– Ваш король знает, что я у вас в заложницах?
– Да. – Хоть ему не хотелось менять тему беседы, он понимал, что она тревожится за свою судьбу, и добавил: – Я известил его с обычной ежемесячной почтой через несколько дней после того, как вас доставили ко мне в лагерь.
– Меня… – прерывисто выдохнула она, – меня куда-нибудь отошлют… в тюрьму или…
– Нет, – поспешно ответил Ройс. – Вы останетесь под моей защитой. На время… – неопределенно добавил он.
– А если он распорядится иначе?
– Не распорядится, – спокойно проговорил Ройс, оглядываясь через плечо. – Генриха не волнует, как я одерживаю победы, пока я их одерживаю. Если отец ваш сложит оружие и сдастся из-за того, что вы у меня в заложницах, это будет самой лучшей победой – бескровной.
Видя, что разговор волнует ее, он, чтобы отвлечься, задал вопрос, который все утро вертелся у него в голове:
– Когда ваш сводный брат принялся настраивать клан против вас, почему вы не обратили на это внимание отца вместо того, чтобы искать утешения в грезах о королевстве? Отец ваш – могущественный лорд, он мог решить эту проблему точно так же, как решил бы ее я.
– А как бы вы ее решили? – спросила она с той манящей улыбкой в уголках губ, что всегда вызывала у него желание схватить ее на руки и поцеловать в эти самые губы.
Резче, чем намеревался, Ройс произнес:
– Приказал бы им прекратить подозревать вас.
– Вы рассуждаете как воин, а не как лорд, – весело заметила она. – Вы не можете приказать людям иметь то или иное мнение, можете просто запугать их, чтобы они держали свое мнение при себе.
– Как же поступил ваш отец? – холодно поинтересовался он, выражая сомнение по поводу ее замечаний.
– В то время, когда утонула Бекки, – ответила она, – отец был далеко, сражаясь в каких-то битвах, насколько я помню, с вами.
– А когда он вернулся – после сражения со мной, – с кривой улыбкой продолжал Ройс, – как поступил?
– Тогда обо мне уже ходили всякие слухи, но отец посчитал, что я преувеличиваю и что скоро они сами собой утихнут. Понимаете, – добавила она, видя, как Ройс неодобрительно хмурится, – отец мой не уделяет особого внимания тому, что он называет «женскими делами». Он меня очень любит, – заявила она, а Ройс, учитывая, что Меррик выбрал Болдера в мужья Дженнифер, отнес заверение это больше на счет ее преданности отцу, чем уверенности в его любви, – но женщины для него… м-м-м… не так важны, как мужчины. Он женился на моей мачехе потому, что мы дальние родственники, и потому, что у нее трое здоровых сыновей.
– Он предпочел, чтобы его титул перешел к дальним родственникам, – заключил Ройс с плохо скрытым раздражением, – вместо того чтобы передать его вам и, возможно, своим внукам?
– Клан для него – все; так и должно было быть, – провозгласила Дженни, и долг верности придавал ее речам особую силу, – даже если бы король Иаков разрешил передать мне отцовский титул, чего, вероятно, и нелегко было бы добиться.
– А он потрудился обратиться к Иакову?
– Э-э-э… нет. Но, как я уже сказала, во мне лично отец не усомнился; дело в том, что я женщина и у меня иное предназначение.
«Или тебе можно найти иное применение», – подумал Ройс, сердясь на себя.
– Вам не дано понять моего отца, вы ведь его не знаете. Он великий человек, и так считаю не одна я. Мы… мы все… положили бы за него жизнь, если бы он… – И тут Дженни подумала, что либо сошла с ума, либо ослепла, так как из-за деревьев, приложив палец к губам и призывая к молчанию, на нее глядел… Уильям. – …если бы он попросил, – выдохнула она, однако Ройс не заметил внезапной перемены тона. Он боролся с приливом непонятной ревности к ее отцу, сумевшему внушить ей такую слепую и беззаветную преданность.
Крепко зажмурившись, Дженни снова раскрыла глаза и вгляделась получше. Уильям нырнул в тень деревьев, но она все еще видела краешек его зеленой куртки. Уильям здесь! Он приехал забрать ее, сообразила она, чувствуя в душе взрыв радости и надежды.
– Дженнифер… – Голос Ройса звучал ровно и серьезно, и Дженни оторвала взгляд от того места, где исчез Уильям.
– Д-да… – запнулась она, ожидая, что все войско отца в любую минуту выскочит из-за деревьев и убьет Ройса на месте. Убьет! При этой мысли к горлу подкатил комок, и Дженни вскочила на ноги, охваченная противоречивым желанием увести из леса его и умудриться шмыгнуть в чащу самой.
Ройс нахмурился, взглянув на ее побелевшее лицо:
– Что с вами? Вы, кажется…
– Я засиделась! – выпалила Дженни. – Мне надо немного пройтись. Я…
Ройс поднялся на ноги и собрался поинтересоваться причиной подобного беспокойства, когда заметил поднимающегося на холм Арика.
– Прежде чем к нам подойдет Арик, – начал он, – я хотел бы вам кое-что сказать.
Дженни оглянулась, взгляд ее упал на могучего Арика, и на нее нахлынуло безумное облегчение. С Ариком Ройс по крайней мере не один, хоть кто-то будет на его стороне. Но если завяжется стычка, то может погибнуть ее отец, или Уильям, или кто-то из клана…
– Дженнифер, – проговорил Ройс, безнадежно пытаясь привлечь ее внимание.
Дженни кое-как заставила себя обернуться и притвориться, что слушает.
– Да?
Если бы люди отца собирались напасть на Ройса, они уже вынырнули бы из леса; никогда не был он столь уязвим, как в этот миг. Значит, отчаянно думала Дженни, Уильям, должно быть, один и, должно быть, заметил Арика. Если это так, а в данный момент она надеялась, что это так, надо только держаться спокойно и отыскать способ как можно скорее убраться из леса.
– Никто не собирается отсылать вас в тюрьму, – заверил он с ласковой твердостью.
Глядя в неотразимые серые глаза, Дженни вдруг поняла, что она скоро расстанется с ним, может быть, через час, и мысль эта с неожиданной силой поразила ее. Правда, он устроил ее похищение, но никогда не причинял зла, которое причинил бы любой другой. Больше того, он оказался единственным мужчиной, который восхищался ее смелостью, вместо того чтобы покарать за непослушание; она погубила его коня, ударила кинжалом его самого, одурачила, ухитрившись бежать. Осознав все это, она с болью подумала, что он обходился с ней намного галантнее – на свой собственный лад, – чем обошелся бы любой придворный. В сущности, если бы дела между их семействами и между их странами обстояли иначе, они с Ройсом Уэстморлендом могли стать друзьями. Друзьями? Он уже больше чем друг. Он ее любовник.
– Я… простите, – сдавленным голосом пробормотала она, – я несколько отвлеклась. О чем вы только что говорили?
– Я говорил, – повторил он, несколько обеспокоенный ее смятением, – что не хочу, чтобы вы вообразили, будто вам грозит некая опасность. Пока не придет пора отослать вас домой, вы останетесь под моей защитой.
