Царицы рядом с ним я не увидел. Во всем огромном зале не было ни одной женщины. Слева от царя сидели пожилые мужчины в парадных панцирях или придворных одеждах. Я решил, что это полководцы и советники царя.
Чуть наклонившись к главному глашатаю, Дарий шепнул:
- Пусть мой посол поведает, с чем явился.
Вестник возвестил громким голосом:
- Великий царь слушает своего посла.
Я понимал перса столь же легко, как Филиппа или Демосфена. Почему царь обращался к Кету через глашатая? Ведь индус владел персидским языком. Я не сразу догадался, что Царь Царей - персона слишком великая, чтобы говорить без посредника с каким-то послом или - о ужас! - чтобы позволить тому непосредственно обращаться к государю. Общаться с царем следовало через вестника.
Низко склонившись, Кету поведал о том, что Филипп стремится к миру, но требует, чтобы греческим городам и островам Ионии предоставили свободу. Он изложил условия македонцев самым дипломатичным языком, его устами Филипп "покорно просил" и "смиренно желал" - там, где он на самом деле предлагал или требовал. Верховный глашатай повторял царю речь Кету почти слово в слово, будто бы Дарий был глух или не желал слушать того, что говорилось.
- Объяви послу нашу благодарность; в должное время он получит подобающий ответ, чтобы передать его царю македонцев.
- Великий царь, славнейший из славных и щедрейший из щедрых, благодарит своего слугу посла и в должное время сообщит ему свое мудрое и дружественное повеление для передачи македонскому царскому дому.
Услышав слово "повеление", я едва не расхохотался и попытался представить себе, как бы отреагировал на него Филипп.
Царь еще что-то проговорил, обращаясь к глашатаю, который, повернувшись ко мне, объявил:
- Великий царь, мудрый государь и великий воитель хочет узнать имя и происхождение варвара, явившегося с послом.
Я был удивлен: царь обратил на меня внимание. Поколебавшись лишь мгновение, я отвечал вестнику:
- Меня зовут Орион, я служу Филиппу, царю Македонии.
Должно быть, на Дария произвел впечатление мой рост, вероятно, Кету на это и рассчитывал. Персы - народ высокий, но среди них я не видел равных себе. Царь и глашатай о чем-то пошептались, затем я услышал:
- Ты македонец?
- Нет. - Мне с трудом удалось спрятать ухмылку. - Я родом из племени, покоренного македонцами.
Глаза великого царя округлились. Я внутренне расхохотался, заметив прискорбную утрату величия у государя. Теперь я мог надеяться, что царь действительно поймет - сила Филиппа не в росте его воинов. При этом я невольно взглянул прямо на Дария. Наши взгляды на миг пересеклись, и он, покраснев, потупился. В то же мгновение я понял, что передо мной трус. Нам запретили смотреть ему в глаза не потому, что это могло пробудить царский гнев: царю просто не хватало отваги даже смотреть людям в глаза.
Верховный глашатай отпустил нас, с поклонами мы отступили лицом к трону на предписанное расстояние, а потом нам разрешили повернуться и идти к выходу как положено людям.
Но мы не ушли далеко. Возле огромных дверей воин-перс остановил нас.
- Посол Свертакету, варвар Орион, следуйте за мной.
Воин не был похож на перса, он был более смуглый и рослый, чем хрупкие разряженные придворные, главенствовавшие при дворе Дария. Более того, в Парсе я еще не видел такого; он мог сравниться со мной и весом, и ростом.
Шестеро столь же рослых воинов зашли сзади, и он повел нас из приемного зала под полуденное солнце.
- Куда мы идем? - осведомился Кету.
- Куда велено, - резко ответил воин.
- Так куда же это? - продолжил расспросы Кету.
- Здесь во дворце вас ждет один из рабов великого царя, тоже грек.
- Откуда ты родом? - спросил я.
Воин повернулся, одарив меня холодным взглядом.
- Какая тебе разница?
- Ты не похож на перса. Твоя речь звучит по-другому.
Тем временем мы вышли на солнечный свет к мощеной площади, отделявшей приемный зал от дворца.
- Я родом из Мидии, с высоких гор, где поклонники старой веры еще жгут свои священные огни. Мидийцы некогда покорили Вавилон и создали эту великую империю.
Голос его казался ровным и бесстрастным. И все же в нем чувствовалось раздражение и затаенная обида.
- Значит, ты из рода Кира Великого? - спросил Кету, причем это было скорее утверждение, чем вопрос. - Века миновали с той поры, когда Кир основал Персидское царство.
- Да. Сегодня мидийцы всего лишь одно из многих племен, которые объединены в царство. Но мы служим великому царю, наследнику Кира. Мы служим и помним прошлое.
Я усмотрел в этом еще один признак неурядиц в государстве. Похоже, что огромное Персидское царство прогнило изнутри. Быть может, Александр в конце концов и сумеет покорить Персию.
Но все эти мысли немедленно вылетели из моей головы, когда я увидел греческого раба, к которому привел нас мидиец.
Это был Демосфен.
- Незачем так удивляться, Орион, - сказал он. Афинянин сидел в уютном, мягком кресле. В дальнем углу роскошного помещения стояла рабыня. Посреди комнаты на столе я увидел огромную чашу с фруктами, пузатый серебряный кувшин запотел от холодного вина. Облаченный в длинное шерстяное одеяние темно-синего цвета, Демосфен явно неплохо себя чувствовал, к нему вернулась прежняя самоуверенность. А возможно, он держался так потому, что имел дело со мной, а не со вспыльчивым Александром. И все же афинянин поседел, его глаза беспокойно бегали под кустистыми бровями.
- Ты знал, что я получаю золото от великого царя, - проговорил Демосфен, откидываясь назад в своем кресле.
- Но я не знал, что ты его слуга.
- Я служу Афинам, - отрезал Демосфен, - и демократии.
- Неужели Царь Царей - сторонник демократии?
Демосфен смущенно улыбнулся:
- Великий царь поддерживает всех врагов Филиппа.
- Значит, тебя изгнали? - спросил Кету.
Улыбка грека сделалась мрачной.
- Нет еще, но друзья Филиппа усердно добиваются, чтобы собрание подвергло меня остракизму. Таков ваш царь: сулил мир и дружбу, а сам, подучив глупцов, нанес мне удар в спину.
- Почему ты послал за нами? - спросил Кету.
Словно бы вдруг вспомнив о вежливости, Демосфен указал на кресло:
- Садитесь, устраивайтесь поудобнее. Рабыня! Принеси чаши для моих гостей.
Кету сел. Я подошел к окну и посмотрел вниз. В очаровательном дворцовом садике трудились оборванные темнокожие рабы. Открылась дверь, из нее вышел мидиец со своими шестью сотоварищами.
- Почему ты призвал нас? - повторил я вопрос Кету.
- Теперь я советник великого царя... Как здесь говорят, ухо его обращено ко мне. Дарий хочет знать мое мнение. И я должен услышать предложения Филиппа из уст самого посла Царя Царей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
