– Восемьсот семьдесят шесть, – быстро подсчитал Минджуку. – Это больше восьми кордоб!
– Поторопитесь с выбором, сиры. После объявления боя ставки не принимаются. – Букмекер оставил мятую рукописную программку и поспешил к следующему клиенту.
Федор, потративший часть денег на выпивку, не стал уточнять, что выигрыш будет чуть меньше. Да и будет ли? Такое высокое соотношение зря не появится. Что, если Пузо и есть пресловутый Каратель Узгаг?
– Зацени, мужик! – гаркнул Маггут, изучив программку. – Мой бой последний, самый престижный. Fan-fucking-tastic!
– Мать твою Грязь, – пробормотал Федор и побрел делать ставку.
Никаких сомнений в судьбе комдива не осталось. Хоть Стволов и верил в бойцовский талант друга, однако поставил на него лишь пятьдесят флоринов. А остальные двадцать – на Пузо. Нельзя же складывать все флорины в одну корзину.
* * *
Трибуны в шапито «Звенящая Бронза» были заполнены до отказа. Между рядами шныряли проворные хоббиты, разнося выпивку, закуски и аляповатые эстампы, изображающие наиболее смачные эпизоды минувших битв. Утонченным гурманам предлагались отсеченные фаланги пальцев, кончики носов и уши, маринованные в пиявочном соусе – но за них просили золото или на худой конец метикалы.
Федор взял большую кружку «Особой Звенящей» настойки и пакетик вяленых рачков. Минджуку от выпивки отказался, а вскоре и вообще ушел, заявив, что ему дурно от вида крови и тяжелых запахов.
Кровь из разбитых носов и рассеченных бровей и впрямь лилась рекой. После каждой схватки униформисты сметали ее веничками из перьев в особые углубления по краям арены, некогда давшие названия Лужам. Комиссар сначала смотрел на все это безобразие с иронией, но мало-помалу заразился общим настроением. Уже к четвертому бою начал орать вместе со всеми после удачного удара или броска, освистывать побежденных и топать ногами в перерывах, подзывая хоббита-разносчика.
Бой Зака был двенадцатым, заключительным. Комдив вышел на арену в чрезвычайно мужественном наряде – кожаные лосины с гульфиком из черепа собаки, косматые наплечники и такие же сапоги из шкуры пещерного козла. Пересекающие могучую грудь ремни с медными бляхами, на голове – шлем в виде бычьей головы. Оружием ему служила затупленная двуручная секира из легкого сплава. Он походил на минотавра, ужасающего и непобедимого, но публика почему-то встретила его появление жидкими хлопками. Видимо, незнакомцев тут не жаловали.
Федор закричал во всю глотку, подбадривая друга, но сразу поперхнулся, когда на арену выбежал Пузо.
Им оказался чистокровный болотный орк, буро-зеленый как жаба и огромный как тролль. Его тело помимо доспехов из шкуры раптора покрывали татуировки и шрамы. У его сапог были железные подошвы, а в каждой руке имелось по обмотанной шерстью дубинке. Лицо закрывала черная полумаска. Ростом он был почти вровень с Заком, но весом явно превосходил раза в полтора.
Пузо поднял дубинки над головой и ударил ими друг о друга. Зрители будто спятили – повскакивали с мест и принялись горланить какую-то песню, похожую на гимн или марш. Каждая строфа заканчивалась рефреном: «И тут Каратель Узгаг пробил у него чердак!».
Распорядитель боев дождался конца песни, во время которой Узгаг подбадривал толпу взмахами рук, и протяжным гудком букцины объявил бой.
В ту же секунду болотный орк сорвался с места и в два огромных прыжка оказался рядом с Маггутом. Его дубинки замелькали со страшной скоростью. Зак едва успевал парировать удары своей секирой. От столкновения с ее лезвием оружие Карателя Узгага быстро растеряло амортизирующий слой. Когда шерсть окончательно слетела, на дубинках обнаружились каменные шипы. Полетели искры.
Пузо то наседал, то внезапно отпрыгивал назад, подкидывал дубинки вверх, ловил их и бросался в новую атаку. Он был неутомим, а двигался так легко, будто танцевал с девочкой. Зак стоял на месте и тяжело отмахивался. Противник еще ни разу не угодил ему по открытому телу, но это, понятно, было делом времени.
Наконец гладиатору надоели игры. Он сделал обманный выпад, а когда Зак отбил дубинку, шагнул вперед и протаранил того плечом. Комдив отлетел назад, противник настиг его и ткнул обеими дубинками в лицо. Зак успел наклонить голову, шипы громыхнули о шлем. Каратель нанес потрясающий удар ногой в живот, Маггут согнулся и осел на одно колено. Дубинки разом опустились на его спину. Федор зажмурился.
