из разных кусков и кое-как залатанной воздушной посудинкой, позволявшей владельцам перевозить через горы любые виды грузов. Наверное, сказал он себе, за этой матово-черной обшивкой спрятана какая-то более серьезная начинка.
Капитан складывал инструменты в продолговатый кожаный мешок, куда при желании мог поместиться бы он сам. Зик подступился к нему с вопросом:
— Сэр, где бы мне…
— Да где угодно, — отрезал Бринк. — Принцесса за тебя заплатила, и мы поперек ейной воли не пойдем. Она хоть и стара уже, но хитрить с ней я не стал бы. Мне мои кишки нужней в животе, благодарю покорно.
— Э-э-э… спасибо, сэр. Тогда мне просто… зайти?
— Ага, валяй. От двери далеко не отходи. Если и дальше так пойдет, то придется, видимо, вышвырнуть тебя с самой верхотуры, а не как обычно.
У Зика глаза поползли на лоб.
— Вы что, хотите так вот взять и… сбросить меня с дирижабля?
— А, мы ж тебя еще веревкой обвяжем. Шибко сильно шмякнуться не дадим, лады?
— Лады, — выдавил Зик.
Ему показалось, что капитан вовсе не шутит, и внутри зашевелился сосущий страх.
Лихорадочная спешка, с которой работала команда, действовала мальчику на нервы. С уходом принцессы матросы засуетились еще судорожнее, и Зик начал подозревать, что они лишь бравировали перед ней. Это его не обрадовало.
К стене здания был пригнан и плотно зафиксирован крытый трап, через который матросы попадали в гондолу. Зик показал на него пальцем, и капитан одобрительно кивнул — заходи, мол.
— Только не трогай ничего! Это тебе прямой приказ, сынок, и если ты его нарушишь, то лучше отрасти крылья, пока еще время есть. Потому что троса для тебя уже не найдется, — намекнул он.
Зик с поднятыми руками затараторил:
— Понял-понял. Ничего не буду трогать. Просто буду стоять вон там и…
Сообразив, что его никто не слушает, он закрыл рот и опасливо поднялся по трапу.
В утробе «Клементины» было холодно, уныло и довольно сыро, зато светлее, чем он ожидал: тут и там со стен свисали на подвижных кронштейнах небольшие газовые лампы. Одна из них разбилась, и осколки валялись по всему полу.
Зик огляделся вокруг себя, не рискуя дотрагиваться до сложных приборов и болтавшихся рукоятей даже кончиками пальцев. Его мать говаривала, что даже тени зла лучше избегать,[19] и ради собственного блага он следовал этой рекомендации со всей возможной точностью.
Дверь в грузовой отсек была приветливо распахнута. Засунув голову в проем, Зик увидел штабеля ящиков, составленные в углу, и подвешенные к потолку мешки. Его старый приятель Ректор кое-что рассказывал о том, как собирают Гниль для последующей переработки, так что о предназначении мешков он догадывался; а вот на ящиках никакой маркировки не было, и храниться в них могло что угодно. Выходит, «Клементина» перевозила не газовое сырье, а какой-то другой груз.
Снаружи у кого-то с громким лязгом вылетел из рук гаечный ключ.
Зик отпрыгнул как ужаленный, хотя рядом никого не было и никто, кажется, не заметил его отсутствия у двери.
Он поспешно вернулся на место и встал у трапа. В проеме показались мистер Гайз и Паркс с инструментами в обнимку. В этот раз на него никто и не взглянул — только капитан пробурчал, когда он двинулся было за ними:
— Ты ведь будешь стоять там, где велено?
— Да, сэр.
— Хороший мальчик. У тебя над головой строп. Держись за него. Мы отчаливаем.
— Прямо сейчас? — пискнул Зик.
Мистер Гайз сдернул со спинки кресла куртку и кое-как втиснулся в нее.
— Лучше бы минут двадцать назад, но и так сойдет.
— Да, лучше бы, — посетовал Паркс. — Они в любую минуту могут сесть на хвост.
Тут он заметил пассажира и умолк.
— Знаю, — согласился капитан с неоконченной мыслью Паркса, им обоим понятной. — А ведь Гайз нам выиграл сорок минут. Черт, ну надо же нам было так продуть часовую фору.
Паркс с такой силой стиснул зубы, что его нижняя челюсть, выступавшая из-под маски, показалась Зику высеченной из гранита.
— Не моя вина, что на двигателях была неправильная маркировка. Стал бы я нарочно втыкаться в эту башню!
— Никто и не говорит, что это твоя вина, — заметил Бринк.
— Еще бы кто-нибудь говорил! — прорычал старший помощник.
Зик с нервным смехом проговорил:
— Уж я-то точно не говорил.
Его слова пропустили мимо ушей. На борт взошли братья-индейцы и тут же принялись втягивать трап на борт. Тот сперва не хотел поддаваться, потом уступил силе четырех рук, и округлая дверь с чмоканьем встала на место. Осталось лишь провернуть и застопорить вделанное в нее колесо, и каждый член экипажа занял свою позицию в тесной рубке.
Мистер Гайз вдруг вскинул руку и собрал пальцы в кулак:
— Как открыть паровые клапаны, черт бы их побрал?
— Посмотри на левом пульте, — отозвался Бринк.
Мистер Гайз уселся в капитанское сиденье, заходившее под его весом ходуном. Просунув ноги под пульт, он попытался подтянуть кресло поближе к приборной доске, но то словно к полу приросло.
Зик отступил к стене и привалился к ней, намотав заветный строп на руку. Заметив, что один из индейцев — кто именно, непонятно — смотрит на него, он произнес:
— Вы, это… недавно на этом дирижабле, да?
— Заткните щенку рот, — сказал Паркс, не оборачиваясь. — Мне плевать кто и как, но заткните, или это сделаю я.
Капитан неласково взглянул на одного, потом на другого, но в конце концов остановился на Зике, который уже вовсю лепетал:
— Все, я молчу, молчу, простите! Я заткнусь, просто я, это, пытался поддержать разговор.
— Никому твои разговоры не нужны, — вставил мистер Гайз.
Капитан разделял его мнение:
— Просто держи рот на замке, и все с тобой будет хорошо, а мне не придется отвечать перед этой чокнутой старухой. Не заставляй нас вышвырнуть тебя без сети или веревки, малец. Если понадобится, мы так и поступим, а ей я скажу, что это был нечастный случай. Доказать она ничего не сможет.
Зика тоже посещали подобные мысли. Он постарался стать как можно незаметнее, вжавшись костлявой спиной в дощатую обшивку и захлебываясь собственным страхом.
— Уяснил? — спросил капитан, глядя ему прямо в глаза.
— Да, сэр, — прохрипел мальчик.
Зик хотел еще спросить, можно ли снять маску, но боялся опять навлечь на себя чей-нибудь гнев. У него уже не вызывало сомнений, что любой член экипажа мог бы прострелить ему голову, даже не поздоровавшись.
Края маски нещадно скребли его кожу, а ремешки так сжали череп, что у него разве что мозги через нос не лезли. Зик был готов расплакаться, но от ужаса не решался даже сопеть.
