Сейчас не время для паники.
– Нет! Я боюсь высоты. До ужаса! Я не могу… Не могу… Не могу это сделать.
– Всё ты можешь. Слышишь? Всё! Особенно, пока я рядом с тобой, – провожу пальцами по её щеке, даже сквозь двойной слой одежды чувствуя, как бешено стучит сердце зайки. – Ты мне доверяешь? – спрашиваю и не просто начинаю тонуть в её сфокусированном на мне взгляде. Я пропадаю в нём. Растворяюсь. Сердце, сука, замирает, между рёбрами сдавливает, когда зайка утвердительно кивает.
– Тогда верь мне и ничего не бойся. С нами всё будет хорошо. Я обещаю.
– Точно? – еле слышно выдыхает Лана, задерживаясь глазами на моих губах, словно поцеловать на прощание желает. Перед смертью, так сказать. Дурная.
– Точно, заюш. Просто обними меня крепко и получай удовольствие, – цепко обхватываю её руками, и Лана делает то же, неожиданно усмехаясь мне в грудь.
– Чего?
– Да ничего. Я поняла, зачем ты затащил меня на этот чёртов мост.
Да ладно?
– И зачем же?
– Видимо, обнимашек опять захотелось, – нервно посмеиваясь, выдаёт она и жмётся ко мне ещё ближе, заставляя и без прыжка ощущать себя живее всех живых.
Эмоции ударной волной захлёстывают разум, адреналин разгоняет сердцебиение на максимум, а страх перед падением, который меня всё это время сжирал ничуть не меньше, чем зайку, значительно уменьшается.
Я тоже начинаю смеяться. Но не просто нервно, как Лана, а с неким отчаяньем. С безысходностью. Понимая, что мне не спастись. Я уже в полной жопе. И опять из-за неё – чёртовой девчонки из прошлого, которая столь внезапно свалилась мне на голову, выпотрошив наружу всё, что я считал уничтоженным.
Тут плакать надо, а лучше – съёбывать от неё подобру-поздорову, но точно не смеяться. А я, придурок, продолжаю хохотать с ней на пару. Вплоть до тех пор, пока мы вместе, в обнимку, не падаем с платформы, и Ланин крик оглушает природную симфонию Рио.
Флешбэк 4
Алана
Жгучая алкогольная смесь обжигает гортань, и я закашливаюсь. Жидкость выходит обратно, стекает по подбородку прямо на нежно-голубое платье. Даже не пытаюсь оттереть пятно. Мне не до этого. Грудь печёт, в горле стоит болезненный ком, а слёзы градом катятся по лицу. Мой шикарный вечерний макияж наверняка стал напоминать грим Джокера. Но мне плевать. И на то, как, должно быть, жутко я сейчас выгляжу. И на то, если меня вдруг кто-то увидит.
Мне на всё насрать. Злость с обидой жжёт всю область диафрагмы. Пальцы с остервенением сжимают бутылку, которую мне тайком вручил один из баскетболистов. У него их много было. Он с дружками всегда притаскивает огромное количество алкоголя на мероприятия универа. И зимний бал – не исключение. Праздник без моря пойла – не праздник. Так считают все студенты. Только заучки и, само собой, лекторы придерживаются иного мнения.
Правда, на этот раз алкоголь не возвращает мне праздничного настроения. И вряд ли что-нибудь способно это сделать. Я в пух и прах поссорилась с Веро́никой. Наговорила ей много гадостей и в ответ получила не меньше дерьма. Настолько сильно мы ещё никогда не ругались. И никогда прежде она не оставляла меня в самом разгаре конфликта. А сегодня оставила. Она просто ушла. Даже когда я пригрозила, что её уход будет значить конец нашей дружбы, Рони не осталась. Лишь посмотрела на меня так, словно я абсолютно чужой ей человек, а затем развернулась и покинула аудиторию, захлопнув передо мной дверь.
И всё это после того, как она долгое время врала мне. Я тоже хороша. Наворотила дел. Но её обман гораздо серьёзней. Однако она считает иначе. И как ни в чём не бывало помчалась к моему бывшему парню, бросив меня в одиночестве.
Ну и ладно! Скатертью дорожка. Пусть валит на все четыре стороны. Я ж её знаю. Она остынет, всё обдумает, и сама прибежит извиняться. А я ещё подумаю – стоит мне её прощать за наглую ложь или не стоит? А также за то, что она, без сомнений, уже вовсю кувыркается с Уокером, пока я сижу прямо у стены всё в той же аудитории, в который мы с ней поругались, и заливаюсь слезами на пару с алкоголем.
Потрясная картина! Уверена, если бы сейчас сюда ворвалась наша главная сплетница Синтия и застала меня в столь неадекватном виде, уже завтра весь универ судачил бы о том, что Алана Браун – начинающая алкоголичка, которая не имеет ни стыда, ни совести, раз осмелилась напиться прямо в университетской аудитории.
Красота! За такое не только из группы поддержки могут выгнать, но и от учёбы отстранить. Парит ли меня это? Нисколько! Чихать мне и на учёбу, к которой меня принудили мои недородители, и на мнение всех остальных. Меня всё достало. Я просто хочу отключиться, чтобы хоть ненадолго забыть о своей никчёмной жизни.
Но, к сожалению, моему столь элементарному желанию не суждено сбыться. Как только я норовлю сделать новый глоток, некто, неожиданно появившийся возле меня, вырывает бутылку из моей руки.
– Хватит, Л-лана, – строго басит парень, возвышаясь надо мной двухметровой стеной. – В-вставай. Тебе ну-нужно ух-уходить отсюда.
Не успеваю я сконцентрировать взгляд на нарушителе моей одинокой попойки, как он хватает меня под подмышки и рывком поднимает с пола.
Резкий подъём запускает карусели в моей голове. Картинка плывёт, чуть ли не двоится, но я настолько возмущена его поведением, что мне хватает сил вбить руки в его каменную грудь и со злостью выплюнуть:
– Отстань от меня! Я никуда отсюда не уйду! – с трудом поднимаю взгляд к его сосредоточенному лицу и будто ещё больше пьянею.
Это он… Это опять он. Моя чёртова тень, которую с той ночи я видела везде и повсюду. А если не видела, то чувствовала. Каждым волоском на теле чувствовала, когда он украдкой смотрел на меня, думая, что я не замечаю этого. Когда находился где-то поблизости. Когда проходил мимо, своим запахом вытаскивая на поверхность все кадры нашего секса, которые мне не удаётся забыть, как бы я ни пыталась это сделать. Когда Веро́ника в разговоре часто упоминала его, потому что с недавних пор умудрились с ним близко сдружиться. Настолько близко, что аж дома у него частенько зависала и кто её знает, чем там с ним занималась. Ведь от Рони всего можно ожидать. Теперь уж я в этом уверенна на сто процентов. Вон, она даже сотворила немыслимое, побудив Стива сменить свой излюбленный образ деревенского паренька.
Сегодня он вылитый Кларк Кент из последних сезонов «Смоллвилля». Брюки