Публика разразилась восторженным ревом, но вдруг, на самой громкой ноте, он оборвался и сменился многоголосым вздохом.
Стволов открыл глаза в тот миг, когда титаническая туша Карателя Узгага зависла параллельно арене. Стоя на коленях, Зак изловчился протолкнуть секиру между ногами соперника, а потом дернул древко на себя. Подсеченный широкими лезвиями, будто клюшкой, гладиатор грянулся оземь. Маггут перекатился по арене и нанес ему сокрушительный удар локтем в лицо. Болотный орк взвыл и закрылся руками. Зак вырвал из его кулака дубинку и несколько раз подряд врезал ему по ребрам и брюху.
Однако Узгаг был настоящим профи. Пока Маггут увлеченно лупцевал его торс, он собрался с силами и саданул ногой по рукоятке валяющейся секиры. Секирой будто выстрелили из баллисты. Она звучно врезалась Заку в бок. Комдив охнул и выронил дубинку. Опытный гладиатор тотчас развил успех – крутанулся на спине, сгруппировался и рывком вскочил на корточки.
В следующую секунду он уже завладел одной из своих потрепанных дубинок и с ревом бросился на комдива. Тому оставалось только сорвать с головы шлем, чтоб хоть чем-то защититься от разящих ударов противника. И скоро Зак дождался своего мига удачи. Болотный орк взял короткую передышку, тут-то Маггут и выступил. Его измятый шлем, утративший один рог, сумел миновать защиту и врезался Карателю в переносицу. Орк пошатнулся, неловко поднял свободную руку, защищаясь. Зак не растерялся и пробил с ноги в пах противнику. Оглушенный и потерявший соображение от боли, тот вдругорядь грохнулся на арену. Дубинка выпала из обмякшей ручищи орка.
После этого Каратель Узгаг больше не помышлял о сражении. Он успел только перекатиться на живот, съежился и закрыл голову руками. Комдив плашмя врезал секирой, которую уже успел подобрать, по заднице фальшивого Пуза, а затем от избытка чувств с размаху вогнал лезвие между каменными плитами арены. Лезвие от удара лопнуло. На беду Карателя, он в этот миг поднял и повернул голову, чтобы глянуть на соперника. Отскочивший от плит обломок секиры чиркнул его по виску и как бритвой перерезал ремешки полумаски. А заодно отхватил и крупное волосатое ухо!
Пузо заревел от боли. Увидев кровь, Зак возбудился, оседлал противника и приготовился отмутузить его в хлам.
– Сдаюсь! – заголосил орк. – Уберите от меня этого маньяка!
На арену выскочили униформисты, совместными усилиями оттащили афроорка от соперника. Побежденный Каратель Узгаг попытался встать на ноги самостоятельно, но не смог. Его подхватили под руки и увели.
Тяжело дыша, Зак преклонил колено, подобрал что-то, выпрямился и обвел трибуны пылающим взглядом. Увидел Федора и швырнул находку ему.
Оттолкнув зазевавшегося разносчика, Федор бросился на перехват.
Бросок оказался точен, в руку угодило что-то упругое, теплое и мокрое. Стволов раскрыл кулак. На ладони лежала большая половина густо татуированного зеленого уха.
– Вот что осталось от вашего Карателя! – крикнул Стволов и вскинул руку с окровавленным «призом».
Шатер «Звенящей Бронзы» закачался от восторженного рева. На арену полетели деньги, головные уборы, ценные вещицы, изысканная еда. Откуда ни возьмись, рядом с Заком появился Минджуку. Проявив выдающуюся прыть, он бросился собирать ценности. Продолжая нести ухо побежденного гладиатора над головой, Федор сошел к другу.
Вблизи Маггут выглядел не так лихо, как издали. Многочисленные кровоподтеки, царапины, разбитый нос. Наверняка по всему телу зрели и синяки. Руки у афроорка заметно подрагивали, а сам он пошатывался от усталости.
– Как ты, брат? – спросил Федор.
– Могло быть и лучше, – признался комдив и улыбнулся, показав, что каким-то чудом сохранил в побоище все зубы. – Выпить найдется?
– Найдется, – отозвался звучный, хорошо поставленный голос из-за спины. – Победителю двенадцатого боя положена Чаша Вечера!
Друзья обернулись. К ним подошла дородная, высокая немолодая дроу в платье яркого голубого цвета длиной почти до пола. Ее сопровождали два униформиста. Один держал вместительный кубок, другой – серебряный поднос. В кубке колыхалась гранатовая жидкость, на подносе россыпью лежали золотые кордобы.
– Это Мастерица Сострадания, – задыхаясь от почтительности, сообщил Минджуку. – Поклонитесь ей.
– Да хрен вам! – сказал Зак. – I bet my ass on that!
