в твои обязанности?
Фригга подняла руку. На запястье у нее висели наручники. Она подошла к клеткам, стоявшим у стены, и коснулась браслетом одной из них. Металлические прутья расплавились, и вскоре от дверцы ничего не осталось. Наручники были артефактом.
– Ты управляешь металлами!
– И неплохо лажу с пернатыми. – Фригга присвистнула, и на плечо ей опустилась белая птица. – Поэтому метрдотель поручил мне их транспортировку.
– А тебе не встречалась птица с перьями цвета расплавленного золота?
– Мне много какие птицы встречались.
Я простонала.
– Носильщик сказал, что вчера вечером улетела одна из птиц. Ты не знаешь какая?
– Я… слышала, что черная птица сбежала из библиотеки и не вернулась. – Ее лицо перекосила гримаса. Трудно было поверить, что кому-то и впрямь могла нравиться та мерзкая птица.
– А что с золотой птицей? Той, что поет у де Рев?
– Точно не знаю. Я спустилась слишком поздно. И не проверила…
– Не знаешь? – Мой пульс подскочил. – Ее держат в авиарии? У тебя есть ключ?
Фригга попятилась.
– У Хелласа он тоже есть, – упрямо сказала она. – У него попроси.
Тоже есть.
Мне непременно нужно было попасть в авиарий, но, чтобы заручиться помощью Фригги, стоило ее задобрить. Я огляделась. На туалетном столике лежало письмо. Сверху было выведено имя.
– Кто такой Иссиг?
– Да так, никто, – отрезала она, задержав взгляд на пятнах супа на моей одежде.
– Ты на кухне работаешь. Каково это? – Она взяла письмо. Тонкие пальцы заплясали по бумаге. – Хеллас запрещает мне даже нос туда сунуть.
– Там жарковато. Слушай, если покажешь мне авиарий, могу устроить тебе экскурсию по кухне!
– Жарковато? – Фригга убрала письмо в конверт и положила его в стопку других конвертов. На всех стояло одно и то же мужское имя.
– Так что, Иссиг и впрямь «никто»?
– Он тоже на кухне работает.
Мне ни разу не встречались повара с таким именем, но у кухни было множество комнат, а то, что Фригге туда был вход заказан, давало мне выгодное преимущество.
– Если я передам ему письма, ты покажешь мне авиарий? – спросила я.
Фригга удивленно округлила глаза. Точь-в-точь как Зося.
– Правда передашь?
– Обещаю. – Я была готова почти на все.
Пряча улыбку, Фригга перевязала стопку бечевкой и протянула мне.
– Отнеси это, а меня жди в фойе у авиария в одиннадцать. Принеси с собой кусочек льда в доказательство, что все сделала!
Я тут же встрепенулась.
– Из морозильной камеры? – уточнила я. В ответ Фригга кивнула на имя «Иссиг» на конвертах с письмами. Тут я наконец поняла суть ее просьбы. – Ты шутишь!
– Его держат именно там.
Морозильная камера. Мне строго-настрого запретили туда соваться, и недаром, судя по тому, что мне было известно. Ни Беатрис, ни Кор ни разу не переступали ее порога. А вот Повариха с Ирсой бывали внутри, но остались целы и невредимы. До одиннадцати оставался всего час.
– По рукам, – сказала я и сунула письма в карман.
– По рукам. Передай мне его ответ. – Фригга присвистнула, и ее птицы отлетели от двери, пропуская меня наружу. Дверь захлопнулась за моей спиной.
Плевать. Главное, что я скоро увижусь с сестрой.
Я выдохнула, повернулась и столкнулась нос к носу с Хелласом.
– Давно не виделись.
Он прислонил игральную карту к моему лбу. Крепкие бумажные плети опутали мне нос и рот. Я попыталась содрать их с лица, но это было все равно что снимать с себя кожу.
– Я только что был у Поварихи. Она не слышала ни о ЧП, ни об украденном пузырьке со Священной мазью.
Плети все удлинялись, прижимая мою голову к двери. У меня перехватило дыхание. Хеллас содрал бумажную кору с моих губ. Я жадно вдохнула и заерзала, но высвободиться так и не смогла.
– Нет у меня времени со лжецами болтать. Для кого ты стащила мазь?
– Для меня.
Я увидела Кора. Он стоял, прислонившись спиной к стене, грациозный, как морвайский леопард. Одна прядка выбилась у него из-за уха. Он откинул ее назад, и на руке, тихо щелкнув, появилось лезвие ножа.
– Пора бы нам поговорить, Хеллас. Давно пора, – мягко произнес он.
Бумажные плети упали на пол. Кор не смел поднять на меня взгляда.
– Мол, оставь нас, – попросил он.
20
Дверь в морозильную камеру была покрыта филигранными узорами, зато ручки на ней не нашлось. Я тихо постучала. Ответа не последовало, и тогда я сжала руку в кулак, чтобы повторить попытку. И совершенно напрасно.
Дверь приоткрылась на дюйм, а потом вернулась в прежнее положение, точно комната решила выдохнуть. А в следующий миг распахнулась настежь. Меня обдало нестерпимым холодом. Я шагнула вперед, и дверь захлопнулась за моей спиной. Вся комната была завалена кусками льда, которые тянулись к фигуре великана, покрытого инеем и прикованного к стене.
Иссиг!
Волосы у него были черные, заплетенные в толстую косу, ниспадавшую на гладкую оливковую кожу. Из одежды на нем были только форменные брюки. Руки же были белоснежные, точно высеченные из мрамора. Один из пальцев был обломан по фалангу. Грудь великана была прикована к стене стальными цепями, протянутыми крест-накрест. По моей спине пробежал холодок. Иссигу никогда не прочесть писем Фригги; ведь передо мной просто обледенелый, повешенный труп.
Рядом с ним возвышалась гора льда.
Я шагнула вперед. Звякнули цепи. Я медленно обернулась. Мертвец счищал с себя лед, точно рыбак – чешую со свежепойманной рыбы. На шее у него поблескивал белоснежный каменный диск на металлической цепочке. Великан смотрел прямо на меня.
Никакой он не мертвец.
– Здрасьте, – сдавленным голосом проговорила я.
Он резко протянул ко мне руки, силясь схватить меня, несмотря на оковы. Я отскочила и ударилась спиной о дальнюю стену. В комнате резко стало холоднее.
С трудом удержав равновесие, я достала из кармана письма.
– Вам почта! – крикнула я и всунула стопку ему в руку. Этого оказалось достаточно, чтобы его отвлечь. Морщась от холода, я развернулась и сунула в карман три кусочка льда.
Белый диск на шее Иссига звякнул, и от него повеяло морозом. Должно быть, диск – это артефакт. Меня обдало холодом, но вовсе не из-за низкой температуры в комнате. Вероятно, этого сюминара приковали тут для того, чтобы обеспечить гостей льдом!
На вершине стопки в руке Иссига блеснули фиолетовые чернила. Я сунула руку в карман. Должно быть, вместе с письмами Фригги я случайно вытащила и старый путеводитель. Великан провел пальцем по названиям краев и городов, словно бы вслушиваясь в женский голос. Бумага тут же заледенела
