Пока Брайар натягивала перчатки на замызганные руки, Свакхаммер прокрался по лестнице к выходу из подвала и потрогал засов на двери. Отодвинул его и тут же взял револьвер на уровень груди. Дверь немного приотворилась; здоровяк просунул голову в проем, поглядел налево, затем направо, заключил, что путь свободен, и поделился выводом с поджидавшими внизу спутниками:
— Не мешкаем, не шумим, не высовываемся. Окна тут заколочены тяп-ляп, какой-нибудь трухляк может взять и заглянуть в щелку. Не давайте им на себя полюбоваться. — Он первым вошел в аптечную подсобку и отступил в сторону, давая пройти остальным. — Живей, живей. Так, внимание: сейчас все идут дальше, я прикрываю сзади. Нам нужно добраться до черного входа. Видите дверь? Вон, за прилавком. Старайтесь не поднимать головы выше его уровня. А свечи попрошу загасить. Ну да, мы их только что зажгли, но я не знал тогда, что окна толком не прикрыты, а рисковать теперь нельзя. Если нас засекут, убежать уже не успеем. Так что свечки тушим и прячем по карманам. Потом они нам еще пригодятся. Ну как, готовы?
— Готовы, — прошелестел хор голосов, приглушенных тревогой и фильтрами.
— Ну тогда пошли.
Первой двинулась Люси, замыкал цепочку Свакхаммер. Револьверы он держал наготове, на спине подпрыгивала Глушилка.
Скрючившись, почти ничего не различая вокруг себя, Брайар чуть ли не на корточках пробиралась через заброшенную лавку.
Света в аптеке, по сути, не было: запыленные окна покрывал слой грязи. Свакхаммер расстался со своим фонарем, все свечи, кроме одной, были потушены и скрылись с глаз. Единственный тусклый огонек теплился у Люси на груди, но тьмы он разогнать не мог. Однако Брайар то и дело ловила блики на раскуроченных прилавках: поблескивала влага, которой в заброшенном здании было предостаточно. Доски пола и оконные рамы давно перекорежило от сырости и вездесущей Гнили, год за годом вонзавшей в древесину ядовитые зубы, разъедавшей все и вся.
— Люси, ты у двери? — шепнул здоровяк, хотя так его голос и звучал ненамного тише обычного.
Кивнув, женщина взялась за большой деревянный засов, навешенный на дверь, и склонила голову:
— Ничего не слышу.
— Хорошо. Расступитесь. Я иду.
Согнувшись в три погибели, он обошел цепочку с фланга и встал у двери, во главе отряда. Люси шагнула в сторону.
Свакхаммер еще разок взглянул на друзей и произнес:
— Если сильно прижмет… — И кивком показал на Глушилку, торчавшую у него за плечом. — Но сначала попробуем по-тихому — может, и выгорит. Тут всего два квартала.
— Два квартала, — механически повторила Брайар.
Сглотнув, сказала себе, что делает успехи. Цель уже близка. Сейчас ее поведут в район, в котором мог оказаться и ее сын. А значит, это шаг в верном направлении.
Забрав у Люси свечу, Свакхаммер потянул на себя дверь. Всем стоявшим за ним пришлось отступить на полшажка, иначе ему не хватило бы места.
Мир за порогом был черен как смоль.
Брайар могла бы догадаться и раньше, но искренне полагала, что в заполонившей аптеку темени повинны окна, заваленные всяким хламом, и немытые стекла. У нее и в мыслях не было, какой теперь час.
— Ночь, — изумленно выговорила она.
Люси сжала ее плечо и зашептала:
— К этому не сразу привыкаешь. Под землей за временем не так-то легко уследить, а зимой, Бог свидетель, дни у нас короткие. Веселей, солнышко — сейчас еще суббота… формально по крайней мере. А нам сейчас вперед, на горку. Может, в Хранилищах кто-нибудь видел вашего сынишку. Только для начала нам еще надо туда попасть. Все по порядку, верно я говорю?
— Верно, — согласилась Брайар.
Свакхаммер нехотя взялся за фитиль последней свечи и затушил его. Когда он отворил дверь пошире, Брайар затаила дыхание и принялась ждать. Сейчас ночь хлынет сюда и проглотит всех до единого.
Однако ничего не происходило.
