Имеются ли у нас четкие критерии, позволяющие различить истинное и ложное знание? Откуда мы знаем, что мы на самом деле что-то знаем? Если реальным и истинным является только физическая реальность, а наши восприятия, эмоции и переживания являются лишь тенями и призраками, то почему мы тогда доверяем нашим знаниям? Ведь и наука - это результат человеческого творчества. Мы не можем исключить из научной картины мира «внутренний мир», «дух», «сознание». Разве не благодаря человеческому сознанию физический мир знает о своих фундаментальных структурах, о физических константах, о законах и причинах и т. п.? Когда мы говорим об объективности, достоверности, истинности, не следует забывать, что эти понятия могут существовать и иметь смысл только как понятия сознания. Сам физический мир не знает, что он реально существует. Физические вещи и события не могут описать сами себя. Напротив, сознание описывает как внешний мир, так и само себя. Человеческое сознание является тем пространством, в котором только и возможны различения субъективного и объективного, реального и иллюзорного, истинного и ложного, прекрасного и безобразного. И поэтому любые попытки свести реальность и истинность к «объективной» физической реальности и при этом «исключить» сознание (а также данные чувств, эмоции, эстетические оценки и т. п.) содержат в себе серьезные противоречия.
Даже для физика-теоретика важными являются такие вещи, как вдохновение, удивление, восхищение, чувство прекрасного, эстетическое удовольствие. В создании научных теорий и гипотез участвует не только интеллект, но чувства и эмоции. Альберт Эйнштейн говорил, что «мы с готовностью воспринимаем лишь те физические теории, которые обладают изяществом»[74]. Для научных теорий важно также их внутреннее совершенство. Во время своего выступления перед студентами Гарвардского университета в 1974 году выдающийся физик Поль Дирак (лауреат Нобелевской премии по физике 1933 года) посоветовал своим слушателям больше думать о красоте тех уравнений, которые они исследуют.
О красоте как об одном из критериев истины говорит американский физик Стивен Вайнберг, лауреат Нобелевской премии по физике 1979 года. В своей книге «Мечты об окончательной теории» он сравнивает красоту физической теории с красотой спортивного скакуна. Вайнберг обращает внимание на удивительный факт: «такое личное и субъективное чувство, как наше ощущение красоты, помогает не только развивать физические теории, но и судить об их справедливости» [75]. Отчасти красота физической теории - это простота идей. Еще один элемент такой красоты - это ощущение внутренней необходимости (завершенности), которое нам дает определенная теория. Точно так же, слушая какое-то музыкальное произведение или читая какое-то стихотворение, мы чувствуем, что в них ничего уже нельзя изменить. Вайнберг приходит к следующему выводу: «Тот тип красоты, который мы обнаруживаем в физических теориях, очень ограничен. Если только мне удалось правильно схватить суть и выразить ее в словах, речь идет о красоте простоты и неизбежности, о красоте идеальной структуры, красоте подогнанных друг к другу частей целого, красоте неизменяемости, логической жесткости. Такая красота классически строга и экономна, она напоминает красоту греческих трагедий»[76]. Впрочем, добавил бы я к этим замечательным мыслям выдающегося физика, все равно речь идет об эстетическом ощущении, об эстетическом удовольствии, которое возникает у ученого от сформулированных им теории и уравнений. И это эстетическое чувство является важным аспектом нашего познания реальности, является чем-то таким, что нельзя отбросить как второстепенное и малозначимое.
Приведенные примеры показывают, что ответ на вопрос «откуда мы знаем, что мы на самом деле что-то знаем?» выходит за пределы компетенции естественных наук. Естественные науки дают нам знания о физическом мире. Но вопросы о природе знания, вопрос об истинности, объективности и обоснованности наших знаний предусматривают еще одну, дополнительную перспективу для их обсуждения. Это вопрос философской дисциплины под названием эпистемология, или теория познания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
II. Дидактический материал. Эпистемология или теория познания
1. Что такое эпистемология
Эпистемология (от греческих слов epistêmê - знание и logos - учение), или теория познания, - это философская дисциплина, которая исследует природу, структуру и базовые условия знания. Эпистемология исследует то, что оправдывает или делает рациональным или обоснованным определенное убеждение. Эпистемология является также определенной программой, помещающей проблему знания в центр своих исследовательских интересов.
Подробнее эпистемологию, или теорию познания, можно определить как философское исследование (1) главных характеристик, (2) сущностных условий или источников, а также (3) пределов знания и его обоснования (оправдания).
Эпистемология осуществляет свою исследовательскую программу в двух направлениях: на (1) экспликативном и на (2) нормативном уровнях. На экспликативном уровне эпистемология стремится прояснить и истолковать понятие знания и познания. Ставится вопрос об отношении понятий «знание» и «познание» к таким понятиям, как «достоверность», «предположение», «убеждение», «верование». Здесь эпистемология сотрудничает также с когнитивными науками и философией языка. На нормативном уровне ставится вопрос об источниках и критериях истинности и обоснованности знания[77]. Другими словами, мы стремимся исследовать не только что такое познание, а прежде всего задаем вопрос о значимости или действенной силе содержания наших знаний.
Главные вопросы эпистемологии можно сформулировать следующим образом.
Что такое знание? Что мы имеем в виду под понятием «знание»?
Как мы получаем наши знания?
Что отличает знание от предположений и верований?
Каковы главные источники нашего познания?
Существуют ли пределы человеческого познания?
Что такое истина? Что делает наши утверждения и убеждения истинными?
Какими являются критерии истины и существуют ли эти критерии?
Можем ли мы оправдать наши знания? Существует ли предельно обоснованное знание? Имеется ли неопровержимый фундамент нашего познания?
Классическое определение знания можно представить формально таким образом.
S знает, что р тогда и только тогда, если:
S имеет убеждение, что р;
р является истинным;
убеждение S, что р является обоснованным.
В этом определении мы видим три вышеупомянутых компонента стандартного анализа знания: убеждение, истинность, обоснованность (иногда понимание знания как justified true belief в сокращенном варианте называют JTB-теорией). Условие (1) указывает на субъективный, а условие (2) - на объективный аспекты знания. Условие (3) требует, чтобы наше знание было объективным не случайно, а с необходимостью.
Родерик Чизем (Chisholm) модифицирует это определение:
S предполагает, что р;
р является истинным;
S с определенной очевидностью предполагает, что р (то есть S имеет определенное состояние очевидности для предположения р).
Эдмунд Геттиэр (Edmund Gettier) в небольшой статье «Является ли знанием обоснованное истинное убеждение?» (опубликована в 1963 году) предложил аргументы против классического определения знания[78]. Он утверждает, что наличие (1) и (3) не влечет за собой (2). То есть, можно иметь обоснованные убеждения, но они не обязательно будут истинными.
Вот один из его примеров. Павел и Петр устраиваются на работу, они конкуренты и только один из них получит место. Директор фирмы сказал Петру, что работу получит Павел. Петр увидел в кошельке Павла 100 евро. Из этого Петр делает вывод, что работу получит тот, у кого в кошельке есть 100 евро.
Представим рассуждения Петра таким образом.