– Видел бы ты Деррика, когда он упал с сеновала и ободрал себе спину. Тогда мама обмазала его этим замечательным средством с ног до головы.
Чейз поднес к носу ладонь и тут же отдернул ее.
– Проклятие! Эта гадость воняет хуже, чем зелье, которым меня пытались лечить, когда я болел в двенадцать лет.
В воздухе повисла напряженная тишина, и Чейз закрыл глаза. Вот он и выдал себя. Всего лишь на секунду потерял контроль, и все – проклятая игра проиграна.
Тяжело вздохнув, Сент-Джон открыл глаза. Харриет стояла перед ним неподвижно со сверкающими от ярости глазами.
– Кто ты?
Глава 17
Ухаживание должно быть коротким. Если с этим затянуть, то можно исчерпать все темы для разговоров еще до свадьбы, и потом не о чем будет толковать с женой. Два месяца ухаживаний – и надо делать предложение: тогда за завтраком вы всегда сможете поддержать приятную беседу.
Мистер Лемберт Стэндиш – своему другу и наставнику Эдмонду Бальмонту перед входом в модный игорный дом «Врата ада».
Харриет не знала, то ли влепить мошеннику пощечину, то ли торжествовать победу, наслаждаясь его промахом. Ее переполняли эмоции – шок, радость от сознания своей правоты и замешательство при мысли о том, что «капитан» сознательно обманывал ее. Впрочем, обманывал – еще мягко сказано. Этот человек лгал, и она не собиралась щадить чувства наглеца.
Приняв независимую позу, Харриет скрестила руки на груди:
– Итак?
«Капитан» снял шляпу, убрал со лба волосы и, тут же отдернув ладонь, с отвращением посмотрел на нее:
– Черт побери, теперь от моих волос будет разить, как...
– Господи, да мне наплевать, чем будут пахнуть твои волосы. Кто ты?
Чейз снова надел шляпу, и его глаза спрятались под широкими полями.
– В сущности, это не имеет никакого значения...
– И тем не менее ваше имя, сэр.
Харриет ждала, сузив пылающие гневом глаза. Если этот тип думает уйти от ответа, то он глубоко ошибается. Она не знала, что сделает в случае отказа, но, без сомнения, «капитан» заплатит за все сполна.
Вероятно, мысли Харриет отобразились на ее лице, потому что после небольшого молчания «обвиняемый» обреченно вздохнул и медленно проговорил:
– Ты твердо решила узнать всю правду, не так ли?
– Разумеется. Я должна знать, что за человека мы приютили.
– Возможно, ты права. Ну что ж... Мое имя – Чейз Сент-Джон.
Палец Харриет отчаянно зачесался прямо под этим дурацким кольцом. Интересно, что бы это значило? «Капитан» назвал себя с таким апломбом, словно его фамилию носила целая династия королей. Харриет попыталась сообразить, жил ли в округе кто-нибудь с таким именем, но так ничего и не вспомнила.
– Прости, но я ничего не слышала о вашей семье. Где вы живете?
– У нас есть дома в Лондоне, Херефордшире, Йоркшире, Девоншире, Страт...
Харриет весело рассмеялась. Так она и поверила! У человека, одетого в поношенную одежду ее брата и пахнущего овечьей мазью, особняки разбросаны по всей Англии.
– Столько домов! Господи, и кто же следит за ними, поддерживает в них порядок?
Чейз пожал плечами. На самом деле он просто никогда не задумывался об этом.
– Слуги, полагаю.
Веселье Харриет быстро улетучилось, когда она увидела, с какой естественной небрежностью он произнес эти слова.
– Ты полагаешь? И сколько же у тебя слуг?
– Я не считал.
– Но как это возможно?
– Видишь ли, я никогда об этом не задумывался. – Чейз прислонился плечом к повозке. – Слуг всегда... много.
Харриет сразу подумала о собственных помощниках в количестве четырех человек и о том, каких трудов ей стоило найти хотя бы одну добавочную пару рук для стрижки овец. И вот теперь перед ней стоял человек, у которого работало столько слуг, что он даже приблизительно не мог назвать их число.
Внезапно Харриет разозлилась.
– Просто много. Как мило! Значит, у тебя полно особняков, слуг, и, конечно же, ваша семья состоит в родстве с королем...
– На самом деле так оно и есть.
Проклятие, она должна была это предвидеть! Внутри у Харриет все сжалось. Он был не просто богат, но еще и принадлежал к узкому кругу самых состоятельных людей Англии. Несмотря на молодость, Харриет обладала достаточно большим жизненным опытом и раз и навсегда усвоила жестокие законы жизни. Ее неунывающий и беззаботный отец, который всегда искрился радостью и весельем, в конце концов, оставил семье одни долги; а все потому, что пытался казаться тем, кем на самом деле не являлся. Она никогда не станет иметь дело с подобным человеком.
– И как давно к тебе вернулась память?
Чейз тяжело вздохнул и смущенно переступил с ноги на ногу.
– Не понимаю, каким образом это связано...
– Как давно?
– Я вообще не терял память.
Едва сдерживаемая злость Харриет так и рвалась наружу. Отлично. Все ее подозрения полностью подтвердились.
– Могу я узнать, почему все это время ты лгал мне и моей семье?
Чейз поморщился, и его взгляд неожиданно стал жестким.
– Едва очнувшись, я увидел рядом с собой твою мать, которая убеждала меня, что я не кто иной, как капитан Фрекенхем. И кто же кого обманывал?
Харриет поджала губы.
– Хорошо, но почему ты решил нам подыграть?
– А почему бы и нет? Вы искали человека на роль капитана Фрекенхема, а мне, честно говоря, тогда просто нечем было заняться.
Харриет не знала, что на это ответить. Они действительно отчаянно нуждались в капитане Фрекенхеме, и, как ни трудно ей было это признать, Чейз прекрасно справлялся со своей ролью.
– Извини, но я с трудом верю в то, что ты говоришь – учитывая тот спектакль, который ты нам устроил.
– Кстати, о спектаклях, – холодно заметил Чейз. – В действительности никакого капитана Фрекенхема не существует, не так ли?
На какую-то долю секунды у Харриет мелькнула сумасшедшая мысль продолжить фарс очередной ложью, но она тут же поняла, что рано и поздно ее собеседник все равно узнает правду.
– Так и быть, я раскрою секрет. Думаю, ты это заслужил. Это мама придумала Фрекенхема...
– Чтобы защитить ваши интересы в банке.
– Именно. Когда появился мистер Гауэр, мы практически расплатились с банком. Нам оставалось лишь продать шерсть и погасить долг, но не хватало двух...
– Недель. Я знаю. – Чейз сдвинул шляпу и прищурившись посмотрел на девушку пронзительно-голубыми глазами. – Полагаю, что все сводится к следующему: мы лгали друг другу с самого первого дня.
В этот момент Харриет показалось, что близость, возникшая между ними во время вальса, страсть жарких поцелуев и теплые отношения, медленно, но верно перераставшие в дружбу, рассеялись как утренний туман.
