Вверх по ступенькам.
Кто-то на платформе указал на неё пальцем, но тут с древним грохотом подкатил поезд, и двери за ней сомкнулись.
Она следовала инструкциям Колина — Уайт-Сити, Шеппердс Буш, Холленд-парк; спрятала лицо в факс, когда поезд замедлял ход перед Ноттинг-Хиллом (король, который был очень стар и уже умирал), и держала его перед собой всю Бонд-стрит. На станции Оксфорд-Серкус царило настоящее столпотворение. Она была благодарна толпе за укрытие.
Колин говорил, что со станции можно выйти бесплатно. После некоторого раздумья она решила, что так оно, вероятно, и есть: требуются лишь скорость и подходящий момент. Впрочем, другого выбора у неё и не было: сумочка с чипом «Мицу-банка» и несколькими английскими монетами исчезла вместе с Джеками Дракулами. Десять минут Кумико наблюдала за тем, как пассажиры скармливают автоматическим турникетам жёлтые пластиковые билеты, потом глубоко вдохнула и побежала. Вверх по ступенькам, прыжок, сзади крики и громкий смех, и снова всё вверх и вверх.
Когда она добежала до выхода, перед ней раскинулась Брикстон-роуд — похожая на Синдзюку, увешанную душистыми мокрыми циновками, запруженную лотками с дымящейся едой.
Глава 33
Звезда
Она ждала в машине, и ей это не нравилось. Мона никогда не любила ждать, а «магик», который она приняла, делал ожидание просто невыносимым. Ей приходилось постоянно напоминать себе не оскаливать зубы, потому что, что бы там ни сотворил с ними Джеральд, дёсны всё равно болели. Да что говорить, болело всё тело. Пожалуй, «магик» был не слишком удачной мыслью.
Машина принадлежала Молли, так Джеральд назвал эту женщину. Самая обычная серая японская тачка, как у какого-нибудь пиджака, довольно симпатичная, но ничего особенного, в глаза не бросается. Внутри — запах новой вещи, а на трассе, когда они выбрались из Балтиморы, машина оказалась действительно быстрой. В ней был встроенный компьютер, но женщина всю обратную дорогу до Муравейника вела сама, а теперь машина стояла припаркованной на крыше двадцатиэтажной автостоянки. Судя по всему, стоянка находилась где-то неподалёку от отеля, куда её привёз Прайор, потому что отсюда Моне было видно то сумасшедшее здание, замаскированное под горный склон с водопадом. Машин тут было немного, да и те припорошены снегом, как будто ими давно не пользовались. Если не считать двух парней в будке при въезде — вокруг ни души.
Ну вот, приехали: столько людей, центр самого большого в мире города — а она сидит на заднем сиденье тачки одна-одинёшенька. Сказано ждать.
По дороге из Балтиморы женщина говорила мало, только время от времени задавала вопросы. Но «магик» не давал Моне покоя, заставляя без умолку говорить. Она говорила и говорила — о Кливленде и Флориде, об Эдди и Прайоре.
А потом они заехали сюда наверх и остановились.
Этой Молли нет уже с час, а может, и больше. Чемодан она забрала с собой. Единственное, чего смогла добиться от неё Мона, так это — что с Джеральдом Молли давно знакома, а Прайор ничего об этом не знал.
В салоне делалось всё холоднее, поэтому Мона перебралась на переднее сиденье и включила обогреватель. Просто прикрутить его и оставить работать вполсилы нельзя, потому что это посадит аккумулятор: Молли сказала, что, если такое произойдёт, они окажутся по уши в дерьме.
— Потому что, когда я вернусь, мы по-быстрому отчалим.
Потом она показала Моне, где под сиденьем водителя лежит спальник.
До отказа выкрутив обогреватель, Мона подставила руки под струю тёплого воздуха. Поиграла переключателями маленького экрана на приборной доске, замелькали новости. Английский король болен — ещё бы, в его-то годы. В Сингапуре новое заболевание; никто от него не умер, но пока неизвестно, как оно передаётся и как лечится. Поговаривают о заварушке в Японии: мол, ребятишки из двух группировок якудза стараются переубивать друг друга, но никто ничего не знает наверняка. «Якудза» — вот о чём любил потрепаться Эдди. Потом распахнулись двери, и под руку с потрясающим чёрным парнем вышла Энджи, а голос за кадром говорил, что это прямая трансляция, что звезда только что прибыла в Муравейник после кратких каникул в своём доме в Малибу, последовавших за лечением в частной наркологической клинике…
В этой огромной шубе Энджи выглядела просто потрясно, но тут ролик закончился.
Вспомнив, что сделал Джеральд, Мона коснулась своего лица.