Здоровяк вытолкнул своих подопечных за дверь и с еле слышным щелчком притворил ее. Затем обернулся и пророкотал таким низким тоном, что его едва можно было понять:
— Держитесь рядом друг с дружкой. Возьмитесь за руки, если не противно. Миссис Уилкс, вы с вашей винтовкой замыкаете колонну. Только не надо сразу палить. Лучше обойтись без шума.
Она кивнула, и шуршания ее шляпы Свакхаммеру было достаточно, хотя он и не видел ее как следует. Брайар перешла в конец цепочки и сняла с плеча «спенсер», чтобы, в случае чего, тот был наготове.
Перед ней плелся Хэнк и, похоже, засыпал на ходу. Она старалась поглядывать и в ту, и в другую сторону, но пьянчуга постоянно терял темп и выпадал из цепочки; приходилось водворять его обратно.
Он ужасно отставал, а Брайар не могла себе позволить такой роскоши. Сама она дороги не нашла бы, а ночью, в темноте, и подавно, потому что не различала даже силуэтов тех, кто шел впереди. Никакого неба над головой — не видно было даже желтых труб, которые наверняка торчали тут на каждом шагу; и только если она изо всех сил прищуривалась, в заляпанных линзах неуклюжей старой маски начинали проступать неровные очертания крыш и шпилей, чернеющих на фоне туч.
Но глазеть по сторонам ей было некогда: ее тощего попутчика пошатывало все сильнее — он уже натыкался на стены.
Брайар перехватила Хэнка и при помощи винтовки попыталась вернуть в стоячее положение. «Чертов пропойца!» — пронеслось у нее в голове. Удерживать его на ногах стоило немалых сил.
— Да что с тобой такое, Хэнк? — спросила она, подталкивая его вперед и приспособив собственные конечности вместо костылей.
В ответ послышался стон, но это ничего ей не сказало, кроме того что мужчина перебрал убогого желтого пойла и теперь ему плохо. Будь здесь посветлее, она посмотрела бы, чем ему помочь, пока же было ничего не разобрать. И сама ее помощь не находила отклика, потому что Хэнк отпихнул вдруг ее руки и привалился к стене.
— Что за возня сзади? — прошипел Свакхаммер; окрашенный металлом, его голос преображался в свист.
— Я его пытаюсь… — начала было Брайар, но осеклась. И шепнула Хэнку: — Эй, Хэнк! А ну-ка не раскисай. Надо идти. Нести я тебя не могу.
Снова застонав, он схватил ее за руку.
Должно быть, хотел оттолкнуться — что ж, ничего страшного; она помогла ему встать в строй позади товарищей, еле волочивших ноги от страха. Вот только стон этот засел у нее в мозгу и отозвался зудом, словно в нем был еще какой-то смысл, ускользнувший от нее.
Хэнк опять оступился, она опять его поймала и дала опереться себе на плечо. Какое-то время пьянчуга еще семенил вперед, потом одна нога у него зашла за другую, и он рухнул на тротуар, утянув за собой и провожатую.
Она стиснула его руку; он стиснул ее. А шаркающий звук шагов уже удалялся.
— Стойте! — позвала Брайар громким шепотом — насколько хватило смелости.
Судя по возникшей суете, ее услышали. Вереница остановилась.
— Что такое? — заволновалась Люси. — Где вы, милая?
— Позади, с Хэнком. С ним что-то неладно, — проговорила она, обращаясь к его шевелюре.
Бедолага уткнулся лицом ей в ключицу.
Люси зачертыхалась:
— Хэнк, пьянь ты старая, дубина этакая! Если из-за тебя нас убьют, то, ей-богу, тебе не жить.
По мере того как нарастал нетерпеливый стук ее каблуков, прибавлял в силе и притушенный поток ругательств. Наконец какой-то заплутавший пучок света — то ли особо настырный лунный луч, то ли блик от окна — ударил в неприкрытый участок механической руки, и та блеснула, выдавая Люси.
Брайар едва это заметила. Ее внимание было приковано совсем к другой точке — ремешкам на голове некоего подвыпившего мужчины с притупленным чувством самосохранения.
— Стойте, — сказала она Люси.
— Слышу тебя, девочка! — откликнулась та. — Я здесь.
— Нет. Я не о том. Стойте… не подходите.
Брайар провела по его затылку ладонью, и все стало ясно: вот сломанная пряжка, а вот болтается ремешок, который должен бы плотно прижимать маску к лицу.
