первым после Бога.
— И не боишься? — спросил он.
— Я же сказал, есть знания, обязывающие к действию. А ты — человек действия. Раньше таких называли «люди долгой воли». Очень редкий психотип. Надеяться, что нам второй раз повезёт, просто глупо. Я поговорил с ребятами, они все «за».
— Зачем вам это?
— Уравниваем шансы. — Яков не стал пояснять. Покопался в бороде, смущённо потупившись. — Должен признаться, мы использовали Слободу в качестве лабораторного объекта. Мы живём в отрыве от мира и лишены возможности изучать «эскапистов» в массе. Для нас вы были, как «нави», малочисленны, но вполне показательны для научных обобщений. Тебе это неприятно?
— Что вы за нами подглядывали своими экстрасенсорным методами?
— Не только подглядывали. — Яков вздохнул. — В принципе, мы могли сделать так, что вы видели бы сны по нашим сценариям. Это очень легко… Но мы старались не вмешиваться без особо нужды. Просто корректировали некоторые процессы. Тебя разве не удивило, что у ребят всё так легко получилось? И ветряк собрали почти из ничего, из какого-то хлама сварганили проточную гидроэлектростанцию, из минимума семян получали отличный урожай, врачевали, толком не разбираясь в медицине, даже телята рождались двойнями.
— Ну самоделкиных и левшей там было — через одного.
Яков покачал головой. Мягко улыбнулся.
— Мы тонко воздействовали на одни задатки и незаметно подавляли другие.
— Управляемая эволюция? — спросил Максимов.
— В некотором роде, да. И результат оказался великолепным. За шесть лет из табора удалось создать родовую среду, живущую в балансе с собой и природой. Что самое отрадное, люди не утратили технической культуры. Все инженерные и научно-технические знания задействовали на создание технологического базиса своей малой «цивилизации». При этом избежали главной ошибки, они научились брать от природы меньше, чем отдавали ей. Это главный урок, который они вынесли из Катастрофы. За хищничество по отношению к природе людям рано или поздно приходится расплачиваться каннибализмом. — Яков тяжело вздохнул. — А два года назад пришёл ты…
— И всё пошло наперекосяк? — усмехнулся Максимов.
— Нет. Ты стал фактором, который мы не учитывали в своих моделях. С твоим появлением община окончательно оформилась в гомеостат. — Яков сделал волнообразное движение пальцами. — Биополе общины забурлило, структура его стала плотнее. Ваша община обрела способность расширяться, осваивая всё новые и новые пространство. Если бы на планете не осталось бы больше людей, вы бы, вернее, ваши потомки, рано или поздно создали бы новый этнос. Или стали новым человечеством.
— А меня бы почитали, как Моисея? — Максимов без задержки влепил следующим вопросом:
— Вы спровоцировали нас ликвидировать разведгруппу?
Веки у Якова мелко-мелко задрожали.
— Тех, первых? Нет, не мы. Это вы сами. Община, как живой организм, обрела способность либо поглощать в себя всё новые элементы, либо уничтожать чужеродные. Как ты воспринял солдат?
— Как волков, — без промедления ответил Максимов. — Двуногих хищников. Слов они не понимают. Их либо сразу надо приучить держаться от людского жилья подальше, либо…
— Либо рано или поздно возникнет религия жертвоприношений, — закончил за него Яков. — Хищника же надо держать в сытости, да? Иначе он обезумеет от голода и просто вырежет всё «стадо». Не думай, что это гениальная мысль пришла в голову только вам. Практически по всей стране общины «эскапистов» встречают посланцев Большого мира вилами. Образно говоря. На самом деле, молниеносно формируется прослойка кшатриев-воинов, принимающая на себя первый удар. А вслед за ними «боевой дух» овладевает всеми.
— Сражайся или умри?
Яков помолчал, словно смакую тминную горечь фразы, потом кивнул.
— А со второй партией «чужаков» мы вам немножко помогли. — Он погладил морщинистый лоб. — Я был против… Это нарушало чистоту эксперимента. Но ребята настояли. Когда стало известно, что сюда перебрасывают крупные силы спецназа, мы, признаюсь, лишь усилили способность твоих воинов к обучению. Тебе разве не показалось, что переход от ролевой игры в воинов к реальным навыкам современной войны у них произошёл скачкообразно.
— Жить захочешь, научишься.
— Безусловно, стресс боевой тревоги запустил адаптационные процессы, а у них они были развиты в ходе ролевых игр и повседневной жизни в условиях дикой природы. Но кое-что нам пришлось подкорректировать. Скажи, они способны наслаждаться видом страданий, испытывать почти сексуальное удовольствие от кровавых зрелищ, считать, что сила есть высшее право или в тайне мучиться от греха убийства?
— Исключено, — подумав, ответил Максимов.
— То есть, не произошло охищнивания. Они будут делать своё дело, как работу. С азартом, на совесть, но без надрыва. Они не станут убивать, они будут отнимать жизнь у тех, кто угрожает Жизни.
Максимов решил обдумать услышанное чуть позже. Пора было переходить к главному.
— Высокопарно, но, в принципе, верно. А вы, значит, спецназа не боялись?
Яков коротко хохотнул.
— Ты же видел, в наш лес не так-то просто попасть. К тому же, как раньше выражались, у нас надёжная «крыша». Хочешь посмотреть наше хозяйство?
Максимов прислушался к себе. Внутри до отказа сжалась пружина. Хотелось действовать.
Он откинул одеяло.
— Пошли!
* * *
Под урочищем, на котором стояли десяток изб и ветхая церквушка, действительно находился бункер. Шесть этажей вниз. Напичканный научным оборудованием.
Сначала Максимову показалось, что он попал в космический корабль, на первой космической влетевшем под землю…
Яков с товарищами затевали свою игру, это Маскимов понял сразу. Он волен был войти в неё или оставаться в стороне. Но знания, действительно, обязывали.
Максимов не стал говорить вслух, ребята и без него всё понимали. Слишком далеко зашли. Не спасёт ни врождённая или благоприобретённая сверхчувствительность, и без ясновидящих было ясно — поздно. Грех соучастия требовал искупительной жертвы. Ребята свято верили в карму.
Их полунаучный, полумистический лепет он перевёл для себя просто: «Допрыгались!»
Насколько он знал правила, ребят приговорили. Или свои по ходу игры, или чужие в азарте контр-игры, но кто-то рано или поздно отдаст приказ. Что это будет: спикировавший на цель штурмовик, кинжальный огонь штурмовой группы или надёжный яд, полученный вечно пьяными «первоотдельцами» в очередной посылке, можно не гадать. Был бы приказ, желающих отличиться всегда навалом.
Он не стал изводить себя вопросом, почему выбор пал именно на