Она выключила телевизор, потом обогреватель и снова перебралась назад. Протёрла уголком спальника стекло, запотевшее от её дыхания. Посмотрела на здание с горным склоном, на море огней за провисающими цепями ограждения по краю стоянки. Похоже, там — целая страна, может, Колорадо или ещё что-то, как в том стиме, где Энджи отправилась в Аспен и встретила одного парнишку, только потом, как почти всегда, появился Робин.
Вот чего ей никак не понять, так это разговоров о клинике. Бармен говорил, что Энджи поехала туда, потому что подсела на какое-то дерьмо, а теперь она только что слышала, как то же самое говорил мужик в новостях, так что, видимо, это правда. Но зачем таким людям, как Энджи, с такой жизнью, как у неё, с таким любовником, как Робин Ланье, им-то зачем наркотики?
Глядя на далёкое здание, Мона покачала головой, радуясь тому, что сама она, в общем-то, ухитрилась не попасть на крючок.
Потом она, наверное, на минуточку задремала, задумавшись о Ланетте, потому что, когда она снова выглянула в окно, над гористым зданием уже завис большой вертолёт — чёрный и блестящий. Классно, действительно — как в большом городе.
Она знала в Кливленде пару девочек из крутых, с которыми никто не связывался, но Молли — совсем другое. Вспомнить только, как Прайор прошиб собой дверь, как он потом вопил… Мона подумала, а в чём, собственно, он тогда признался, потому что слышала, как он говорил, и Молли больше его не мучила. Они оставили Прайора привязанным к хирургическому креслу, и Мона тогда ещё спросила у Молли, как она думает, сможет ли он освободиться? Или сможет, ответила та, или кто-то его найдёт, или он погибнет от жажды.
Вертолёт опустился ниже, исчез. Большой был, с вертящимися штуками по обоим бокам.
А она сидит тут и ждёт и, чёрт побери, понятия не имеет, что же ей делать дальше.
Ланетта кое-чему её научила: иногда стоит составить как бы перечень своих преимуществ. Преимущество — это то, что тебе на руку, а об остальном можно просто забыть. Ладно. Она выбралась из Флориды. Она — на Манхэттене. Она похожа на Энджи… Тут Мона запнулась. Преимущество ли это? Хорошо, скажем иначе: ей повезло воспользоваться услугами бесплатной косметической хирургии, и теперь у неё просто великолепные зубы. Во всяком случае, если взглянуть на это с такой стороны, всё не так уж и плохо. Вспомни о мухах в сквоте. Да уж. Если потратить оставшиеся деньги на стрижку и макияж, можно соорудить что-нибудь, что не будет так явно подчёркивать сходство с Энджи. Вот это, пожалуй, неплохая идея, потому что вдруг кто-то её ищет?
И снова вертолёт. На этот раз поднимается.
Эй, да что же это!
Кварталах, может быть, в двух и пятьюдесятью этажами выше нос машины развернулся в её направлении, нырнул… Нет, это всё «магик». Вертолёт покачался там из стороны в сторону, потом стал снижаться… Глюки, это всё не взаправду. Прямо вниз. К ней. Он просто всё увеличивается и увеличивается. Прямо к ней. Но это же «магик», правда? Тут жуткая машина исчезла, скрылась за другим зданием. Глюки, конечно, глюки…
Вертолёт выплыл из-за угла. Теперь он был только на пять этажей выше стоянки и всё снижался, и это был вовсе не «магик». Чёрная громадина зависла прямо над головой, вот вырывается узкий белый луч, чтобы найти серую машину. И Мона, рванув замок двери, выкатилась на снег, стараясь остаться в тени машины, а вокруг неё — гул лопастей, вой работающих моторов. Прайор или тот, на кого он работал… Они пришли за ней. Тут прожектор погас, звук лопастей изменился, и вертолёт быстро, слишком быстро пошёл на посадку. Подпрыгнул на выпущенных шасси. Снова ударился о землю. С кашлем выбросив синее пламя, заглохли моторы.
Мона на четвереньках застыла у заднего бампера — поскользнулась, когда пыталась встать на ноги.
Раздался резкий хлопок, похожий на пистолетный выстрел, и квадратный кусок вертолётной обшивки отскочил и лёг на посыпанный солью бетон стоянки. Выскочил яркий оранжевый жёлоб пятиметрового аварийного трапа, вздулся, как детская пляжная игрушка. Мона осторожно поднялась на ноги, держась за крыло серой машины. Тёмная закутанная фигура перебросила ноги через борт желоба и сидя скатилась вниз — совсем как ребёнок на детской площадке. За ней — вторая, в огромной куртке под цвет желоба, голова в капюшоне.
Мона вздрогнула, когда та, в оранжевом, повела другую по крыше, прочь от чёрного вертолёта. Это была… Но как же?!
